— Пусть будет так, — ответил я, подумав.

— Пойдёмте, я вам выдам сопутствующие препараты. Вашей кайлитке и её медиатору пригодятся стимуляторы и укрепляющие средства. Самочка медиатора может выносить и ребёнка от основной генетической линии, но вам повезло, в банке остался генетический материал этих конструктов, с ним должно пройти легче. Я составлю инструкцию по приёму препаратов, отдадите им…

Дед, приняв решение, взбодрился и успокоился. Переложил ответственность на мои плечи. Мы вернулись в лабораторию, где нас терпеливо ждали остальные, и он начал формировать ещё один контейнер, доставая из термошкафов капсулы и инъекторы.

— Можно вас на минутку? — Ольга придержала его за локоть и увлекла в коридор. — У меня личный вопрос…

Я на самом деле не такой тупой, как выгляжу. Многолетнее написание плохой фантастики не успело окончательно разрушить мой мозг. Я, разумеется, догадался, что нужно Ольге и почему она, узнав о просьбе Меланты, тут же решила идти со мной. Она увидела шанс излечиться от бесплодия. И кто планируется на роль отца, она ничуть не скрывает. Я никогда не умел говорить «нет» женщинам, не скажу и в этот раз. В конце концов, мой, как выражается старик, «генетический материал» давно уже в банке доноров Коммуны, и сколько там бегает условно моих детишек, знает только их евгеническая служба. Надеюсь, будет девочка, и она пойдёт в маму. Такую задницу надо сохранить в потомстве.

Мы получили то, зачем пришли, и засобирались обратно. Андрей с семьёй остаётся здесь, будут лечить сына. Мы распрощались сухо и без взаимной приязни. Напоследок я описал старику странное существо, взявшееся охранять нашу машину, и он подтвердил, что это типовой домашний серв.

— Они совершенно безвредны, не волнуйтесь. Даже странно, что кто-то из них выжил. Наверное, интеллектуальный уровень оказался выше среднего, так бывает. Или ему просто повезло. У меня тут есть пара таких, они весьма полезны. Неприхотливы в пище, устойчивы к повреждениям, не подвержены болезням и паразитам, имеют длительный срок службы. Если захотите взять себе, то помните — не следует допускать контакта с этилсодержащими жидкостями. Нулевая толерантность, увы. Это было главной причиной выхода из строя особей этой серии и считалось негарантийным случаем.

На этом мы распрощались. Получила ли Ольга, что хотела, — не спрашивал, но, думаю, скоро узнаю.

— Я сберегло ваше имущество, — вежливо сказало мохнатое существо.

— Ой, — расстроилась Донка, — этот чёрт ещё тут! Он мне не нравится!

Серв не терял времени — УАЗик, который мы оставили покрытым грязью, пыльцой и травяным соком до полной утери первоначального цвета, теперь сиял чистотой кузова и хрустальной прозрачностью стекол. Такое впечатление, что даже покрышки натёрты мастикой, хотя откуда тут мастика? Заглянул внутрь — фантастическая чистота и отмытые коврики, канистры с водой и канистры с топливом рассортированы, аккуратно расставлены и тщательно закреплены.

На это невозможно было не купиться, и я купился.

— Простите за возможную неделикатность моей просьбы, — виноватым тоном сказало существо, — но я не могу не попытаться. Не испытываете ли вы, случайно, нужды в домашнем серве? Я чистоплотно и почти бесшумно, занимаю мало места в жилище и потребляю незначительное количество продуктов, а также деликатно к личной жизни хозяев. Могу питаться тем, что вы сочтёте для себя непригодным, поэтому моё содержание необременительно для семейного бюджета. Сервы моей серии предназначены для поддержания чистоты и порядка, но могут исполнять и другие несложные домашние обязанности после дополнительного обучения. Не подвергать значительным силовым воздействиям, беречь от алкоголя. Гарантийный срок службы составляет восемьдесят пять лет, по его истечении подлежит замене со скидкой на новую модель. Простите, это всё, что я запомнило из своего рекламного буклета.

— Шикарно, — рассмеялась Ольга, — бери, Тём. У тебя жёны, дети, большой старый дом. А это лучше, чем робот-пылесос.

— Я лучше, — с надеждой кивнуло лохматое существо.

— Эй, вы что, серьёзно? — удивилась Донка. — Вы хотите тащить это с собой?

— Да, есть такая мысль.

