Вот ведь, гадина! Обниматься с ним у меня не было никакого желания., зато он сам пошел вперед, широко распахнув руки, а затем и вовсе заключил меня в объятия.

— Рад, что ты жив, — сказал он, и тут же маска слетела с его лица, и он прошипел: — Но не скажу, что рад тебя видеть…

В его руке словно из ниоткуда возник скрамасакс, которым он молниеносно ударил меня в живот.

Вот ведь, гадина! Тупая гадина! И ведь знал, что он может выкинуть нечто такое, но чтобы так нагло…

Неужели он совершенно не соображает, что проживет немногим дольше меня, если даже убьет?

Впрочем, не буду прибедняться. С моими рефлексами и навыком берсерка я мог увернуться от удара, мог вообще уйти и пропустить лезвие мимо себя, но не стал этого делать.

В последнее время Нуки и Копье совсем занудили меня своими проповедями о том, что убивать Р`ама лично или же чужими руками, но по моему приказу, будет неправильно.

Видите ли, мы ‒ кровные родственники, и если я убью собственного отца (ну, или брата, что не забывал мне настырно повторять Нуки, а Копье этого не делал, так как до сих пор не поверил, что я и есть Р`мор), меня будут презирать не только все ноды, но и вообще большая часть северян.

Никакие мои доводы, что этот урод убил собственного брата, пытался убить живого, но раненого сына, что он вовсе спелся с врагами, не дали ровным счетом никакого эффекта ‒ Копье и Нуки были совершенно непреклонны. Парадокс: получается Р`аму можно творить любую дичь, а мне отвечать соразмерно нельзя?

Когда Р`ам заявился в наш лагерь, это окончательно испортило мне настроение — сейчас, сволочь такая, начнет нудить, плакаться и просить прощения. А Нуки и Копье насядут на меня, требуя его простить. Так что появление ножа в руках «отца» я воспринял как подарок свыше, и не стал уворачиваться от удара. Почти не стал.

Чуть повернул корпус, чтобы удар пришелся не прямо в живот, а в бок.

Лезвие не задело жизненно важных органов, рана была неприятной, но не смертельной. Зато теперь я получил карт-бланш. Во всяком случае, так думал.

Меня попытались убить. Родич первым пролил кровь, он напал, а я всего лишь защищался.

Я вправе отвечать так, как считаю нужным.

Удар кулака пришелся Р`аму прямо в ухо.

Получилось мощно — здоровенная жирная туша, явно наивно полагавшая, что прикончит меня с единого удара, совершенно не ожидала такого ответа, поэтому, получив в ухо, тут же завалилась на землю.

Несколько секунд я просто любовался, как жирдяй барахтается на земле, пытаясь даже не подняться, а просто перевернуться.

Неимоверно хотелось его пнуть, но…броня из жира защитит его от любых пинков, нечего даже стараться. А прирезать его вот так, лежащим на земле, как-то неправильно. Не достойно.

Я наступил на его руку, в которой он все еще сжимал окровавленный скрамасакс, присел на корточки, и спокойно произнес (причем достаточно громко, чтобы услышали все окружающие):

— Только потому, что ты нод, я не убью тебя прямо сейчас, но я сделаю это на хольмганге. Сегодня!

— Это твой отец, Р`атор, и это… — начал было Копье, но я его перебил.

— Хватит! — рявкнул я. — Он столько раз предавал и подводил своего брата, Р`мора, и тот каждый раз жалел его и не наказывал. Чем все закончилось? Чем отплатил Р`ам? Он пытался убить меня, убил Р`мора, предал нас! И ты говоришь, что я не могу вызвать его на хольмганг? Да вот же его нож, которым он только что пытался проткнуть меня!

— У нодов не принято вызывать на хольмганг…

— Тогда к черту правила! — буркнул я.

Нахрен все. Надоели. Один раз я дал слабину, опростоволосился и тут же за это поплатился. Я, конечно, хочу оставаться положительным героем в глазах других. Но при этом живым.

Так что нельзя проводить хольмганг? Ладно, как скажете.

