— Старый, что малый, — вздохнула она. — То-то меня к тебе тянет. Ладно, раз уж ты оклемался, пора нам ехать дальше. Всё, что могли, мы сделали, больше ничего тут не высидим.

— На, вот, прикрой срам — сказала вернувшаяся Аннушка, — нашла тут какие-то тряпки…

Дурацкий синий с блёстками костюм на два размера больше, чем надо, я выгляжу в нём сущим клоуном. Бензином не пахнет — пахнет плесенью и многолетней пылью. Выяснилось, что наступать на левую ногу не могу, к машине меня буквально тащили. Усадить в пулемётное гнездо такого инвалида не получится, так что туда пришлось лезть Ольге. Меня всунули на пассажирское, и то, пока ногу пристроил, чуть сознание от боли не потерял. Весёлая предстоит поездочка…

Признаться, дальнейший маршрут я запомнил плохо. Выходили на Дорогу, уходили в зигзаги… Это слилось в один мучительный трип, потому что от каждой кочки в ногу как будто стреляли заново. Кочек было много, Аннушке на мои проблемы было плевать, и когда мы добрались-таки до Центра, я даже вылезти сам не смог. В здешней больнице мне сразу вкатили чего-то убойного, и я, наконец, с большим облегчением отрубился.

В больнице меня навестили Зелёный с Иваном. Интересовались, как скоро я могу приступить к обязанностям штурмана, а то вдвоём по очереди вахту стоять — никогда не выспишься. Узнали, что, несмотря на наплёванную мне в пасть регенерацию и заштопанную УИном мышцу, бедренная кость — это вам не шуточки. Мне всю ногу изрезали, извлекая её осколки. В общем, даже вяло хромать с палочкой я смогу не скоро.

— Не, так не годится, — сказал Зелёный. — Ща порешаем вопрос.

И, к моему удивлению, «порешал». Доктор прибежал, всадил мне в ногу модерновый инъектор с альтерионской маркировкой и сказал, что через несколько дней выпишет на амбулаторное наблюдение.

— Последний из личной аптечки отдал, — пожаловался бортмеханик, — так что амбулаторно наблюдать тебя будем на борту. А пока у меня всё равно дельце образовалось. Дочка твоя попросила кое в чём помочь.

— Настя?

— Не Герда с Вилорой же. Ничего, лежи пока, выздоравливай. Эта альтерионская штука ядрёная, чесаться будет зверски, но ты терпи, это оно зарастает так. Знать бы, что Альтерион сколлапсирует — запасся бы аптечками впрок.

Пришла Меланта — пухлая, рыжая, довольная. Просто светится счастьем. А когда кайлит счастлив… В общем, всей больнице праздник. Меня потом главврач спрашивал, нельзя ли её на регулярной основе сюда приглашать. На чай с плюшками.

Заходила поблагодарить за Вещество. Серьёзно сообщила, что собирается дождаться меня из больницы и устроить ночь благодарности, которая запомнится мне надолго. Потому что Эли чувствует себя прекрасно, и сама она чувствует себя прекрасно, несмотря на беременность. Искусственное осеменение прошло успешно.

Я задумчиво почесал башку промеж рогов, но потом понял, что не обижаюсь, а действительно рад за неё. Дурак потому что. Пусть ей будет хорошо.

Пришла Таира, деловито поинтересовалась моим здоровьем. Доложила, что в хозяйстве порядок, дети растут нормально, морально-психологическая обстановка дома приемлемая, снабжение налажено, всего хватает. Волосатое существо по прозвищу Енька прижилось, работу по дому исполняет тщательно, детские игры переносит безропотно, кот одобряет его за лохматость и спит исключительно на шерстяных коленках. Но она, Таира, тем не менее, за сервом приглядывает, потому что мало ли что.

Я доклад принял, одобрил, велел ждать меня, бдить, поддерживать порядок и не расслабляться.

Забежала Настя. Называла папой, обнималась, болтала о чепухе, но напряжение какое-то чувствовалось. Странно иметь почти взрослую по возрасту и совсем взрослую по уровню ответственности дочь. Корректоры рано взрослеют.

