Но Зюрен не спешил расстреливать ее. Он открыл багажник, солдаты вытащили оттуда огромные вороха документов, облили бензином и подожгли. Когда все сгорело, Зюрен поворошил пепел и обратился к Одетте:

— Вы голодны. Возьмите бутерброды и бутылку вина.

Все, что происходило вокруг — эсэсовцы, костер, бургундское, этот лес — все напоминало сюрреалистический сон.

— Садитесь в машину. Вы знаете, куда я вас везу?

— Наверное, в другой лагерь.

— Нет. Мы едем к американцам.

«Ах, вот оно что. Он везет меня в качестве индульгенции».

— В таком случае прикажите вашим солдатам разоружиться. Иначе американцы вас могут неправильно понять.

— Ах, да! — хлопнул себя по лбу Зюрен и приказал конвою остановиться. После этого сказал, что сам поедет впереди, а остальные должны следовать в пятистах метрах сзади.

Снова двинулись вперед. На одном из перекрестков увидели солдат в необычной форме. Один из них, с автоматом в руке, приказал остановиться.

Фриц Зюрен, который сам вел машину, затормозил и заглушил двигатель. Окружившим ее американским солдатам сказал:

— Это фрау Черчилль. Она была заключенной. Она родственница премьер-министра Уинстона Черчилля.

Так закончилась одиссея Одетты Сансом, агента УСО.

Она вернулась домой, где ее встретили три дочери — тринадцатилетняя Франсуаза, одиннадцатилетняя Лили и девятилетняя Марианна.

Вскоре вернулся и Питер Черчилль. Они официально оформили свои брачные отношения и зажили мирной семейной жизнью, правда, лишь до 1955 года, когда их брак распался.

В августе 1946 года Одетта Сансом была награждена высокой наградой Британской империи — Крестом Георга.

Датские женщины во время немецкой оккупации активно поддерживали движение Сопротивления и союзнических разведчиков, прятали агентов и беглецов, ухаживали за ранеными, работали в качестве курьеров и принимали участие в актах саботажа. Одной из них стала Эдит Боннесен по кличке «Лотта», тридцатилетняя секретарша. Она с самого начала присоединилась к движению Сопротивления и сотрудничала в подпольной газете «Свободная Дания», потом стала помощницей главного радиста Дууса Хансена и больше двух лет вела шифровальную работу по связи с Лондоном и Стокгольмом.

Хансен вел передачи из офиса Копенгагенской текстильной компании. Как-то утром «Лотта» направлялась туда с только что полученной из Лондона посылкой с радиокристаллами. СД время от времени устраивало облавы, и как раз в этот день выбрало для проверки вход в помещение текстильной компании. «Лотту» в числе нескольких задержанных доставили в штаб-кваргиру гестапо — здание «Шеллхауз», ранее занимаемое известной нефтяной компанией, а гестаповцами приспособленное для своих нужд, с одиночными камерами, комнатами для допросов и пыток.

После проверки и обыска большинство задержанных отпустили, но, когда дело дошло до «Лотты», гестаповцы обнаружили в ее сумочке посылку с кристаллами и наклейкой «Для Лотты». Немцы искали неуловимую «Лотту» два года, и офицер, обнаруживший посылку, выбежал из комнаты с радостным криком:

— Мы ее, наконец, нашли!

Эдит отрицала, что именно она является разыскиваемой «террористкой», но понимала, что шансов у нее очень мало. Ее отвели в другую комнату, где у стола сидел лишь один подвыпивший гестаповец, и оставили с ним. Посмотрев на «Лотту» осоловевшими и плотоядными глазами, он пробормотал:

— Слушай, тебя все равно расстреляют, давай переспим с тобой.

«Лотта» сделала над собой усилие и, переборов отвращение и естественный страх, подумала, что из этой ситуации можно извлечь пользу.

— Когда же мы переспим? Ведь еще день.

— А ты, глупая, не понимаешь, что переспать можно и днем?

— Ха-ха, — засмеялась «Лотта», — а где же ты мне предлагаешь это сделать?

— Да вот хотя бы на столе.

— Но он же твердый.

— А я тебя размягчу, — успокоил ее гестаповец с добрым немецким юмором.

