— Подавитесь! Другой вопрос — денег бы у вас не было, а я же видел, как вы целую пачку червонцев доставали из кармана.

Вот тут они и взбесились. Курчавый ударил Усманбекова по лицу (до сих пор синяк под глазом), а его дружок ухватил камень и швырнул им вдогонку машине. «Хорошо, — писал Усманбеков, — что я хоть вовремя газ дал».

Разыскать Усманбекова не составляло труда. Вскоре он сидел напротив Валиева и вновь рассказывал о своих злоключениях в пути.

— Через свою доброту пострадал, — повторял он угрюмо.

У Шавката Усманбекова и тени сомнений не было: милиция интересуется им только потому, что хочет разыскать и наказать злостных хулиганов, которые обманули его, а вдобавок еще и избили. Однако, кроме весьма приблизительного описания внешности своих пассажиров («Сидел к ним всю дорогу спиной, а когда приехали во Фрунзе, уже стемнело…»), смог он вспомнить лишь то, что в их, как понял Валиев весьма скупых разговорах, мелькнуло несколько раз чье-то имя — Руслан. Усманбеков даже запомнил кое-какие фразы:

— С «меченым» Руслана пошлем. Руслан за полтинник согласится даже лезгинку голым танцевать, — сказал курчавый.

— А где ты его найдешь? — спросил приятель.

Курчавый хохотнул:

— Где… Он же не просыхает… И девочки ему надоедают быстро. Значит, новых ищет.

Это был, как утверждает Усманбеков, самый продолжительный разговор. А так они всю дорогу молчали и дремали. Даже по имени ни разу друг к другу не обратились.

Усманбекова пока оставили во Фрунзе: сотрудники милиции не без основания рассчитывали на его помощь, а Валиев, Галкин и Саша Цыганов чуть воспрянули духом. Впрочем, сомнения мучили сейчас не одного лишь Галкина и к тому же — больше, чем когда-либо.

— Рано, рано радоваться, друзья, — повторял Валиев. — Трехпроцентная облигация… Колючие глаза… Все это могут быть случайные совпадения, в деле Дрепина их было тоже немало. Давайте лучше подумаем, как нам действовать теперь?

И тут вставил свое слово Цыганов:

— Извините, товарищ подполковник, но я все-таки считаю, что на дело Дрепина потратили мы время не зря.

— Еще бы! — Галкин усмехнулся. — Ликвидировали воровскую шайку.

— Я о другом, — не отступал Цыганов. — Разрешите мне еще раз допросить Носкову, — попросил он.

— Симпатичная девчонка, — вскользь обронил Галкин.

— И то правда, — согласился Цыганов. — И, к слову сказать, несчастная. Урока этого ей на всю жизнь хватит, а жизнь у нее еще немалая впереди. Но я сейчас — о другом. Татьяна Носкова не раз бывала во фрунзенских злачных местах…

— Точно, Саша! — перебил Валиев и продолжил: — А Руслан, как можно установить из показаний Усманбекова, любит и выпить и женщин менять. Значит, не исключено, что он постоянный посетитель ресторанов во Фрунзе, а от женщин и Татьяна Носкова могла что-то слышать о нем и о его знакомых, которые Усманбекову облигацию сунули. Действуй, Саша!

Это был, кажется, тот самый случай, когда предположения подтверждались. Татьяна Носкова, к слову, искренне обрадовалась Александру Цыганову и смотрела на него, пока шел допрос, как на избавителя, хотя обещать ей он, разумеется, не мог ничего, кроме уже известного: суд несомненно учтет то, что она раскаялась и чистосердечно призналась во всем, к чему стала причастна, связавшись с Дрепиным. Однако сказать что-либо о Руслане, которым интересовался сейчас Цыганов, Татьяна не могла. Всем видом своим, не только словами, убеждала она Цыганова, как искренне желала бы помочь ему, повторяла, прикрыв глаза: «Руслан… Какой же это Руслан?» — но так ничего и не припомнила. Александр был огорчен. К тому же он подумывал, не слишком ли рано поверил в искренность этой девушки, но утром ему позвонили и сказали, что Татьяна Носкова хочет дать дополнительные показания.

— Вы понимаете, — торопливо говорила Татьяна. — Дрепин поставил меня в такие условия… Ну, попросту говоря, он ревновал меня даже к тени. Поэтому знакомиться я ни с кем не могла. Но я вспомнила, что, когда бы мы ни приезжали во Фрунзе, в ресторане «Нарын» непременно оказывался один парень. Он называл себя — Студент. Вообще-то его можно было принять и за студента. Молодой, лет двадцати трех, не больше. Но я не помню, чтобы он был когда-нибудь абсолютно трезв. Наши, если я не ошибаюсь, использовали его для каких-то мелких поручений. Ну, как-то, я помню, надо было получить у скупщика деньги (Татьяна сказала именно «деньги», а не «башли». Она вообще не употребляла жаргонные словечки, и Цыганов про себя с удовлетворением отметил это тоже). Сам Дрепин почему-то идти за ними опасался, и тогда послали этого Студента. Он скоро возвратился, отдал Дрепину деньги и спросил:

— А процент мне будет?

