Фредерик давно засматривался на красивую и бойкую Белинду, но не хотел торопить события. Однако родители настояли, и молодые люди обручились.

— Не обращай внимания, — улыбнулась жениху Белинда. — Ректор академии не торопится воплотить мою идею в жизни, и я решила зайти с другой стороны.

Белинда знала Фредерика с детства и относилась к нему, как к хорошему приятелю. Она мечтала о такой же семье, как у ее родителей, и считала дружбу — прекрасной основой для будущего брака.

Фредерик помрачнел и принялся сцеплять и расцеплять обветренные на морозе, шершавые пальцы.

— Не стоит связываться с таким, как Максимир Рошер, — с недовольными нотками в голосе ответил он. — От богачей одни проблемы.

Фредерик поморщился, сузив серые глаза. Его бледное лицо исказила гримаса презрения.

— Ты не понимаешь, — покачала головой Белинда. — Ректор сможет наконец поставить точку в деле всей моей жизни. Он…

— Точку во всем этом можешь поставить только ты сама, — перебил ее Фредерик, с раздражением передернув плечами. — Как только мы поженимся, ты…

— Не начинай, — отмахнулась Белинда, поджав губы. — Я хочу, чтобы вопрос с факультетом был решен до свадьбы. Это позволит мне спокойно заниматься семейными делами.

Подруги Белинды переглянулись и поднялись с дивана.

— Мы принесем еще чая, — сказала Джейн и увлекла Сару в коридор.

— Бель, брось ты все это, — снова завел старую, надоевшую не хуже утренней толчеи в омнибусе песню Фредерик. — До свадьбы два месяца. Сейчас не до твоего сомнительного объединения. Нужно сосредоточиться на подготовке. Давай лучше выберем шторы для спальни в нашем доме.

Белинда посмотрела на жениха, и его вечно торчащие на затылке тонкие темно-русые волосы показались ей донельзя комичными. Она не удержалась от сдавленного смешка, и Фредерик в очередной раз вспылил:

— Что смешного?! Нет, ты мне скажи! Скажи здесь и сейчас. Ты хочешь выйти за меня?

Белинда смутилась своего неуместного порыва и пробормотала:

— Да, конечно, даже не сомневайся. Только об этом и думаю все время.

— А мне так не кажется, — с горечью проговорил Фредерик и поднялся со стула. — Ты все время занята. Тебя никогда нет дома.

Он принялся мерить шагами крохотную комнату, то и дело натыкаясь на расставленные для собраний членов ОЖНД кресла и стулья.

— Я всем занимаюсь один и уже не уверен, что идея с женитьбой такая уж удачная.

Белинда подскочила с кресла и бросилась к жениху.

— Ну что ты! Наша свадьба будет чудесной. Мне совсем чуть-чуть осталось. Дожму ректора и сразу займусь шторами для гостиной.

Она погладила Фредерика по плечу, и тот, немного оттаяв, пробурчал:

— Для спальни.

Он положил руки ей на талию и попытался поцеловать, но Белинда вывернулась и отошла к окну.

— Нас могут увидеть. Не нужно здесь.

Фредерик сжал челюсти и процедил:

— А где, Бель? Где я могу поцеловать собственную невесту? Мы видимся украдкой в твоем доме, но тут постоянно кто-то есть. Даже в твоей комнате не скрыться. Ты там устроила настоящий штаб командующего боевыми действиями.

Белинда вздохнула и вгляделась в сгущающиеся за окном сумерки. Вдоль по тротуару спешили закутанные в плащи безликие прохожие, снег продолжал оседать, укрывая все вокруг. В последнее время усталость особенно остро давала о себе знать. Ночью Белинду мучила бессонница, а по утрам — изматывающая головная боль. В висках начала зарождаться отвратительная пульсация — явный признак того, что скоро разовьется настоящий приступ мигрени, и сколько он продлится еще неизвестно.

— Разберусь с ректором и займусь подготовкой к свадьбе, — отозвалась Белинда и развернулась к жениху лицом. — Обещаю. Недолго осталось.

Фредерик подошел к ней и положил руки на изящные плечи.

— Хорошо, я потерплю. Но надеюсь, ты понимаешь, что после свадьбы тебе придется забыть об ОЖНД навсегда?