— Хорошо, я согласна, только мне нужно сходить в туалет.

— Я провожу тебя.

— Ну уж, переспать я с тобой могу, а в туалет не пущу!

Ему не хотелось вставать, и он махнул рукой:

— Иди!

«Лотта» вышла в коридор, прошла мимо нескольких комнат, спустилась по лестнице, миновала нескольких часовых и оказалась в нижнем холле. Там увидела, что при выходе все показывают пропуска. Она стала спокойно ходить по зданию «Шеллхауза». Заглянув в один из пустых кабинетов, заметила на столе несколько папок, взяла их под мышку и, придав себе строгий вид, вошла в привычную ей роль секретарши. Идя по коридору, увидела двух эсэсовских офицеров высокого ранга, спускающихся по лестнице.

«Лотта» твердой походкой последовала за ними, на один шаг сзади, и прошла мимо охранников у главного входа, которые вытянулись в струнку и щелкнули каблуками при виде высоких чинов, не обратив на нее внимания.

Чтобы убедить охрану, когда офицеры сели в машину, она крикнула:

— Ауф видерзеен, герр хауптштурмфюрер, увидимся после обеда! — и проворно направилась по улице вперед, к свободе.

Внутри здания эсэсовцы тщательно обыскали каждую комнату, стол, шкаф, не веря в то, что «Лотта» могла запросто выйти из тщательно охраняемой штаб-квартиры гестапо.

В сентябре 1944 года, когда кольцо вокруг «Лотты» стало сжиматься, друзья устроили ей побег в Швецию.

Несколько лет тому назад, находясь на Лазурном берегу Франции, я заехал в город Антиб, расположенный на полпути между Ниццей и Каннами. Чудесный городок, знаменитый не только своим климатом, пляжами и маленькой старинной крепостью, но и тем, что здесь жили и творили Шагал, Пикассо, художники-импрессионисты. А в историю он вошел тем, что именно здесь в марте 1815 года высадился Наполеон, и крепость города Антиба стала единственным местом во Франции, где «корсиканца» не признали: он послал туда солдат, а комендант крепости арестовал их. Во время Второй мировой войны здесь неоднократно высаживались разведчики и агенты, направлявшиеся в оккупированную Францию.

Я уже тогда собирал материалы на женщин-разведчиц и вспомнил, что где-то здесь, в Антибе или его окрестностях, должна жить Эльвира Чадур, английская разведчица, сделавшая свой пусть скромный, но своеобразный вклад в ход Второй мировой войны.

Дочь перуанского дипломата, свободно владеющая, кроме родного испанского, английским и французским, она получила хорошее образование, непринужденно чувствовала себя в дипломатических и светских кругах. Рано вышла замуж за бельгийского банкира, но вскоре развелась с ним и поселилась на Лазерном берегу. В начале воины уехала в Англию, где решила, что должна принять участие в борьбе с фашизмом.

Ее попытки стать агентом УСО не увенчались успехом — по каким-то параметрам она не прошла. Но она не оставляла надежду.

Как-то раз летом 1941 года в одном из престижных ресторанов Эльвира познакомилась с сотрудником английской разведки и рассказала о своих мечтах. Она произвела хорошее впечатление, и ей организовали встречу с заместителем начальника английской разведки. Прошло еще немало времени, разведка всячески проверяла ее и в конце концов Эльвире предложили работу. Предварительно она прошла обучение в Патриотической школе» — хлебном заведении для беженцев и эмигрантов из Европы, предлагающих свои услуги разведке. Там их воспитывали, обучали и проверяли. Эту стадию она миновала успешно.

Затем наступил период боевой подготовки. Кстати, интересно, что активное участие в создании школ для подготовки агентуры и в известной степени инициатором их создания стал Гай Берджес. советский разведчик. един из знаменитой «кембриджской пятерки».

Эльвира Чадур прошла полный курс подготовки, в частности, научилась изготавливать из имеющихся в аптеках средств симпатические чернила, которые должна была использовать для переписки с английской разведкой. Она научилась выявлять наружное наблюдение и уходить от него, тому, как вести себя на допросах, и прочим премудростям, необходимым разведчице. На все это ушел год.