Он остался один против всех, и ничего, кроме горящей головни, у него нет. Бросив Рутила у ворот, я устремляюсь к нему.

Достаточно одного взмаха лапы. Лишь одного. И я стану свободной от обещания.

Я вижу, как ниад с опаленной шерстью пригибается, чтобы прыгнуть вперед. И прыгает.

— Волк!

Он оборачивается, а я висну у него на шее и зажмуриваю глаза, ожидая удара когтей. Слышу рык, визг, десяток звуков. Ощущаю тяжелую руку на поясе и открываю глаза.

— Давай, — я толкаю Тумана в грудь, заставляю отпустить меня и бежать. Мы вдвоем бросаемся к воротам, он бежит сзади, прикрывая меня. Наконец я оказываюсь у стены, в безопасности и плечом к плечу с Туманом, перевожу дух. Сердце часто стучит, мешая дышать. Защитившие нас химеры постепенно возвращаются.

— Эй-эй-эй, — слышу я сквозь гул в ушах и оглядываюсь. Рутил держит Сапсана, который прерывисто дышит, его глаза закатываются. Проклятье.

— Сюда! — Я расталкиваю химер и врываюсь в коридор, толкаю дверь и указываю на свою кровать. Рутил вносит Сапсана:

— Воды и бинтов, у него рана открылась.

Я киваю, сую ему мешочки с травами и мчусь за кувшином, набираю воду из родника, смутно надеясь, что это хоть как-то поможет Сапсану, и возвращаюсь к хаасам. Туман сидит на полу у двери, а Рутил склонился над кроватью. Я отдаю ему кувшин и выхожу. Руки противно дрожат. Если бы я могла себе позволить, я бы забилась в угол и плакала до заката, избавляясь от страха, но мне нужно нарвать новых трав для Сапсана. Резко выдохнув, я закрываю за собой дверь и решительно иду к комнате, где в прошлый раз разговаривала с Хозяйкой. Она и сейчас здесь.

— Мне нужно… — я умолкаю, оглядывая кусты и цветы в горшках. Что мне нужно?

— Возьми, если не сожгла, — холодно роняет Хозяйка. Наклоняется к полу, и я замечаю растянувшуюся на камне химеру, бок у нее вспорот, но крови почти нет.

— Ты сможешь помочь? — Я присаживаюсь рядом, химера тянется носом к моей руке, совсем как Кала.

— Если ты не будешь мешать. Займись своими раненными.

— За Сапсаном смотрит Рутил.

— У одного из них плечо разодрано. Я закончу здесь и задам несколько вопросов, готовься ответить. Честно и без уверток.

Когда мысли успокаиваются, я хладнокровно и рассудительно осознаю все произошедшее. Я угрожала Хозяйке, разболтала один из своих секретов, дала обещание, рисковала собой и все ради того, чтобы не дать хаасам погибнуть. Теперь не получится отмолчаться. Мне тошно от себя, потому что я торговала Мираной и собиралась убить женщину, которая заведомо слабее.

Где-то здесь была граница морали, и я легко ее переступила.

Я сама стала Ардаром.

Это знание лишает сил.

Он взрастил во мне ненависть. Я научилась у него жертвовать другими ради себя, быть жестокой.

На несколько часов я прячусь в зале с книгами, чтобы успокоиться и прочесть одну из книг о болезнях прежних людей. Прямо сейчас я не могу остаться наедине с собой, потому что вряд ли вынесу то, что не чувствую вины.

Я отношу эту книгу Рутилу и рассказываю, что вычитала. Прежние люди называли это контузией. И это либо пройдет, либо нет. Рутил понятливо кивает, я предлагаю сменить его на час-другой, обязуясь позвать при первой же необходимости.

У Сапсана лихорадочный пот, я глажу его лоб. Моя рука холодная, и ему чуть легче. Рана на голове перестала кровоточить, а на слипшихся волосах — бурая корка. Мне жаль Сапсана, я по-прежнему думаю, что его не стоило брать сюда, нужно было убедить Тумана оставить парня в Крифе, но что уж теперь об этом думать. Ведом он уже вряд ли станет… Я отхожу ненадолго, взять пару чистых полотенец, набрать воды в лохань, а, возвратившись, принимаюсь оттирать кровь с его лица и волос.

В комнату заглядывает Туман:

— Как Сапсан? Рутил сказал, ты что-то нашла в книгах. — Он подходит ближе и, сморщившись, прижимает левую руку к груди.

— Тебе больно?

— Все в порядке.

— Но тебе больно.

— Я сказал, все хорошо.

— Кому ты лжешь, Волк! — Рассердившись, я сдергиваю с него куртку вместе с рубахой и разглядываю рассеченное плечо. — Проклятье, — в который раз за день ругаюсь и берусь за бинты в тазу, чтобы промыть рану.

— Я могу сам, не пачкай платье, — произносит Туман, и я едва сдерживаюсь, чтобы не швырнуть ему тряпку в лицо. Сам. Никакой благодарности.

