– Истина горька и подчас уродлива, сын мой. Ты знаешь, каким гонениям подвергались мы. Инквизиция Пантеона убивала моих братьев, бросала в темницу, наши священные тексты сжигались, как лютое зло. И мы искали ответ на вопрос – почему же так происходит? В чем корень зла? Где то гниющее семя, заражающее смрадом человеконенавистничества всё гумно? И мы нашли ответ. Книга.

– Опять эта книга.

– Да-да, книга. Колдовская книга. Уж не знаю, откуда она взялась и кто ее написал. Но несомненно то, что Непознанный, являющийся не чем иным, как зерцалом души человеческой, наполнился бы чернотой, источаемой той мерзостной книженцией, и на земле нашей, и так стонущей от засилья грешников и нечистости, наступил бы век жестокости, век мрака. Не спрашивай меня, как мы прознали о ней. Только мы преисполнились намеренья уничтожить ее. С этой целью отправились в далекий этот край. Но… было поздно.

Тун умолк, погрузившись в воспоминания.

– Ну не томи, продолжай, – поторопил Грогар.

Вместо него слово взял молодой парень с робким взглядом, сидевший рядом с ярлом.

– Мы явились в самый разгар странных событий, – сказал он. – Трагических событий, так до конца и не понятых нами.

– Да, Маландро, расскажи, – поддержал его Тун.

– Зная, что колдун содержит охрану, – охотно продолжил Маландро, – стерегущую вход в долину, мы и не надеялись попасть туда. Полагались на случай, на везение. Кое-кто из нас предлагал перевалить через горы. Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что Северные Врата… там никого не оказалось. Более того – по пути к замку мы так и не встретили никого. Долина словно вымерла. Странная, зловещая, какая-то напряженная тишина царила вокруг. Происходили те события в один из летних месяцев. Было жарко, солнце палило нещадно. Мы шли по дивному парку – вы бы видели его, господин! – он весь благоухал и искрился красотой и великолепием. Чудесное, возвышенное место. Помню, мы остановились, завороженные открывшимися видами. Перед нами предстал замок – величественное сооружение, совсем не похожее на жилище черного мага. Мы растерялись. Красота не может таить в себе зло…

– Эх, братец, – произнес Грогар, – как же ты заблуждаешься.

В ответ на реплику ярла молодой человек внезапно заплакал.

– Ну-ну, Маландро, не надо, – похлопал его по плечу серьезный мужчина, глаза коего в неверном свете волшебного шара показались Грогару черными как смоль. – Он у нас самый молодой. Трудно смириться с мыслью, что ты… умер таким молодым. Да-да, – прибавил он, будто оправдываясь, – я считаю, что жизнью это назвать нельзя, а посему мы – мертвы. Что же касается наших приключений, то тут я согласен с юношей – сей край действительно поразил нас до глубины сердца. Видно было, что здесь обитал человек высокой души. Гармония, чистота, изысканность, вкус. Деревня – там, выше, у гор, вы, наверное, видали – с ее красными крышами и резными заборчиками, живописное озерцо, лабиринт-сад – сказка! При всем при этом замок, на мой взгляд, был несколько мрачноват. Он очень сильно контрастировал с остальным великолепием…

– Погоди, брат Анно, – вмешался пришедший в себя Маландро. – Я сам продолжу.

– Разумеется. Уступаю тебе.

– Достигнув того самого места, где вы и повстречали нас в обличье ворон, мы остановились, пораженные открывшимся нам необычайным видением. Деревья, трава, цветы – все вдруг почернело, ссохлось, точно в одно мгновение пронеслось целое столетие; солнце потускнело так, будто на него набросили полупрозрачную ткань, а нас… а нас словно обдало волной… волной страха, беспокойства. То состояние не передать словами. Может, это как рождение, как обретение мечты, и в то же время как… смерть. Ее дыхание. Проклятие.

– Брось трепаться! – воскликнул Иерофант. – Сказал бы сразу – в тот момент мы превратились в пернатых тварей. Мало хорошего, скажу я вам. Как будто вам перемололи в порошок все кости. Вот тебе и обретение мечты.

– Да, – грустно и смиренно согласился Маландро. – Именно так.

– Но еще, – сказал Тун, очнувшись наконец от раздумий, – мы наблюдали и другие метаморфозы. Мы слышали крик или вздох – казалось, сама земля вздрогнула. Из замка вылетело множество черных теней, похожих на хлопья сгоревшей бумаги. Иерофант вон утверждает, что то были птицы – маленькие и уродливые страшилища.