— Зелёный говорил, ты просила его помочь?

— Да, тебя не было, я решила…

— Я не обижаюсь, нет. Я действительно не самый крутой отец, не повезло тебе.

— Прекрати, — сказала она очень серьёзно. — Крутых вокруг полно, а ты — хороший. Мне повезло — я сама выбрала себе отца. И не пожалела об этом.

— Я ещё не настолько плох, чтобы говорить мне такие комплименты. Помирать пока не собираюсь…

— Близким людям иногда надо говорить, что ты их любишь. Пока есть такая возможность. Я это ещё в Альтерионе поняла, когда сидела и думала, что скоро умру. Я тогда много всякого думала…

— Так что там за история, почему тебе помощь понадобилась? — спросил я, чтобы не напоминать, что из той истории с Альтерионом её тоже вытащил Зелёный, а вовсе не я. Хреновый из меня отец, на самом деле, это просто она не балованная.

— Да ерунда — спасательная миссия. Туда и обратно, буквально. Я бы и сама справилась, но Сергей обещал на УАЗике отвезти, это быстрее выйдет.

— А кого спасать?

— Даньку, Даниила. Ты его помнишь, наверное.

— Да, конечно, помню. Он меня здорово напугал как-то байками про виртуальность мира.

— Он такой, да. В общем, он не вернулся вовремя. Данька — тот ещё раздолбай, так что, скорее всего, просто просохатил сроки, но надо убедиться. Это будет моё первое Корректорское задание, я немного нервничаю. Вот и попросила Сергея…

— Конечно, Насть, я понимаю. Береги там себя. Ты теперь не сама по себе, у тебя семья есть!

— Конечно, пап! Обязательно! — чмокнула меня в щеку и унеслась по своим делам.

«Что за комиссия, Создатель, быть взрослой дочери отцом!».

К вечеру пришла Алистелия. Принесла пирожков — это оказалось очень трогательно, хотя кормят тут неплохо. Но еда едой, а домашние пирожки… Пряча глаза, очень тихо спросила, не передумал ли я насчёт образца классической литературы, о котором я спрашивал. Ответил, что у меня как раз образовалась куча свободного времени, и я готов посвятить его повышению культурного уровня. Благо, он столь низок, что повысить его несложно.

Алька придвинула к кровати кресло, достала толстую тетрадь, исписанную ровным школьным почерком, и начала читать. Когда она закончила, я был ошарашен, потрясён и восхищён. Небольшая история, нечто между рассказом и повестью, сплетённый сюжет причудливо вьётся меж героев, образуя вроде бы волшебную сказку, но при этом и удивительно эмоционально достоверную историю.

— Это прекрасно, — сказал я искренне.

— Тебе понравилось? — расцвела Алистелия. Даже глаза подняла от пола и посмотрела на меня прямо.

— Очень. Кажется, я никогда не читал таких прекрасных историй. Сложная и странная, но при этом и невозможно увлекательная. Замечательно. Сложно было перевести?

— Прости, муж мой… — глаза вновь смотрят вниз, голос тише шёпота, — я не смогла перевести для тебя. Как ни пыталась — выходило плохо. Невозможно сохранить их связность и глубину на другом языке. Поэтому я написала этот рассказ сама, по всем классическим канонам, стараясь передать не столько форму, сколько дух. Это не перевод, увы, это просто подражание. Я никогда не писала раньше сама, но я очень старалась…

— Алька, ты чудо, — сказал я со сложными чувствами.

Мои и без того не самые обоснованные претензии считать себя писателем, только что были повергнуты в прах и растоптаны вот этими длинными стройными ногами. Я никогда не питал иллюзий по поводу литературных достоинств моих творений, но такая разница в уровнях с девчонкой, просто набросавшей на коленке свой первый рассказик… Это как-то чересчур. После этого я как честный человек должен пойти и сжечь всё мной написанное, затем, посыпав голову бумажным пеплом, удалиться из литературы навсегда. Но даже это в эпоху электронных книг мне недоступно.

— Я что-то сделала не так, муж мой? — почувствовала моё расстройство Алистелия.

— Ты все сделала правильно. Я невероятно горжусь тобой.