– Валютная ипотека, это хорошая идея, – решила я все же развить свое содержательное вступление. – Но если ее брать, то на короткий срок, года так до две тысячи восьмого, а если дольше, то целесообразней в рублях.

– Это еще почему? – Сильно удивился Александр.

– Ну, если будет время и желание, – потянула я, по ходу обдумывая, как правильно сформулировать мысль, – Можешь глянуть макроэкономические аналитические статьи. Как я поняла, то современная общемировая экономика потихоньку скатывается в кризис. Из-за чего планируется снижение стоимости доллара.

– Пока не плохо звучит.

– Ну не совсем, так или иначе в общеэкономическом масштабе падение одной из валют ни к чему хорошему не приводит. Но это не все. Если посмотреть на политику, которую проводит наше государство, то с одной стороны мы видим действия, направляемые на выплату внешнего долга, а с другой тенденцию валютного кредитования. Логично предположить, что в период мирового кризиса государство рискнет «отпустить» рубль. Мол, даже если и тряхнет экономику, то все можно будет спихнуть на мировой кризис. Как-то так.

– Прости, но это глупость, – покачал головой мужчина. Я пожала плечами и улыбнулась. Глупость, так глупость, ну не экономист я ни разу, чтобы объяснять почему случился тот или иной финансовый кризис в стране. Да и было их всех столько, что не упомнишь. Поэтому даже обижаться не стала. Большой мальчик, сам разберется. Совесть я свою успокоила, предупредив, дальше свобода выбора и всё такое. После пили чай и разговаривали о нейтральных вещах.

– Отец мой, с мамой приехать завтра обещали в гости на прополку грядок, – заявила я, убирая со стола. Это был толстый, жирный, как бараний бок, намек.

– А, ну хорошо, значит машину сей час переставлю, что б ему заехать удобнее было. – И ушел.

Интересно бесстрашный, бессмертный или намек не понял? Сомневаюсь, что-то одно из этого. На дурака вроде не похож.

Помыла в тазике посуду. Надо будет что с водой и септиком решать, а то колонка и деревянные удобства на улице крайне не способствуют отдыху и хорошему настроению. Разложила посуду сушиться на полотенце. Вернулся Саша. Решила, что все же буду хорошей боевой подругой и скажу прямо. Мама моя, например, считает, что мужчины вообще намеков не понимают. И им надо несколько раз прямым текстом, и различными фразами, сказать, чтобы информация дорогу к мозгу нашла и надежно обосновалась там.

– Ты же понимаешь, что, если родители нас с утра застанут в одной постели будешь сам объяснять им как мы дошли до жизни такой?

– Понимаю. И если ты не против, давай спать. У меня два процесса было. Целый день в суде. Еле на ногах стою.

Ну вот что ты с ним будешь делать?

Проснулась непривычно рано. В окно было видно, как со стороны реки идет туман. Лес еще кидал свои тени, но солнце уже искупалось, и разгоняло своими рыжими косичками мглу и сырость. Скоро и в домике будет светло.

Рядом спал Саша. Приподнялась на локте разгадывая его. Было немного не ловко, словно я подсматривала сейчас что-то тайное, запретное. Ведь нет ни чего более открытого и беззащитного, чем спящий человек.

В суете обыденности редко выпадает возможность остановиться, осмотреться, взглянуть на тех, кто дорог, на тех, кто рядом. Посмотреть на лица, не скрытые масками норм, правил, должностей, обязательств. Обрисовать мысленным взором черты, запомнить их.

Я смотрела на легкую тень, что отбрасывали короткие и редкие ресницы, на две морщины между бровями, ну вот, надо меньше хмуриться. Хотя морщинки в уголках глаз то же появляются. В предрассветном сумраке я их не видела, скорее знала, что они там есть. Будут. Вот скулы, сей час мягкие, расслабленные, но я видела каким жестким может становиться его лицо, когда он зол или недоволен, так же как я видела, как они слегка, мимолетно розовеют, когда он смущен или растерян, как они меняются, когда он улыбается.

Едва касаясь пальцами, провела по щеке, подбородку, коснулась губ. Не удержалась и поцеловала.

