Впрочем о репутации я стал размышлять уже позже. В ту ночь меня сначала интересовали трофеи с мертвецов, а потом я наткнулся на травмированную лошадь. Скакуна рыцаря я убил копьём, которое метнул. А вот бросая свою оглоблю без наконечника, я человека из седла выбил, да только его лошадь повело, она столкнулась с товаркой, дальше был удар строя со строем… А в тот момент я увидел животное с повреждённой передней ногой, которое жалобно ржёт и не может встать. Я был в курсе, что по уму таких надо добивать, чтоб не мучились. Так и стоило сделать, нанеся один точный удар, а потом идти дальше собирать трофеи. Это было логично и рационально. Но жалобное ржание, этот взгляд больших, влажных лошадиных глаз, который как бы говорит, что она же не виновата, что глупые люди любят в седлах драться, а не на своих двоих, за что мир так с ней… В общем я постоял пару секунд, потом ещё пару секунд, а потом плюнул, матернулся и сел камлать. В искусстве исцеления Силаниль меня конечно делал, как стоячего, он за час человека мог после тяжёлого ранения в строй поставить, срастить кость за пол часа, если не быстрее… Я же с лошадью провозился чуть ли не до утра, приводя её духовное тело к нормальному состоянию и тем самым излечивая её и в реальном мире. Может потому и подарил так легко пленника, не думая о деньгах, что уже на всё положить было, лишь бы поспать. Впрочем к утру такие проблемы были не у меня одного, так что следующий день мы простояли на месте, а двинулись вперед уже отдохнув. Зато придумал таки новое имя вылеченной лошади, назвав её Буцей… Всё таки кобыла на Буцефала не тянула, да и масть имела светлую с яблоками.
Дальше путь шёл спокойно ещё три недели. Единственными значимыми событиями были пожалуй те славные деньки, когда мы встречали деревеньки. Ветеранских среди них больше не случилось, но всё тем не менее было вполне прилично. Столовались мы весьма богато, одежда обстирывалась и при нужде штопалась местными… Одна беда, здесь не было толковых бань и уж тем более таких, которые бы могли меня вместить. Но хоть удалось накопать по пути мыльного корня и как следует привести себя в порядок. Сказал бы, что на человека стал похож, но нет. Уж слишком я здоровый, даже в темноте не перепутаешь.
В один прекрасный момент эр Эдво заявил, что узнает места и уже завтра мы имеем шансы наткнуться на первые патрульные разъезды осатцев. Народ пребывал в радостном возбуждении, ну если конечно пленного северянина не считать с двумя его товарищами по несчастью. Если сегодня ещё была хотя бы призрачная надежда, что нас может кто-то догнать, то на землю южного владения лезть поостерегутся. Для меня же это был повод наконец пойти и разобраться наконец с духом медведя, чью шкуру я везу на Буце. Дальше деревни, придорожные таверны и города будут попадаться всё чаще, а безлюдная местность всё реже. К тому же лес редел, вскоре стоило ждать, что он сменится лесостепь. А мне крайне желательно всё таки проводить ритуал в лесу. В общем почесав репу, вечером я подсел к Силу и сообщил, что собираюсь прогуляться для ритуала.
— Помощь какая-то нужна? — тут же поинтересовался святоша — Я если что могу.
— Да нет, там в общем ничего такого. Разве что тут присмотри, чтобы за моя никто не попёрся и не помешал.
— Не моя, а мной — педантично поправил меня святоша, а потом добавил — Хорошо. К утру придешь?
— Ага, может даже раньше. Но возможно появлюсь уже днём. Пожрать мне оставьте.
— Кто о чём, а ты о еде — хмыкнул Сил. Мне осталось лишь закатить глаза. Ну да, жру я не мало, что сделаешь. Я великан, мне положено!