Дрепин бросил ему бумажку и налил рюмку водки. Он выпил и спросил:

— С девочкой твоей хоть потанцевать можно?

А сам уже пошатывается, пьяненький.

Ну, а Дрепин разозлился и ответил:

— Девочка не для таких, как ты. Она не Людмила.

Студент только руки к груди прижал:

— Извиняюсь, ты прав. Забыл, что мне надо искать только Людмилу.

Все они захохотали, а я еще тогда подумала, что же они имели в виду, когда говорили о Людмиле? Имя такое распространенное. Что хотел сказать этим Дрепин? И вот теперь, когда вы спросили про Руслана, до меня, кажется, дошло. Вы понимаете?

— Конечно, Таня! Спасибо вам. — Цыганов задумался на минуту. — А что, Таня, — спросил он, даже подмигнув ей, — если нам с вами пойти поужинать в этот самый «Нарын»?

— Вдвоем? — вырвалось у Татьяны, но тут же она смутилась. Она сообразила, что имел в виду Цыганов. — Опять помочь вам надо?

— Да, Таня.

Она смущенно оглядела себя, свой костюм.

— Вам дадут возможность подготовиться к вечеру, — сказал Цыганов. — Ровно в шесть я вас жду.

Все, разумеется, произошло не так удачно и скоро, как предполагалось. Цыганов и его юная спутница напрасно просидели в ресторане «Нарын» до десяти вечера, но Студент, о котором рассказала Татьяна, там так и не появился.

— Наверное, вы не верите мне, — огорченно произнесла Татьяна.

Цыганов не ответил.

— Поедемте куда-нибудь в другое место, Таня, — сказал он погодя. — Возможно, за то время, что вы не встречались, ваш Руслан своим привычкам успел изменить.

— Все-таки вы сомневаетесь во мне, — Татьяна печально усмехнулась.

Заканчивали вечер Александр Цыганов и Татьяна Носкова в ресторане «Киргизстан» — самом популярном во Фрунзе. Дело шло к закрытию. Уже гасили свет, намекая посетителям на то, что, как говорится, пора и честь знать. Ушел с эстрады оркестр. И тут над ухом Александра хрипло раздалось:

— Так что, Татьяна, где же твой Онегин?

— Там же, где твоя Людмила, — бойко, в тон, откликнулась Татьяна.

Цыганов оглянулся, делая вид, что рассержен не на шутку. Он увидел длинного сутулящегося паренька с тонкими усиками на пухлой губе.

— Гуляй, гуляй, малый! — бросил ему через плечо Цыганов.

— Уж больно ты грозен, как я погляжу! — парень хотел повертеть пальцем перед лицом Цыганова, но покачнулся на неверных ногах и почти упал грудью на стол.

Цыганов бросил быстрый взгляд на Татьяну. Она опустила веки.

— Мотай, мотай, говорю, отсюда! — нарочито грубо потребовал Цыганов.

— А ты, между прочим, глаза не квадрать, — произнес заплетающимся языком парень.

— А то — что?

— Схлопочешь…

Только это и нужно было Цыганову.

— А ну, выйдем, малый, поговорим, — потребовал он.

Через минуту от подъезда ресторана отъехала «Волга». Татьяна сидела рядом с водителем, а на заднем сиденье, всхлипывая, недавний забияка допытывался у Цыганова:

— За что меня прихватили, за что? Я ничего такого, кажется, не сделал…

— Скоро узнаешь, — пообещал многозначительно Цыганов.

Итак, нужный следователю Руслан, единственный из 563 носителей этого имени в городе Фрунзе, не считая детей, был доставлен в милицию. Вскоре подполковник Валиев (он сам допрашивал задержанного в присутствии Галкина и Цыганова) уже выяснил многое, что относилось к характеристике личности Руслана Жигаева. По положению студент, но учится из рук вон плохо: на младших курсах провел по два года. Сейчас еле-еле перебрался на третий. Живет один в квартире, доставшейся от бабушки. Там устроил нечто наподобие притона. Нередко у него ночуют случайные знакомые, а то и лица, за которыми давно следит угрозыск. Валиев предложил Руслану Жигаеву (допрашивали его, разумеется, после того, как он основательно протрезвился) перечислить, если не по именам, то хотя бы по кличкам или по особым приметам всех, кто бывал у него в последнее время или давал ему какие-либо поручения, за мзду, конечно.