– Ладно-ладно, – сказал Грогар. – Все это очень интересно. Но мне хотелось бы знать, как попасть в замок, есть ли слабости у колдуна, уязвимые места… словом, все, что касается практической стороны дела.

Воцарилось молчание. Тун смотрел на Грогара непонимающими глазами.

– Ребята, вы же хотите, чтобы я сжег вашу книжку? – добавил сбитый с толку Грогар. – Ваша трагическая история тронула меня, но…не пора ли к делу?

– Анно, может…

– Нет, учитель, давай-ка ты сам. Ты заварил эту кашу, ты и расхлебывай.

Учитель воспроизвел непонятный звук, показавшийся Грогару не то выдохом, не то кашлем, и обратился к тучному человеку (читай – призраку), с большой плешью на голове и короткой курчавой бородой.

– Тул, может, ты? Ты много интересовался личностью колдуна и всей этой… мерзостью.

– Пожалуй, – бодро отозвался Тул, и предоставление ему слова, как мы увидим ниже, стало серьезной ошибкой. – Колдун, оно, значит, – а имени мы его не знаем, вот оно что, – он молод. Молод он, и это мы знаем наверняка. Точно, точно. (Хочу особо выделить тот факт, что в замок – в сердце, так сказать, в обитель колдунову… колдунова… мы проникнуть не можем ни в птичьем, ни в челове… простите, призрачном… э-э-э… виде… э-э-э… облике). Были, конечно – это так, о! это так, – и смельчаки. Например, Брорий Кипарийский, Сергей из Данцунга…

– Приятель, – опять он, Иерофант. И обратился он на этот раз к гостю. – Если ты хотел заморочить себе голову, то лучшего способа тебе не найти.

– Почему? – поинтересовался Грогар.

– Сейчас Тул начнет нести всякую чушь о Гаде.

– Это не чушь! – вознегодовал Тул.

– Закрой пасть, придурок.

– Братия, братия! – закатив глаза, хрипло выкрикнул Тун. – Братия, сердце, сердце!

– Вот видишь, – визгливо воскликнул кто-то, – видишь, чего ты добился, негодяй?!

– Да не смеши меня, Дахо! Кому плохо? Призраку?

– Моя теория о вечно ждущих не чушь! – громовым голосом проревел Тул.

– Сердце! – хрипел Тун, потихоньку заваливаясь набок.

– Успокойтесь, давайте подискутируем! – воскликнул Анно. – Иерофант, ты бы помолчал. И вы, учитель, не надо строить из себя…

– Глупца!.. – Иерофант.

– Тишина. – Анно встал и царственным жестом простер над собранием руки. – Раз уж разговор зашел о парадоксе Гада, то давайте-ка, как цивилизованные люди, обсудим проблему.

– А как же я? – спросил Грогар. – Вы обо мне не забыли?

– Потерпите, пожалуйста, друг наш. До утра далеко, а так как мы знаем не так много, то и передать вам информацию, в которой вы нуждаетесь, не составит труда.

Грогар хмыкнул и, приняв расслабленную позу, стал наблюдать за происходящим.

– Вам слово, Тул. Разъясните еще разок, в чем суть вашей теории.

– В первый раз, – напевно заговорил Тул, – когда я пришел в общину, я подумал – ведь мир полон зла. Как же может великий боже оставаться при этом чистым? Мне возражали – и возражали, значит, о! еще как! – что, мол, и добра делается немало, что уравновешивает, так сказать, силы. Да-да… А я спрашивал – приведите примеры-то! Но примеры… оно… ну, ничего, значит, невразумительного… вразумительного – мало! Зла больше. Несомненно. Долгое время – а так оно и есть, уж поверьте, – я мучился этим… вопросом. И вот однажды, по примеру учителей нашей веры, искавших истину в самых простых вещах, я, значит – и это правда, – э-э-э… навестил свою больную матушку. То есть она сильно болела. Так вот, значит. И я услышал, как в горячечном бреду моя бедная матушка все призывала какого-то … гада.

– Наверняка то был какой-нибудь ростовщик, – усмехнулся Грогар.

– Правильно, брат! – Иерофант все больше нравился ярлу. – Или пристав, пришедший описать твое имущество, братишка Тул. Мы-то знаем тебя как облупленного, купчишка херов!