Я сидел в своем офисе и сортировал счета, когда позвонил Мак.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал он.

Я впервые услышал от него столь длинную фразу.

– Ладно, – ответил я. – Где? – С лаконичностью у меня тоже все отлично.

– Паб «Лун-Айленд», – сказал Мак. – Ригливилл.

– Еду.

Я положил трубку, поднялся, надел черный кожаный плащ и сообщил своему псу:

– У нас дело.

Мой пес Мыш, весивший больше многих европейских автомобилей и до этого мирно дремавший возле единственной отдушины системы отопления, нетерпеливо вскочил с пола. Встряхнул густой серой шерстью, уделив особое внимание всклокоченной, почти львиной гриве на шее и плечах, и мы отправились выручать друга.

Октябрь выдался дождливым и холодным, а в тот день в качестве бонуса прилагался еще и ветер. Я нашел парковку для своего потрепанного «фольксвагена-жука» и, подняв плечи, зашагал по Кларк-стрит на север, навстречу ветру. Мыш трусил рядом.

Паб «Лун-Айленд» располагался неподалеку от бейсбольного стадиона «Ригли», поэтому был набит под завязку до и после игр. Это просторное заведение с многочисленными залами и уровнями вмещало несколько сотен человек. Кирпичная стена перед входом была обклеена большими плакатами. Хотя бумагу насквозь промочил дождь, на них все еще различались надписи: «ЧИКАГСКАЯ ПИВНАЯ АССОЦИАЦИЯ» и «НОЧЬ ЖИВОГО ПИВА», а также сообщение о фестивале и конкурсе домашнего пива, под которым стояла сегодняшняя дата. Через дверь непрерывно сновали люди.

– Ага, – сказал я Мышу. – Это объясняет, почему Мак здесь, а не у себя. Он наконец-то обрушил свое новое темное пиво на беззащитную публику.

Мыш укоризненно посмотрел на меня из-под мохнатых бровей, потом опустил голову, вздохнул и зашлепал прямиком к двери. Там нас ждал Мак – жилистый лысый мужчина в черных брюках и белой рубашке. На вид ему можно было дать от тридцати до пятидесяти. Его ничем не примечательное, незапоминающееся лицо обычно казалось задумчивым и спокойным.

Однако сегодня я назвал бы его мрачным.

Укрывшись наконец от дождя, я вручил свой шестифутовый дубовый посох Маку, а сам выбрался из плаща. Тщательно отряхнул его – капли воды разлетелись во все стороны, – после чего снова поспешно надел.

Мак владеет пабом, где часто собирается сверхъестественное сообщество Чикаго. Он повидал предостаточно паранормальных пакостей – и если встревожился, значит мне требовалась усиленная заклинаниями кожа плаща между моим нежным телом и источником его беспокойства. Я забрал посох. Мак кивнул мне, после чего сел на корточки перед Мышом, который с серьезным видом протянул лапу. Мак пожал ее, почесал пса за ушами и сказал:

– Пропала девушка.

Я кивнул в ответ, не обращая внимания на странные взгляды некоторых посетителей. Это было в порядке вещей.

– Что известно?

– Муж, – ответил Мак.

Он приглашающе мотнул головой, и я последовал за ним вглубь паба. Мыш прижимался к моему боку, дружелюбно виляя хвостом. Полагаю, нарочито. Мыш – очень большая собака, и, если он открыто не демонстрирует своего дружелюбия, люди начинают нервничать.

Мак провел нас через несколько залов, где каждый стол и кабинку занимали различные пивовары. Самодельные вывески, пестревшие восклицательными знаками, восхваляли всевозможные зелья – кроме той, возле которой остановился Мак. Картонный треугольник скромно сообщал, что здесь разливают «ТЕМНОЕ МАКЭНЕЛЛИ».

Возле соседней кабинки симпатичный стройный молодой человек, похожий на библиотекаря, беседовал с офицером полиции, заламывая руки.

– Вы не понимаете, – говорил молодой человек. – Она не могла просто уйти. Только не сегодня. Сегодня начинается наш медовый месяц.

Полицейский, лысеющий крепыш с носом более красным, чем давала на то основания погода, покачал головой:

– Простите, сэр, но когда она пропала? Час назад? Два? Мы начинаем поиски не раньше, чем пройдет двадцать четыре часа.

– Она не могла просто уйти! – выкрикнул молодой человек.

