— Альбина Георгиевна, как вы?! — Я первая влетела в квартиру.

Врач скорой как раз снимал с нее рукав для измерения давления.

— Все нормально с вашей бабушкой. Давление как у космонавта.

— Так она же сказала — сердце… Телефон не отвечал… — растерянно пролепетала я.

Свекровь для умирающей выглядела весьма бодро и зло косилась на меня, а я-то, идиотка, боялась ее хладный труп застать.

— Телефон сел. Ты чего сюда приперлась? Кто тебя звал? — недовольно набросилась она на меня.

— С сердцем тоже все хорошо, — успокоил меня врач и укоризненно посмотрел на свекровь. — Что же вы так неприветливы? Смотрите, как дети за вас волнуются.

— Она мне никто. За наследством прибежала, гадина! Что ты за мать? Ты с кем ребенка оставила?

— С Мариной… — едва прошептала я, в шоке от такого приема.

А свекровь не унималась:

— Настроила сына против меня, а теперь мать Терезу здесь изображает. Пошла прочь из моей квартиры! Я же сказала, чтобы ноги твоей здесь не было! Сынок, ты зачем ее с собой притащил?

— Давайте я вам все же успокоительный укольчик сделаю. Не надо так кричать, в вашем возрасте вредно, — прервал ее возгласы врач. Второй мужчина, постарше, видимо фельдшер, сочувствующе смотрел на меня.

— Вот не надо хамить! — огрызнулась Альбина Георгиевна. — У меня прекрасный возраст!

— Замечательный, — согласился врач, доставая шприц и вскрывая ампулу.

— Что застыла? Вон пошла! Не хочу при ней. Заперлась еще в уличной обуви! Может, в семье алкоголиков так принято, но не в приличном обществе.

Я сглотнула ком в горле и развернулась на ватных ногах к молчавшему Азарату.

— Я на улице тебя подожду.

Он хотел что-то сказать, но я покачала головой и вышла из квартиры.

Немного постояла на улице, вдыхая морозный воздух, и рухнула на скамейку возле подъезда. На душе было так горько, что хотелось плакать. Я чуть не поседела, пока бежала к ней, а оказывается, это все был хорошо разыгранный спектакль. Знала, когда я примерно возвращаюсь с работы, и вызвала Влада к себе. Думала, я дома с ребенком останусь, а Влад прибежит к ней. Она бы ему сердечный приступ разыграла, давя на совесть. Врачей бы он без ее согласия вызвать не осмелился. А тут я ей весь план примирения с сыном поломала.

Странно только, что не днем Владу позвонила, но тут, наверное, хотела, чтобы я за нее попереживала и прониклась. Попробуй потом после такого скажи слово против больной свекрови. Дергала бы Влада к себе по малейшему поводу!

Внутри поселилось опустошение. Мне уже стало глубоко наплевать, что с ней дальше будет. Азарат к ней точно мотаться не станет по первому зову и угождать. А я… да пошло оно все! Я уж точно не мать Тереза.

Пошарила по карманам в поисках телефона, решив позвонить Марине, но обнаружила, что оставила его дома. Надеюсь, что дома, а не потеряла, пока бежала. Нормально я так из квартиры выскочила! В карманах только мелочь, ни сотового, ни документов.

Застегнула пуховик и засунула ладони в рукава, грея руки, перчатки я тоже дома забыла. Хорошо еще ветра нет, а то я и шапку оставила.

Вскоре вышли врачи скорой, о чем-то между собой переговариваясь. Заметив меня, подошли.

— Девушка, вы как?

— Нормально. Как она?

— Здоровее всех нас будет! Свекровь?

— Да. Простите, это я вас вызвала. Перепугалась, что она умирает.

— Пожилым людям часто просто внимание требуется, вот и чудят. Может, вам давление померить? Пойдемте в машину.

— Спасибо, я в норме. Просто перенервничала и сюда бегом бежали.

— Не берите в голову и не сидите на холоде, — сказали они на прощание.

Я думала, что Азарат там надолго задержится, но он вышел минут через десять. Подал мне руку, помогая подняться, и мы пошли обратно. Спрашивать у него, как поговорил с матерью Влада, у меня просто не было сил, а сам он ничего не сказал.