В общем не ужиная я отправился в лес, одев на себя шкуру. Молодой часовой в этот раз бдел в оба глаза. Оно впрочем не удивительно, после плетей-то. Может кого другого бы вообще Эдво убил, но пацан был сыном одного из его боевых товарищей… Так что пожалел, хотя папаша ему небось дома ещё от себя добавит. Останавливать меня караульный не стал, а я не стал вступать в разговоры. Если уж будут вопросы, то пусть их Сил разруливает. Он конечно не поднимал вопрос своей доли в добыче, но она его, а потому пускай отрабатывает. Правда порой мне казалось, что он о своём куске пирога как-то и не думает. Всё таки у него жизнь так сложилась, что в детстве его кормили-одевали в замке отца, в отрочестве и юности в монастыре, а потом он за свой духовный сан получал еду и помощь от колонистов бесплатно… Со мной и южанами у парня опять же безналичный расчет, так что поди разбери, а знает ли вообще наш монах цену денег? Получается, что он ими мог вообще никогда в жизни не пользоваться, бессребреник блин фэнтезийный. Надо за ним внимательней смотреть, а то нимб однажды может появиться над башкой.
За этими забавными размышлениями я прошёл достаточно далеко, чтобы наткнуться на подходящую поляну. Пришлось снова организовывать примитивные инструменты для черчения, но в этот раз кругов было два. Во внутреннем был я и шкура, во внешнем остались зубы и когти зверя. Примитивное, но действенное отсечение куска мира от всего остального и ещё одного куска в нём от медвежьего оружия.
Сев в центре внутреннего круга, я достал бубен с колотушкой и начал медленно камлать, погружаясь в мир духов. Переход получился не трудным, он вообще каждый раз давался мне всё легче. В мире духов я снова оказался в лесу. По идее он должен был быть не велик, ведь отсекал я малое пространство для встречи, но это навь, а не явь, даже малое в ней способно быть бесконечно большим.
Я перетёк в совместную с Гектором форму, вбирая его дух в свой и втянул изменившимися ноздрями воздух. Обоняние физического тела здесь не действует, но привычка есть привычка, а вдох дал мне направление для движения. Один шаг как всегда покрыл всё расстояние до цели и я сразу подвергся атаке, как когда-то при первой своей встречи с тёмным духом. Но и я уже не тот, да и медведь был лишён оружия, а потому отброшен простым ударом моей лапы. Жертва в нави всегда слабее хищника, что её убил, она может отомстить лишь либо хитростью, либо если её враг совсем не защищён от духов. А безоружная жертва слабее вдвойне.
Осознав это, медведь не сделал новой попытки нападения. И начался диалог. Мой собеседник был не из тех духов, с кем можно говорить словами, мы обменивались мыслями, эмоциями, чувствами. Я сулил богатую добычу, но обещал наказание в случает отказа, напоминая, что я сильнее. Он огрызался, злясь на то, что я лишил его физического тела и не желая подчиняться. С последним вообще была пожалуй самая большая беда, медведь — это не волк, что живёт в стае и понимает концепцию иерархии, а так же смысл существования вожака и подчинённых. Топтыгин животное одиночное, донести до него подобные понятия не легко. Но я постепенно справлялся. А когда солнце уже поднялось над горизонтом, я заключил договор. Не кабальный, но взаимовыгодный. Медведь обещал приходить ко мне на помощь, я обещал кормить его энергией. Моя польза была очевидна, он же будет становиться сильнее как дух и в итоге либо станет одним из младших, что покровительствуют популяциям либо уйдёт на перерождение с солидным прибытком, который поднимет его в иерархии. Впрочем последнее мне самому было не совсем понятно. Поднимет над медведями в другую форму жизни, возможно даже разумную? Позволит переродится в некого магического медведя или что-то вроде того? Есть вещи, которые скрыты от меня по прежнему, перерождения одна из них. И вероятно тайна останется тайной, пока я сам не попрощаюсь с физическим телом. Таков порядок вещей.
Едва я закончил с договором и собрался уходить обратно к своему телу, как раздался топот копыт. Резко обернувшись на посторонний звук, которого по определению не должно быть в отсечённом пространстве, я увидел могучего белоснежного жеребца, который весело заржал, а затем проговорил вполне человеческим голосом:
— Ну ты же не думал, что твой фокус может помочь против кого-то из младших?
— Ну вообще круг должен был хотя бы предупредить о вторжении — немного поворчал я, а затем спросил — Что привело тебя сюда, отец скакунов?