— Спасибо, спасибо, мои новые хозяева! — возбудился лохматый. — Я вам крайне благодарно и постараюсь оправдать ваши ожидания!

— Клянусь задницей Искупителя! — закатила глаза глойти. — Вы рехнулись!

— Ой, прости, — спохватилась она, — насчёт задницы Искупителя. Я не имела в виду никого конкретного. Это просто выражение!

— Я понял. И я всё-таки рискну. Уж больно хорошо он машину моет.

— Держите его от меня подальше. У меня аллергия на шерсть!

— Я гипоаллергенное, — обиженно сказало существо, — меня можно давать детям для игры.

— Мне плевать, — надувшаяся Донка полезла на переднее сиденье, — поехали отсюда.

И мы поехали.

— Всё-таки безымянный корабль — это безобразие, — ворчит Иван. — Даже самое мелкое каботажное корыто имеет имя, а наш уникальный воздушный лайнер — нет.

— На то он и уникальный, — сказал я, — ни с чем не спутаешь.

— Пап, как это безымянный? — прискакала из моторной гондолы Василиса. — Его же монах в Чёрном городе называл. И этот, инквизитор вчерашний…

— В смысле? — заинтересовался наш капитан.

— Ну, «Волонтёром». Это же значит «Доброволец», да?

— Он говорил «вола́нтер». Мне кажется, это от латинского volant, летать. Как воланчик в бадминтоне, — сказал я.

— А всё равно, — упрямо наклонила лобастую голову Василиса, — мне нравится «Доброволец». И звучит хорошо, и по смыслу подходит. Мы же добровольно спасаем Мультиверсум!

— Что-то в этом есть, — согласился Иван. — Сергей, ты не против?

— Да мне как-то… — глянул на девочку, сдержался. — Пусть будет. Если вы не погоните меня писать это на корпусе. У меня почерк плохой.

— Я сама напишу! — вскинулась Василиса. — Ура! Мы экипаж «Добровольца»! Цыганка Вася, механик с «Добровольца». Звучит! Ой, простите, Дядьзелёный, второй механик, конечно!

— Почему цыганка-то? — удивился я.

— Ой, вы же не знаете — меня дядя Малкицадак в цыганки принял! — она откинула прядь русых волос и показала небольшую золотую серёжку в ухе. — Я им помогла там немного, пока мы из Чёрного города в Центр добирались. У нас столько приключений было! Я расскажу потом…

— Вась, не забалтывай мне механика, ты у нас ещё статус юнги не отработала. Палуба второй день не драена!

— Есть, па… Тащкапитан! — она весело отдала честь, прикрыв макушку вместо головного убора ладошкой левой руки, и убежала из рубки в коридор.

Иван с улыбкой смотрел ей вслед. Хорошая у него дочка. Вот подрастёт моя Машка чуть-чуть — тоже буду с собой брать. Если захочет, конечно. Дети не обязаны соответствовать ожиданиям родителей.

Мы уже третьи сутки идём неспешным зигзагом. Первый, самый ближний маяк, оказался недоступен — только мы вышли с Дороги, как взвыл дурниной детектор радиации. Стрелка прибора с отчётливым стуком врезалась в ограничитель шкалы. Мы тут же ушли обратно. Зависнув в туманном пузыре, просмотрели кадры с видеорегистратора — да, за время стоянки мы успели прилично дооборудовать творение древних инженеров несколькими полезными новинками современных технологий. Теперь у нас есть РЛС, дальномер и оптический высотометр, электронные бинокли и всё такое. Видеосъёмка тоже есть — не всё успеешь разглядеть глазами. Зернистая чёрно-белая картинка показала, что давно волнующий меня вопрос: «А переживет ли моя башня, к примеру, ядерный удар?» — имеет ответ. И ответ этот: «Да, но…».

Здешний маяк выстоял — крылья «подковы» исчезли, но основная башня с куполом так и торчит. Но толку от этого чуть — высаживаться в эпицентре недавнего взрыва не только самоубийственно, но и незачем — привод-поплавок сорвало. Он валяется измятой вскрытой банкой на дне высохшего залива, из берега которого торчит бессмысленная гнутая штанга силовой фермы. Что бы там ни осталось внутри, оно точно не работает. Возможно, там уцелел кристалл или даже оба, но мы поджаримся раньше, чем откроем дверь. Это если её вообще теперь можно открыть. Пометили точку надписью «вернуться лет через сто с дозиметром» и теперь летим к следующему.