– Gravitus! – прогремел я, опять призывая силу земли.

Снова все подскочило – однако на этот раз не бесшумно. Круг нулевой гравитации охватил ближайшие магазины, и находившиеся в них товары, прилавки, посуда, мебель, кассовые аппараты, манекены и бог знает что еще взлетели в воздух, чтобы с грохотом рухнуть обратно. Аналогичные звуки донеслись и с верхних этажей.

Круг сверхгравитации прижал вампира в коричневой рубашке к полу, но я забыл про верхние уровни здания. Раздался визг раздираемого металла, и огромная грохочущая масса обломков обрушилась почти сплошной лавиной – полы и потолки не выдержали напряжения. Все это шумно упало на раздавленного вампира.

На секунду воцарилась потрясенная тишина. Предметы продолжали сыпаться с полок, прилавков и прочих мест. Очевидно, пострадали трубы: с потолка хлынул поток воды, в котором мелькали новые обломки.

Затем почти одновременно произошли две вещи.

Во-первых, мой брат наконец дождался своего момента.

Передняя стена бистро взорвалась наружу. Я увидел летящий силуэт вампира-охранника: он пронесся по воздуху через весь коридор и, не теряя высоты, со страшной силой врезался в защитную металлическую сетку.

Во-вторых, Друлинда испустила жуткий яростный вопль. Звук был кошмарный, неприятный, скребущий и почему-то напоминающий мне о пауках – а также нечеловечески громкий. Внутри бистро что-то загремело. Молодежь завопила.

Времени на раздумья не осталось. Я помчался к вампиру, которого мой брат вышвырнул из бистро. Он рухнул на землю и еще не поднялся. Я надеялся, что успею подбежать достаточно близко, прежде чем он окончательно придет в себя.

Не успел.

Вампир оказался на ногах, когда я не преодолел еще и половины пути. Одно его плечо было вывихнуто и искалечено, рука безжизненно висела. Он легко развернулся – ни его лицо, ни движения не выдавали ни малейшего дискомфорта, – издал вполне человеческий крик ярости и кинулся на меня.

Я отреагировал инстинктивно: поднял правую руку, сосредоточился и выкрикнул:

– Fuego!

Пламя вырвалось из моей ладони и метнулось диким вихрем, гигантским вращающимся конусом пронеслось по коридору. Огонь выплеснулся на пол, охватил металлическую сетку и вышеозначенного вампира, словно я хотел принести его в жертву.

Однако без жезла я не мог сфокусировать атаку, и жар рассредоточился, вместо того чтобы сконцентрироваться в единый обжигающий луч. Без сомнения, боль была страшная, и униформа вампира горела, но с ним самим ничего не произошло. Возможно, более старый, иссушенный вампир вспыхнул бы, как факел, однако новички были слишком… сочными. Мой вампир лишь немного сварился.

И сильно разозлился.

Издав очередной высокочастотный вопль, он двинулся ко мне, замахиваясь пылающей рукой. Возможно, пламя немного его дезориентировало, поскольку я смог увернуться от удара – вернее, почти. Вместо головы или шеи удар пришелся в левое плечо. В меня словно врезался поезд.

Охваченный болью, я выронил баночку с чесноком. Сила удара развернула меня, и я рухнул на пол. Вампир навалился на меня сверху и, продолжая гореть, оскалился, после чего потянулся к моему горлу своими еще не заостренными, еще белыми зубами.

– Гарри! – крикнул Томас.

Я услышал шум, и страшная сила оторвала вампира от меня. Я сел как раз вовремя, чтобы увидеть, как мой брат врезается плечом в грудную клетку монстра, отбрасывая прочь и расплющивая неупокоенную тварь о бетонную стену между двумя витринами. Затем Томас схватил нечто напоминавшее ножку стула и вогнал заостренный конец в грудь противнику, на несколько дюймов ниже золотистого бейджика охранника, располагавшегося с левой стороны.

Рот вампира открылся, и оттуда хлынула темная кровь. Оставшейся рукой тварь потянулась к ножке стула.

Томас решил эту проблему наиболее жестоким из возможных способов. С искаженным от ярости лицом мой брат, не обращая внимания на горящую одежду вампира, схватил его руку и четким вращательным движением вырвал из сустава.

Снова выплеснулась кровь, хотя и немного, – когда сердце не работает, фонтана из раны не дождешься, – после чего безвозвратно изувеченный вампир осел, подергиваясь, и загнанный в сердце деревянный кол положил конец его не-жизни.