Мой меч, выхваченный из ножен, без всякого замаха вонзился в правую глазницу Р`ама. Тело на земле дернулось, целый глаз удивленно уставился на меня, а затем словно бы потух, из него ушла жизнь.

Жирная туша несколько раз содрогнулась и замерла.

Я же выхватил меч, вытер его лезвие об одежду покойного и вернул оружие в ножны.

— Что ты натворил… — выдохнул Копье.

— То, что дОлжно и что нужно было сделать давным давно, — ответил я и повернулся к замершим охранникам Р`ама.

— Принесите мне клятву как своему конунгу, — приказал я.

Все шестеро удивленно пялились на труп своего ярла, словно не веря своим глазам и тому, что только что увидели.

Наконец, один из них очнулся, устремил на меня взгляд, полный гнева, и зло прошипел:

— Отцеубийца!

Я лишь хмыкнул.

— Да, и что?

Воин не нашел, что ответить. Явно он ожидал, что я начну оправдываться или наброшусь на него, но нет. Ничего такого. Я сделал то, что хотел, причем хотел давно. И никакой жалости, или уж тем более сожаления от содеянного не чувствовал.

Пошли они все к черту со своими правилами и традициями!

Это месть, и она свершилась.

— Принесите мне клятву, или умрете! — повторил я.

Шестерка охранников Р`ама молча обнажила оружие.

— Ну, как хотите, — вздохнул я и, вытянув топор из-за пояса, швырнул его в ближайшего противника.

Топор, пущенный моей рукой, сделал несколько оборотов в воздухе и закончил свой полет, уткнувшись лезвием в грудь воина. Тот захрипел, схватился за торчащее из его тела оружие, завалился спиной на землю. Но я этого уже не видел, так как успел активировать навык берсерка и снес голову второму противнику, проткнул третьего.

Трое оставшихся врагов попытались меня окружить, да вот только были они слишком уж медленными, слишком неповоротливыми.

За это и поплатились.

Одного я подловил во время атаки, попросту отбив его удар и нанеся собственный. Меч ударил его в плечо, разрубив тело чуть ли не до соска.

Еще одного я сбил с ног ударом кулака и затем пришпилил к земле, словно жука.

Последнего противника убил голыми руками: поднырнул под его топор, схватил за голову и вдавил пальцами глаза в глазницы. Противник орал от боли, однако я продолжал давить, пока мои пальцы не вошли глубоко в череп.

Крик боли и отчаянья резко прервался, когда череп врага в мои руках громко треснул, и содержимое головы, будто из гнилой тыквы, выплеснулось наружу.

Я вернулся в свое обычное состояние, оглядел дело рук своих, подошел к трупу, из которого торчал мой меч, вытащил оружие и вернул его в ножны, затем забрал и свой топор.

— Вот и все, — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь, скорее уж констатируя факт сам для себя.

Копье и Нуки все же оказались правы: и недели не прошло после смерти Р`ама, как среди моих людей началось брожение.

За глаза иначе, как «отцеубийцей», меня уже никто не называл. Что ж, я к такому был готов. А вот к тому, что я вместе с этой кличкой получу еще и кучу дебафов — нет.

Вообще не представлял, что убийство Р`ама так дорого мне обойдется.

Практически все плюсы от моего титула конунга перекрывались этой кличкой. И, соответственно, мое право на власть не оспаривали только младенцы. Все население севера, которое ранее относилось ко мне хотя бы нейтрально, теперь было настроено против меня.

Ну что ж, с народной нелюбовью я как-то справлюсь хотя бы с помощью армии — те, кто был со мной ранее, кто сражался еще на Уппленде, клан Альмьерке и многие другие, все еще оставались верны мне, и главное, дебаф от убийства Р`ама не заставил их возненавидеть меня. Уже что-то.

Хотя нет, тут я не совсем прав: восстали тэны, мои же соратники, все до одного, как старые, так и новые, остались на моей стороне, что не могло меня не радовать. А то еще не хватало получить, к примеру, того же Нуки в качестве врага, или даже Копье. Вот что бы с ним я сделал? Тоже убил бы?