Как хорошо просыпаться радом с любимым человеком. На сколько это правильно, гармонично, естественно. Да, я могу и умею жить одна, знаю, как справиться с множеством проблем разной степени сложности. И хорошо, что могу. Видела я современных дамочек, которые не знают ни где что в счетах пишется, ни как гараж открывается. А потом стоят на бракоразводном процессе, руками разводят и только и слышишь «Не знаю, этим муж занимался». Поэтому знать надо. Но и надо в нужный момент сказать «я в домике» и спрятаться за спину мужчины, и хорошо, когда эта спина есть.

Мои мысли были вероломно прерваны одним конкретным мужчиной, который все же проснулся и желал внимания и ласки. А что, я только за.

Чуть позже утром, позавтракав, Саша уточнил, где лежат инструменты и ушел колдовать с полками в нише, я что бы не спугнуть великую мужскую магию убежала на огород.

Ближе к полудню приехали родители. Удивились дачным переменам. Папа предложил покрасить домик, Саша подал идею утеплить и обшить панелями. Мужчины взяли рулетку, и что-то бурно обсуждая, ушли мерить. Мама привезла посуду, шторки и кота.

– Он же убежит, потеряется! – негодовала я.

– Привяжи его на шлейку, – предложила мама.

– Мам он же кот, а не сторожевая собака. Теперь дом закрывать надо будет.

Но коту было чем заняться и в помещении. Проверив всё тайные уголки, повалявшись на новом диване он резко подскочил и застыл возле печки. На все попытки его отвлечь нервно бил хвостом. Вскоре нам это занятие надоело, и мы оставили Рейслина в покое. Выходной промчался весело и не заметно. В четыре пары рук много переделали. Вечером за ужином, папа в очередной раз похвалив изменения, произошедшие с домиком, решил:

– На следующей неделе я закажу бригаду, приедут обошьют и утеплят фасад, чтобы тут зимой можно было ночевать, и знаешь, что, Алиса, там, где-то в квартире документы старые на землю лежат еще на дедушку оформленные, надо бы их в порядок привести.

– Давайте, я отцу их отдам, он оформит. Только с того, на кого оформлять доверенность нужна. – встрял Саша.

– С этим сложнее, – отозвался папа, – Мы с Машей работаем круглыми сутками.

– Не сложно, – поправил парень, – часть нотариусов работает по субботам, и один обязательно дежурит в воскресенье. Поэтому, давайте в следующую субботу приносите все документы.

Я спрятала улыбку в чашке с чаем. Красота. Прокурорское требование на предоставление документов. Срок исполнения семь дней. Сей час слеза умиления скатится.

Нашу семейную идиллию прервал кот, который с гордым и независимым видом притащил нам к обеденному столу здоровущую черную крысу.

– Конец тебе Черная Госпожа, – флегматично отметила я сие появление. А вот мама развела бурную деятельность. Сначала она пакетом убрала эту дрянь из комнаты, потом повернувшись к супругу сказала:

– Собирайся Толя, поедем с тобой в ветеринарку. Теперь этому белобрысому охотнику надо уйму прививок делать.

Папа как-то грустно вздохнул, одним глотком допил чай, и меньше, чем через три минуты сидел в машине. Вскоре мы остались одни.

– Мне то же, по-хорошему надо ехать, – задумчиво отметил Саша. Я молчала. Хотелось, что б он остался до звона в ушах, но надо значит надо. Не буду навязываться и так веду себя слишком открыто и эмоционально. Окситоцин надел корону, и безраздельно правит балом. Облокотилась спиной на мужчину. Вот так, хорошо, спокойно, надежно. Саша помолчал и продолжил:

– Побриться надо, вещи сменить, маме обещал на доме завтра помочь.

– Маме это хорошо, а бриться в выходные не обязательно, – я провела пальцами по его щеке, ощущая легкую колкость. – Так то же хорошо.

В итоге ни куда он, конечно, не поехал. Точнее поехал только в воскресенье утром, а вечером снова был у меня. С вещами, зубной щеткой и станком. Так и прожили неделю. Утром он уезжал на работу, а вечером возвращался. Вот такая демоверсия семейных отношений. Но все хорошее когда-то заканчивается. И чем лучше моменты, тем они скоротечней. Вот и мой дачный отпуск подошел к концу.