Я скорее ощутил, чем увидел, Друлинду: холодное присутствие разъяренного вампира Черной Коллегии заскрежетало по магическим нервам.

– Томас!

Развернувшись, брат успел уклониться от удара, настолько стремительного, что я его даже не увидел. Он атаковал в ответ, но Друлинда, пусть и новичок, была вампиром-мастером, созданием, обладавшим собственной ужасной волей и силой. Прежде Томасу уже доводилось сражаться с вампирами Черной Коллегии – однако среди его противников не было мастеров.

Он с самого начала был вынужден защищаться. Хотя мой брат невообразимо силен и быстр, когда дает волю своей вампирской природе, очевидно, его силы и скорости было недостаточно. Я лежал на земле, по-прежнему не в состоянии пошевелиться от боли в левой части тела, и пытался придумать выход.

– Бегите! – крикнул я в сторону бистро. – Бегите, люди! Выбирайтесь отсюда!

Пока я кричал, Друлинда швырнула моего брата спиной в металлическую сетку, да так сильно, что на металле остался широкий след бледно-красной крови.

Подростки начали выбегать из бистро, направляясь к парковке.

Друлинда обернулась через плечо и вновь яростно зашипела. Воспользовавшись этим, Томас ухитрился схватить ее за руку, упереться ногами и швырнуть вампиршу в стену, отчего по бетону побежали трещины. Не теряя инерции, Томас дернул Друлинду вверх, замахнулся и ударил ею об пол, затем вновь поднял и на сей раз толкнул в защитную сетку. Плитка крошилась, металл гнулся при каждом ударе.

Я услышал вскрик и, подняв глаза, увидел, что Эннуи на своих невозможно высоких черных каблуках и в крошечном узком черном платье упала, пытаясь выбраться из бистро.

Страшно изуродованная конечность высунулась из кучи мусора над поверженным вампиром и вцепилась в девушку.

Я побежал к ней, пока мой брат разбирался с Друлиндой. Левая рука отнялась. Правой я неуклюже вытащил вторую баночку с чесноком из левого кармана куртки и посыпал руку вампира.

Та начала дымиться и дергаться. Эннуи вновь закричала: сжавшись, кулак сломал ей лодыжку. Я расстроенно наступил на вампирскую руку. Пусть она и обладала сверхъестественной силой, однако кости есть кости, и без них ей придется разжаться.

После того как я потоптался как следует на костях, мне удалось освободить девушку. Я попытался поднять Эннуи на ноги, однако вес ее тела пришелся на сломанную лодыжку, а оттуда – на мое поврежденное плечо. Я упал на одно колено, с трудом удержавшись, чтобы не растянуться.

Я почти не заметил, когда мой брат пролетел в воздухе над моей головой, разбив единственное уцелевшее стекло у входа в комплекс, и безжизненно рухнул на парковке.

Я почувствовал за спиной приближение Друлинды.

Вампирша сухо усмехнулась:

– А я-то думала, это всего лишь симпатичный мальчик для развлечений. Как глупо с моей стороны!

Секунду провозившись с баночкой, я развернулся и по дуге метнул в Друлинду ее содержимое.

Она отскочила в сторону, с легкостью уклонившись от чеснока. Вампирша выглядела потрепанной, ее покрывала пыль. По консистенции неупокоенная плоть напоминала дерево, поэтому не столько резалась и травмировалась, сколько щербилась и дробилась. Одежда восстановлению не подлежала – однако все это не имело значения. Сейчас Друлинда представляла не меньшую опасность, чем перед схваткой.

Я бросил баночку и поднял амулет, покачивая им перед лицом вампирши, словно талисманом.

Распятие действует на Черную Коллегию – однако дело тут не только в христианстве. Вампиров отпугивает не сам святой символ, а вера того, кто его держит. Я видел, как они пятились от крестов, распятий, бумажек, исписанных синтоистскими священными символами, а однажды даже от звезды Давида.

Что до меня, я использовал пентаграмму, потому что верил в нее. Пятиконечная звезда представляет пять элементов – землю, воздух, воду, огонь и дух, – связанных в замкнутом круге смертной воли. Я верил, что магия есть сила, предназначенная для созидания, защиты и сохранения. Верил, что магия – это дар, который нужно использовать мудро и ответственно и необходимо применять против таких тварей, как Друлинда, против буквального, воплощенного зла, чтобы защитить тех, кто сам себя защитить не может. Вот во что я верил – и всю свою жизнь действовал в соответствии с этой верой.