– Мне нужен адрес, где он снимает квартиру, и его телефон, – сказала она. – Нет, здесь без криминала. Перед отъездом я должна ему кое-что передать, а человек оказался в отпуске.

– Но ты ведь даже в консульстве сегодня не была, – констатировал отец. – Не тяни с этим, всего два дня осталось: я ведь попросил там максимально всё ускорить.

В трубке отзывалась только тишина.

– Ты меня слышишь? – переспросил отец.

– Пока я не найду этого человека, в консульстве мне делать нечего, – сообщила девушка. – Так что поручи своим людям решить вопрос быстро.

Отец хорошо знал, что означает этот её тон.

– Уже поручил, – лаконично откликнулся он. – Приезжай, поговорим.

Она отключилась со связи и снова села за руль. Адрес будет известен не позже, чем завтра, но никто не гарантирует, что Олег вообще сейчас в городе. «Впрочем, это выяснится сразу», – подумала она.

Вечером состоялся напряжённый разговор с отцом, который ничем не закончился, а утром она уже ехала по адресу, который ей назвал человек, работавший на отца по специальным поручениям. Было рано – восемь или половина девятого, – когда она зашла в проходную парадную, пахнувшую застоявшейся мочой, и поднялась на третий этаж. На звонок вышел хмурого вида мужчина в трусах и майке – видимо, он ещё спал.

– Никого у них нету, – безо всяких интонаций сообщил он. – Уехамши третьего дня. Почём я знаю куда? Говорил, в Новгородскую область, у него там мать живёт.

Через час она знала адрес матери Олега в деревеньке под Новгородом. Расстояние дотуда было километров двести, не больше, поэтому, выбравшись из Санкт-Петербурга на трассу, девушка вывела «БМВ» в левый ряд и вдавила педаль газа в пол.

Мать всё-таки спросила её вчера ночью, что происходит, и получила ответ, содержащийся в одной фразе. После этого мать целиком была на её стороне, так что рано утром даже перекрестила её, благословив, пока не видел отец.

Машина чёрной торпедой шла по трассе, обходя редкие попутные грузовички или семейные драндулеты, на которых дачники ехали за город. Асфальт под лучами солнца блестел, создавая видимость лужиц воды, если глядеть далеко вперёд над капотом. Встречные машины, на секунду поравнявшись, рвали воздух, словно газету, с резким сухим хлопком.

В Новгороде ей показали, в какой стороне находится выезд на шоссе, ведущее к нужному ей посёлку. Девушка, остановив машину, зашла в придорожное кафе, больше похожее на столовую советских времён, и наспех глотнула там кофе. Во рту было сухо от дорожной пыли, глаза чуть слезились. Её разглядывали все, кто находился в помещении: юбка у девушки не отличалась излишней длиной, поэтому ножки, в сочетании с полуоткрытой блузкой, приводили население в ступор. Ей было на всё это плевать, и она, выйдя на солнечную улицу, снова села в «БМВ». Становилось жарко, и девушка, тронув с места, включила кондиционер.

В том райцентре, куда она приехала через полчаса, находился даже небольшой аэропортик для самолётов сельскохозяйственной авиации. Вздымая пыль, на просёлке она оставила сбоку взлётно-посадочную полосу, представлявшую из себя более-менее утрамбованную землю, и, увидев диспетчерскую, притормозила рядом. Нежаркое солнце плыло над низкорослыми сосёнками, а полосатый чулок, поднятый невдалеке на флагштоке и указывающий направление ветра, провис и болтался без дела.

Старый дядька, распоряжавшийся полётами, ответил девушке с основательностью в голосе:

– К Матрёнину сыну, значит, в гости? То-то он и вернулся третьего дня… Значится, так: езжай, дочка, до первого просёлка налево, а там ихняя улица – крайняя. Домик у ней жёлтый, сразу увидишь.

Девушка измученно улыбнулась, и дядька добавил:

– Погоди. Выпей хоть кваску на дорожку, а то лица на тебе нету. Небось, натряслась по дороге.

Он вынул из холодильника бутылку, налил ей стакан вкуснейшего кваса и, пока она пила, глянул по-доброму и с хитрецой:

– Вот они, дела-то сердешные, да?