– Послушай, парень, – сказал коп. – Ты не первый, чья невеста запаниковала и сбежала. Хочешь совет? Начни обзванивать ее бывших дружков.

– Но…

Коп ткнул молодого человека пальцем в грудь:

– Успокойся, парень. Приходи через двадцать четыре часа. – Он повернулся, чтобы уйти, и едва не врезался в меня. Сделав шаг назад, он нахмурился. – Вы чего-то хотели?

– Я всего лишь купаюсь в лучах вашего сочувствия, офицер, – ответил я.

Его лицо потемнело, но, прежде чем он успел сделать глубокий вдох и попереть на меня, Мак сунул ему в руку кружку темного эля. Коп немедленно ее осушил. Покатал последний глоток во рту – исключительно для рисовки, – после чего швырнул кружку Макэнелли, рыгнул и отправился восвояси.

– Мистер Макэнелли, – произнес молодой человек, поворачиваясь к Маку. – Она так и не появилась! – Затем перевел взгляд на меня. – Это он?

Мак кивнул.

Я протянул руку:

– Гарри Дрезден.

– Роджер Брэддок, – представился взволнованный молодой человек. – Кто-то похитил мою жену.

Его рукопожатие было слишком сильным, а пальцы – холодными и немного липкими. Я еще не понял, что здесь произошло, но Брэддок действительно выглядел испуганным.

– Похитил? Вы видели, как это случилось?

– Вообще-то, нет, – ответил он. – Не совсем. Никто не видел. Но она не могла просто уйти. Не сегодня. Мы поженились утром и собирались отправиться в свадебное путешествие сразу после фестиваля.

Я поднял бровь:

– Вы отложили свадебное путешествие ради пивного фестиваля?

– Я открываю собственный паб, – объяснил Брэддок. – Мистер Макэнелли давал мне советы. Вроде как наставлял меня. Я имею в виду… Я бываю здесь каждый год, и фестиваль проводится только один раз в году, а выиграть его было бы так… Связи и все такое… – Он замолк и огляделся.

О да, мрачный призрак внезапной утраты заставляет по-новому взглянуть на мир. Иногда невозможно понять, что для тебя действительно важно, пока не столкнешься с угрозой это потерять.

– Вы вместе были в этой кабинке? – спросил я.

– Да, – ответил он. Облизнул губы. – Она пошла взять салфетки в баре, это совсем близко. Отошла на двадцать футов – и вдруг исчезла.

В глубине души я склонялся к версии копа. Люди в большинстве своем эгоистичны, жадны и ненадежны. Разумеется, существуют исключения, но никто не хочет верить, что низменные устремления человеческой природы могут встать между тобой и тем, кто тебе небезразличен.

Парень казался предельно искренним – однако именно милые, искренние люди, чьими решениями управляют исключительно эмоции, часто совершают колоссальные ошибки. Чем ужаснее выглядит реальность, тем отчаяннее они ищут причины, чтобы не замечать ее. Казалось более вероятным, что девушка бросила его.

С другой стороны, вероятность не есть истина, а Мак не станет звать на помощь по пустякам.

– Как долго вы встречались? – спросил я Брэддока.

– С пятнадцати, – ответил он. Слабо улыбнулся. – Почти десять лет.

– Решили сделать все официально, да?

– Мы оба поняли, когда пришло время, – ответил он и перестал улыбаться. – Точно так же, как сейчас я понимаю, что она ушла не по своей воле. Ее кто-то заставил.

Я обошел Брэддока и осмотрел кабинку. На столе красовался бочонок, рядом с ним – небольшая картонная табличка с мультяшной пчелой, облаченной в скандинавский шлем и с мечом на перевязи. Надпись под пчелой гласила: «КОРИЦА ПОЛУНОЧНОГО СОЛНЦА БРЭДДОКА».

Хмыкнув, я взял с сиденья простую черную дамскую сумочку. Не из дорогих.

– Маловероятно, что она сбежала бы без своей сумочки, – заметил я. – Это уж точно.

Брэддок прикусил губу, зажмурился и произнес:

– Элизабет.

Я вздохнул.

Что ж, черт побери, теперь у нее было имя.

Элизабет Брэддок, новобрачная, – может, она просто сбежала, а может, и нет. Вряд ли я испытаю душевное удовлетворение, если сейчас уйду, а потом выяснится, что ей действительно грозила опасность.

Так какого черта? Вполне можно оглядеться.