Мари уже исполнилось шестнадцать лет, когда немецкой службе наружного наблюдения удалось проследить за ее действиями и схватить с донесениями на руках.

Мари из Зельтце судили военным судом и приговорили к смертной казни, которая, однако, ввиду ее возраста была заменена тюремным заключением до конца войны.

Старый Фриц исчез с границы. Скорее всего, его наказание ограничилось переводом куда-нибудь ближе к фронту и на более тяжелую работу.

Перенесемся теперь в Отечественную войну.

Прошло двадцать с лишним лет. Снова вражеские солдаты топчут чужую землю. Но это уже не «старые добрые фрицы», а эсэсовцы, гестаповцы и «свои», местные полицаи, еще более страшные, чем немцы.

И снова люди, вставшие против врага, и среди них девушки или совсем еще девочки.

Всего лишь несколько коротких эпизодов. В одних девочки действовали самостоятельно, в других — вместе с родителями, в третьих — служили прикрытиями для матерей-разведчиц.

В августе 1943 года разведчица-радистка А. А. Базанова была заброшена в немецкий тыл и обосновалась в Бобруйске. В октябре она переместилась в Брест. С помощью переводчицы комендатуры А. Г. Питкевич получила пропуск, устроилась в доме слесаря паровозного депо Григорчука и возобновила передачу информации. Наиболее ценные сведения поступали от Николая Кирилюка, переписчика вагонов товарной станции, знавшего все грузы, пункты назначения и т. д. Записки от Кирилюка к Базановой носила десятилетняя дочка Григорчука, Ниночка.

В апреле 1944 года немецкая контрразведка вышла на подпольщиков. Все были арестованы и после пытки Базанову, Питкевич, Кирилюка и всю семью Григорчука, включая десятилетнюю Нину, расстреляли.

Любимицей разведчиков одного из отрядов бригады Прудникова была Надя Мурашко. В свои пятнадцать лет она выглядела намного моложе, но стойкости и выносливости ей было не занимать. Самостоятельно ходила в занятые немцами села «в поисках потерявшейся бабушки» и высматривала там все, что нужно.

Апофеозом ее деятельности стала диверсия в Полоцке. Вместе с другой разведчицей, Надей Полковой, она за несколько рейсов перенесла значительное количество взрывчатки на нефтебазу, в район склада с оружием и боеприпасами и к расположенной рядом казарме. Девушки замаскировали взрывчатку, в наступивших сумерках подожгли бикфордов шнур на нефтебазе и бросились в лес.

Прозвучал взрыв, а за ним сдетонировали другие закладки. Огромный огненный шар поднялся над нефтебазой. В эту ночь немцы не досчитались семисот тонн горючего, пострадали склад и казарма.

Награда Надежде Мурашко была вручена в день двадцатилетия Победы.

Тетя Дуся, расскажите про войну, страшно было? — просили больные ребятишки.

— Ладно, ладно, вот сейчас кончу уборку, присядем, и я вам расскажу, как пещерным человеком была или как с парашютом прыгала, а я маленькая, легонькая, он меня чуть в море не унес, вот страху-то натерпелась, или… Ну, погодите, вот приберусь…

…В шестнадцать лет (а на вид тринадцать-четырнадцать) каким-то образом сумела вступить в Красную Армию и окончить курсы радисток Дуся Мельникова. В качестве радистки и разведчицы ее забрасывали в тыл врага для обеспечения связи, она наносила на карты объекты и корректировала удары артиллерии и авиации на Кубани, в районе Нальчика, жила в пещере, откуда город и расположение немецких войск были видны, как на ладони. Голодала, подвергалась опасности быть обнаруженной. Но выдюжила.

Так сложились обстоятельства, что после войны учиться не смогла, осталась простой санитаркой в сухумской больнице. Но не совсем простой: Евдокия Афанасьевна Мухина-Мельникова стала депутатом и даже членом Президиума Верховного Совета Абхазии и написала книгу своих воспоминаний.

Тринадцатилетняя связная и разведчица белорусских партизан и подпольщиков Зина Иваньковская многократно ходила из города в отряд (поселок Плещеницы, Минской области), носила информацию, оружие, патроны. Ей все сходило с рук, полицаи не обращали внимания на маленькую невзрачную девчушку, закутанную в бабушкин платок. Как-то раз «добрый» пожилой полицай, которому было по пути, за шматок сала даже помог ей пронести мимо соседнего поста кошелку, на дне которой хранилось донесение.