Девушка только кивнула, с благодарностью возвращая стакан, и они улыбнулись друг другу, понимая одно и то же. Он покачал головой, одобрительно глядя на девушку, а она в своих туфельках уже бежала к машине, чей чёрный корпус стал уже серым от придорожной пыли.

Ещё через десять минут безлюдная улочка посёлка уставилась всеми окнами своих домиков, наблюдая, как «БМВ» останавливается возле нужного дома и как девушка открывает калитку, пересекает двор и всходит на крыльцо. Распахнув дверь, ей навстречу появился Олег.

Он остановился и остался стоять, пока она не подошла вплотную и не сказала то главное, что несла в себе все эти дни.

Она сказала:

– Ты знаешь, я всё-таки выиграла по твоему билету. Потому что встретила тебя.

Он ничего не отвечал, всматриваясь в её глаза, в её лицо, и тогда она сообщила:

– Я тебе наврала насчёт учительницы и всё такое. Просто я давно живу будто заведённый автомат и делаю только то, что кажется полезным. Вся моя жизнь расписана и расчерчена, и тут появляешься ты! Но я уезжаю за границу, и хотела… В общем, хотела тебя перед этим увидеть.

– Заходи, – пригласил он.

– Нет, здесь давай поговорим, – попросила она, и оба они присели на перила. – Ты должен знать одну вещь.

Девушка поправила каштановые волосы, которые чуть двинул ветерок. Солнце падало ей на лицо, так что видны были её похожие на вишни тёмные глаза, которые смотрели открыто и твёрдо.

– Ты должен знать, что я тебя люблю, – сказала она. – У меня очень богатые родители, и всю жизнь я подчинялась каким-то правилам. Но теперь решила стать самостоятельной… и вот, видишь: начинаю. Может, по правилам так и нельзя. Но через неделю я уезжаю, и ничего, понимаешь, – ничего не могу с собой поделать. Поэтому хочу тебя спросить: ты сможешь со мной сейчас вернуться в Питер? Хотя бы на два дня?

Она не отрывала от него глаз. В какое-то неуловимое мгновение, пока длился этот взгляд, молодой человек увидел в нём всё, что предшествовало появлению здесь этой девушки, и понял до самого конца, что же это появление означает для них обоих.

Он улыбнулся наступившему лету, своей молодости и счастью, которое входило в его дом. Он вспомнил, как ждал звонка всё это время и как уехал не дождавшись, потому что попросила мать.

– Конечно поедем, – как о чём-то само собой разумеющемся, ответил он. – Я же говорил, что билет с выигрышем! Думаешь, просто так тебе его подарил? Пойдём, я хотя бы с мамой тебя познакомлю. Э-э, что случилось?

Девушка внезапно побледнела и прислонилась к косяку.

– Понимаешь, устала я тут немного, – глядя на него, будто до сих пор не видела, произнесла она. – Ехала и всю дорогу слова про билет подбирала. Да и про всё остальное тоже.

Они стояли на крыльце обнявшись, а северное солнце светило так, как это бывает в хороший летний день, который длится долго.

Вы спрашиваете, какие я сейчас испытываю чувства после случившегося только что триумфа, и хотите написать об этом в своей газете. Что ж, дорогая, включайте диктофон, я постараюсь объяснить это вашим читателям.

Когда мне было шесть лет, я сочинил моё первое блюдо: йогурт-кейк. Когда стал взрослым, освоил профессию повара и за двадцать пять лет работы придумал более тысячи рецептов. А после потерял зрение – что-то произошло с сетчаткой, и я практически ослеп. Поглядите на меня: импозантный высокий мужчина к пятидесяти, но при этом ничего не вижу, так что даже не могу, увы, оценить вашу молодую красоту… Вы ведь, по голосу, очень молоды… Но поверьте, я чувствую, как вы очаровательны, и в этом точно не ошибаюсь, хотя мир выглядит для меня светлым пятном, если глаза открыты, и погружается в полный мрак, когда я смыкаю веки. Вам это трудно представить – ну так зажмурьтесь покрепче и попробуйте встать и пройтись, сразу всё поймёте.

Остались помнившие работу руки и обоняние, которое, по мере того как угасали зрительные образы, стало заменять мне все прочие представления о мире. Как выяснилось, я мог воссоздать все элементы блюд, над которыми работал, и определить степень готовности с точностью до минуты, если делать блюдо на открытом огне.