Сам ты несколько часов ходишь с открытой раной и пачкаешь все подряд.

У меня на глазах злые слезы.

— Жрица, — зовет Туман и морщится, когда я безжалостно придавливаю ткань к коже. Не нужно говорить со мной сейчас. Слишком много мыслей у меня в голове, чтобы быть сдержанной и спокойной, а без этого, без своего едва ли не единственного полезного умения — умения замолчать — я могу сболтнуть лишнего.

Он понимает меня, и от этого становится еще отвратительнее на душе.

— Ты поступила неправильно. — В комнату является Хозяйка, позади нее Рутил.

— Они бы погибли, — сквозь зубы шиплю я, предчувствуя нехороший разговор, которого не избежать. — Разве это диктуют твои святые книги?

— Эти книги говорят, что нужно защищать тайны Богов, а не впускать в наш дом врагов.

— Хорошо. Как только мы снова станем врагами, выгоню. Ты теперь говоришь на людском? — Запоздало удивившись, я смотрю на нее в ожидании.

— Обратилась к книгам, — поясняет Хозяйка, и я усмехаюсь:

— Такие жертвы не стоят моей истории.

Туман невесело хмыкает, и я давлю на рану сильнее, так что он тут же морщится и тяжело втягивает воздух носом, но Хозяйку не сбить с толку:

— Откуда у тебя столько огня?

— Из меня вырвали ребенка и бросили его в костер.

Хозяйка ахает и закрывает рот рукой. Туман напрягается, он ловит мою ладонь, но я с силой выдергиваю и продолжаю заниматься раной. Я ненавижу об этом даже вспоминать.

— Ты зачинала после?

— Дважды.

— Что ты ищешь в книгах о нас?

— Как избавиться от клятвы.

В этот раз Туман берет меня за подбородок, заставляя посмотреть на него.

— Да, я сосредоточилась на своем, твое оставила тебе.

— Где твои девочки, Жрица? — спрашивает Туман, и у меня перехватывает дыхание. Он думает, я могла родить детей Ардару. Я не могла.

— Расскажи мне все. С момента рождения, — требует Хозяйка, решив, что, задавая вопросы, придется слишком долго разбираться. Слишком долго искать истоки моего пути. Я киваю в сторону хаасов, намекая на их присутствие, но она угрюмо сводит брови, не давая мне пощады. Вся она — прямой упрек, вся она — моя расплата, и я принимаю ее.

У Богов дурные шутки, почему бы не повеселить их?

— Не будем ждать, пока Сапсан очнется? — напоследок вопрошаю я, пока собираюсь с духом, и не получив ответа, отхожу к окну.

За ним стена, за стеной ниады, за горами город, где меня ждет Мирана, в чью судьбу я вмешалась, не имея на то права.

— Хорошо. Ладно. Я родилась где-то здесь, на Юге, жила вместе с мамой и собакой. Она прятала меня от других людей, учила жить в согласии с Богами до восхода красной планеты и после. Мне было восемь, а девочкам — две декады, когда Ардар… — я немного спотыкаюсь на имени, впервые за много лет произнеся его вслух, понимая, что рассказывать буду путанно. — Когда Ардар пришел. Он знал о нас, знал о клятвах, именах. Откуда — мне не известно, может, у него в селении тоже была Мудрая как Сова, а, Волк? Он вынудил меня дать клятву Смерти и собирался забрать с собой. Мама убедила его взять и девочек, сказала, если они умрут, меня тогда не станет, и защиты не станет тоже. После он убил ее и мою собаку, я не видела, была снаружи, слышала два выстрела, Птаха скулила от боли. Мама умерла молча.

Я не могу заставить себя обернуться и посмотреть на них.

— Сначала на лошадях, потом на машинах он привез нас к себе на Север, в место, где говорили на тогда чужом мне языке, где много холода. Всегда было холодно, я очень боялась, что девочки заболеют. Нас он поселил в небольшом доме, приставил пару мужчин из осторожности, но куда я могла бежать с младенцами на руках? Дал кормилиц в помощь. Ардар часто уезжал, пытаясь объединить Север, много бился, часто был ранен. Когда мне впервые досталась его боль, я едва справилась, потом стало проще, связь крепла, я хранила клятву отчаянно и безоглядно. Девочки росли, с годами становилось сложнее их оберегать. Я не учила их говорить вслух, чтобы никто не мог заставить и их дать клятву, мы общались в мыслях, и только когда им исполнилось шесть, я стала выходить с ними наружу, показывать мир, оберегать от людей, говорить об опасностях, но осторожно. Ардар же становился сильнее, ему все реже была нужна защита, он объединял племена Севера и приходил ко мне только тогда, когда хотел получить что-то от Богов. Я давала. Как-то он решил покорить и тихие земли на Севере, взяв меня туда, я впервые взглянула на ниад, и они испугали больше Ардара. Дважды я возвращала ему биение сердца во время схватки с ними.