Но в марте 1943 года произошло несчастье. По какому-то случаю охрана была усилена, на посту дежурили два немецких солдата с овчарками, полицаи были строго проинструктированы и тщательно обыскивали всех проходящих.

Зина издали увидела эту картину, у нее защемило сердце. Хотела повернуть назад, но было уже поздно:

— Ком, ком! — кричали немцы, а собаки рвались с поводков.

Подошла.

— Ну давай, что у тебя там?

— Вещи. Несу на обмен, — еле могла вымолвить Зина. А под вещами целая пачка листовок, а на каждой из них напечатано: «Смерть немецким оккупантам!»

Зина судорожно оглянулась. До ближайших кустов метров двадцать. А там лес, болото, она эти места знает, успеет скрыться.

И когда все внимание полицаев и солдат обратилось на листовки, которые кто-то из них извлек из сумки, девочка бросилась бежать. Сначала они ничего не заметили, потом кто-то завопил:

— Стой! Стрелять буду!

— Нихт шиссеп! Не стреляйт! — закричал немец. Подскочив к собакам, он спустил их с привязи, и те в несколько прыжков настигли девочку и повалили на землю.

Ох, и злые были собаки! Немец что-то кричал — то ли пытался остановить их, то ли, наоборот, науськивал. Собаки загрызли девочку, и ее тельце осталось лежать на побуревшем от крови снегу.

Старший поста и немцы стали о чем-то спорить, ругаться: ведь надо было схватить, допросить девчонку — откуда и куда несла она листовки.

Но уже было поздно.

В местечке Антополь. Белоруссия, располагался немецкий гарнизон, имевший, как и полагается, офицерскую столовую. Партизаны давно замыслили взорвать ее, но бдительный комендант установил такие строгие порядки, что пронести в нее что-либо было невозможно: официанток, кухонных рабочих и их вещи тщательно обыскивали.

Партизанская разведчица Зажарская, работавшая в столовой, сказала начальнику разведки:

— Я сделаю это.

— Как?

— Это моя забота.

— Нет. ты уж объясни, мы зря рисковать не хотим. Зажарская изложила свой план.

На восьмилетнюю дочку Зажарской Валерию никто из охранников не обращал внимания. Она каждый день ходила к матери после обеда — доедать остатки с офицерского стола. Никто ее, конечно, не обыскивал. Так и на этот раз девочка спокойно прошла на кухню, неся в сумочке мину. Улучив момент, мать заложила мину в печку. Через час мать и дочь уже были в лесу, в партизанском отряде. А еще через час, во время офицерского ужина, раздался взрыв.

К сожалению, ни в документах, ни в описаниях свидетелей этой диверсии не сохранилось данных о том. знала ли восьмилетняя Валерия, какой груз пронесла она в офицерскую столовую.

Машеньке Яснекевич исполнилось тринадцать лет, когда она стала связной партизанского отряда. Самостоятельно ходила на железнодорожную станцию, где запоминала количество составов, оружие, которое они перевозили, живую силу, технику. Обладала удивительной памятью, могла ничего не записывать и, несмотря на возраст, умела определять даже калибр орудий.

Отец всегда брал ее с собой, когда на телеге перевозил оружие. Бойкая и смешливая девчонка отвлекала внимание полицаев, и все поездки заканчивались благополучно.

Однажды понадобилось срочно пробраться в лес. По какой-то причине отец пойти не смог.

— Я сбегаю! — сказала Машенька.

— Не надо! — воскликнула мама, у которой заныло сердце от недоброго предчувствия.

— Что значит «не надо»? — возразил отец. От этого зависит безопасность всего отряда.

— Пожалуйста, не посылай ее!

— Я пойду, мамочка. Все будет в порядке.

— Пусть идет, — подтвердил огец.

Машенька накинула шубейку и побежала. Благополучно добралась до отряда, передала все, что было нужно, и отправилась в обратный путь. Уже темнело. Подходя к деревне, не заметила полыньи и провалилась в нее.