Влад Соколов

— Йох-ху-у-у!!! — победно прокричал я, словно серфингист скользя по волне из песка, которую сам и поднял. Доску себе я тоже создал из песка, уплотнив его под ногами.

Видела бы меня в этот момент Катя! Никогда бы не заподозрила в этом рисковом бородатом и загорелом спортивном мужчине своего мужа. Я даже на лыжах раньше не катался! Серфинг, кайтсерфинг казались мне какими-то недостижимыми видами спорта для небожителей.

А тут я учился не только чувствовать свою новую силу, но и владеть обретенным телом. К моему счастью, оно было закаленным и тренированным, оставалось только нарабатывать навыки и изучать свои возможности.

Накатавшись, плавно опустился на землю и растянулся на песке, смотря в оранжевое небо.

Харон тот еще сукин сын! Засунул меня в этот мир учиться, забыв сказать, что время в нем течет намного быстрее, чем в Алуанской империи. Что-то связанное с угасанием самой планеты и ее близостью к оси мироздания. Он этот феномен обнаружил, переместившись сюда с раненым товарищем залечить раны в спокойном месте, после того как на них напали разбойники.

Вот бандиты удивились, когда они вскоре появились вновь здоровые и полные сил, а те еще делили добычу. У Харона же здесь прошло несколько дней. Разбойников они тогда добили, а вот эту особенность Харон запомнил.

В Алуании я отсутствовал чуть больше суток. А из-за этой особенности мира в нем прошло уже примерно несколько месяцев, я потерялся в днях. Привычных ночей здесь не было, чтобы отсчитывать дни, лишь легкие сумерки. Да еще мы часто перемещались из одного мира в другой и обратно, чтобы запастись припасами.

Такими темпами и состариться можно раньше срока, но Харон говорит, что мне это не грозит. Из-за магии властелин способен жить намного дольше обычных людей, и можно не беспокоиться о десятках лет, не то что о нескольких месяцах — не постарею!

На мое возмущение, что мы так не договаривались и я не собираюсь тратить месяцы жизни на учение здесь, а потом еще полгода управлять империей по нашему договору, Харон лишь отмахнулся. Я еще оказался сам виноват, что согласился на такой маленький срок. Он, мол, не собирается терять драгоценное время на то, чтобы обучать меня азам магии.

Но из-за этого моя прошлая жизнь уже казалась какой-то далекой и нереальной. Лишь моя любовь к дочери и жене оставалась неизменной и служила якорем во всем, что на меня свалилось. Все это ради их блага и благополучия. Чтобы не рассчитывать бюджет до зарплаты, не думать, как выкроить денег на понравившуюся дочери игрушку… Но я понимал, что не мытьем так катаньем Харон заставляет меня вливаться в жизнь властелина и чувствовать себя им.

Я заметно менялся внутренне, наслаждаясь физическими возможностями тренированного тела и магией. Но при этом втайне радовало, что, несмотря на мои успехи, Харон осознал тщетность своих планов использовать меня для завоевания мира. Властелин с детства учился владеть своими силами, получал тайные знания, зубрил заклинания. За его плечами опыт, которого у меня нет.

Да, мы с Хароном отрабатываем заклинания, и обучающие книги по магии он мне постоянно таскает, но это капля в море. И, как бы того ни хотелось Харону, у меня нет желания тратить годы, постигая столь сложную науку. А еще боевой дракон властелина Иррсан, на котором тот обычно командовал войсками, меня не признал. У него с настоящим властелином ментальная связь была, со мной ее нет.

Хорошо, мы успели вовремя переместиться, пока никто не понял, почему встревожился дракон при нашем приближении и замахал крыльями, когда Харон предложил покататься на нем и осмотреть мои владения сверху. Это озаботило божка, ведь стало еще одним кирпичиком, отличающим меня от настоящего властелина. Всегда найдутся глаза, способные заметить вот такие несоответствия. Вот и засадил он меня в другом мире набираться опыта.

Первое время я безумно скучал по Кате и Василисе, особенно по дочери, с которой проводил много времени. Мучили мысли, не обижает ли ее властелин, как она там, как ест, как спит… Лезли мысли о сказке, которую так и не дочитал с ней. Но постепенно тоска отошла на второй план, а на первый вышло самопознание. Я словно заново знакомился с собой.