Белинда отвела взгляд, не желая давать прямого ответа, он бы уж точно не понравился Фредерику.

— Фредерик, вам чай с мятой или обычный? — спросила вошедшая в комнату с подносом в руках Сара.

— Обычный, — нехотя отозвался тот и вернулся на стул.

Белинда перевела дух и заняла любимое кресло.

За чаепитием Фредерик рассказывал последние столичные новости, Джейн и Сара с интересом его слушали. У Белинды появилась возможность предаться своим размышлениям без помех в виде настойчивого внимания жениха.

«Что же делать? — думала она, покусывая нижнюю губу. — Рошер явно не настроен идти навстречу. Вполне возможно, он прикажет секретарю не пускать меня в кабинет. Не на улице же мне его караулить».

Сара не сдержалась и на очередную новость отреагировала изумленным восклицанием:

— Неужели?! И как только маркиза Дизайт отважилась устроить прием прямо перед Праздником Новолетия? В такое время все готовятся к домашним торжествам. Людям некогда посещать светские мероприятия.

— На ее день рождения съедутся все богачи, — с уверенностью знатока отозвался Фредерик. — Вряд ли кто-то упустит возможность развлечься за чужой счет.

— Точно! — выпалила Белинда и хлопнула по подлокотникам кресла до того громко и неожиданно, что собравшиеся вздрогнули. — Я достану приглашение на этот прием и там вытрясу из ректора согласие на открытие факультета!

Изумлению ее подруг и жениха не было предела. Каждый пытался убедить Белинду не соваться в логово высшей аристократии, но та уже все решила, и ничто не могло убедить ее отказаться от задуманного.

Дверь в покои вдовствующей маркизы Элизабет Дизайт была крепко заперта, но, несмотря на это, оглушительные стоны, всхлипы и даже периодические крики разносились по всему второму этажу роскошного особняка в самом сердце столицы. Почтенный дворецкий заранее известил всех слуг о том, что к хозяйке наведается ее «молодой любовник», как он презрительно именовал господина Максимира Рошера, уступавшего маркизе в возрасте всего четыре года.

Горничные старательно избегали походов на второй этаж, разве что самые любопытные могли раз-другой набраться храбрости, ослушаться запрета дворецкого и украдкой прошмыгнуть к заветной двери. Там они тихонько стояли, краснели, бледнели и, вздыхая, воображали, что и на их долю когда-нибудь выпадет такое блаженство, от которого захочется вопить во все горло.

В это время в спальне ничего не подозревающий «молодой любовник» старательно ублажал растрепанную, взмокшую и запыхавшуюся маркизу. Элизабет слыла женщиной опытной, изведавшей любовь не одного десятка кавалеров. Все же ее выдали замуж совсем юной, а в мужья ей достался древний старик, тут даже самая последняя скромница на стенку полезет и начнет пробовать запретный плод. Но даже ее выдержки подчас не хватало, Элизабет выдыхалась и начинала молить о пощаде:

— Макс… остановись… ах… пожалуйста! Ох! Больше не могу!

Максимир как обычно был сверху и, только-только поймав нужный ему ритм в третьем заходе за вечер, не собирался слушать слабых протестов внезапно утомившейся маркизы. Элизабет задергалась, цепляясь из последних сил за смятые гармошкой влажные простыни, запрокинула голову и громко завыла, точно тоскующая в лунную ночь волчица. Максимир завершил начатое и навалился на маркизу всей тяжестью блестящего от пота тела.

Элизабет с блаженным стоном обмякла под ним и затихла, тяжело дыша. Максимир наконец оставил ее в покое и вытянулся рядом, закинув руки за голову. На его привлекательном лице играла самодовольная улыбка, и даже всегда раздражавшая маркизу короткая щетина на подбородке и щеках не портила впечатления. Чуть вьющиеся темно-каштановые волосы Максимира торчали в беспорядке, и маркиза провела по ним пальчиками, унизанными перстнями.

— Ты совсем меня не щадишь, — попеняла она ему, но Максимир и не подумал раскаяться или устыдиться.

— Ты слишком долго игнорировала мои послания. Я предупреждал, что не смогу столько ждать.

Сильные маги всегда отличались любвеобильностью. Поговаривали, что это дар накладывал на них особый отпечаток.