Чтобы убедить и успокоить своих помощников, она договорилась с командованием союзников, что в одну из ночей, ровно в час, их авиация совершит налет на склад боеприпасов, о котором она сообщила. На эту ночь пригласила к себе сомневающихся, и когда раздался гул самолетов и взрывы, они бросились ее целовать. «Бунт» был «подавлен».

Правда, этот эпизод не с лучшей стороны характеризует Алису как организатора и конспиратора. Во-первых, она собрала вместе людей, которые, по идее, не должны были бы знать друг о друге. Во-вторых, подвергала их и все свое дело опасности, вынуждая ходить ночью, когда наверняка действовал комендантский час. Но такая уж она была любительница эффектов. Безнаказанность порождала бесшабашность.

Успех вдохновил Алису. Она создала карту района своих действий. На ней были нанесены все склады боеприпасов в окрестностях Лилля, которые впоследствии были взорваны.

В «награду» шеф приказал распространить действие ее организации и на соседний район.

Казалось, все шло хорошо. Однако беда все же подстерегла ее. Была арестована Шарлотта.

Алиса услышала об этом от своих людей и сразу принялась за реорганизацию резидентуры с тем, чтобы в случае ее ареста работа не пострадала. Составила срочное донесение для шефа. Бернар написал несколько колонок цифр на рисовой бумаге, Алиса скрутила ее в тонкое кольцо и поместила под фамильным перстнем-печаткой де Беттиньи, который упорно продолжала носить. Послала записку одной из своих девушек, Маргарите, назначив встречу. Почти сразу же при встрече они были арестованы.

На реквизированном автомобиле девушек куда-то повезли, причем полицейский тщательно задвинул шторку на окне, чтобы никто не узнал об их аресте.

Сквозь переднее стекло Алиса увидела на тротуаре супругов де Гейтер. И тут, потеряв самообладание, она воскликнула:

— Если вы не верите мне, то спросите господина и госпожу де Гейтер, кто я такая.

Машина остановилась возле этой пары, и немцы показали им Алису. Прежде чем кто-либо из детективов успел открыть — рот, Алиса крикнула:

— Не знаете ли вы, кто шьет для вас, мадам де Гейтер? — Она ничего не могла сказать глазами, так как один детектив наблюдал за ней, а другой за супругами. — Не правда ли, мадам, что я беженка из Ню-Эгли и что я шью для вас последние шесть месяцев?

Это был ужасный момент для де Гейтеров и для Алисы. Должны ли они ответить: «Да, мы знаем эту девушку» — или поступить так, как она сама учила их: «Если кого-нибудь увидите в руках немцев, то не признавайтесь, что знаете этого человека, и предоставьте его своей судьбе».

Мадам де Гейтер твердо посмотрела на Алису и пожала плечами:

— Нет, мадемуазель, я не знаю вас.

— И тем не менее. — заявил один из полицейских. — вы оба тоже поедете с нами.

Четверо задержанных были доставлены в ту же тюрьму, где уже содержалась «Шарлотта».

В дом де Гейтеров направились для обыска. Но организация Алисы имела много глаз. Их арест заметили, и к тому моменту, когда явились полицейские, все улики уничтожили. Де Гейтеры были условно освобождены.

Алису доставили в офис коменданта тюрьмы на допрос. Один из задержавших зашел к ней.

— Я вас оставлю одну на несколько минут. Мой совет: не вздумайте бежать.

Он вышел из комнаты и повернул ключ в двери. Она осталась совершенно одна, но знала, что в любую минуту детектив может вернуться, и не один, а с ее старым врагом, «Жабой», которая обыщет ее с ног до головы.

Алиса ничего не могла сделать, кроме одного: достала крошечный листок бумаги из-под перстня и начала жевать его.

— Стоп! — закричал детектив, врываясь в комнату. — Ты что-то собираешься проглотить. Отдай мне!

— Я просто нервничаю, вот и все.

Он выбежал и туз же вернулся с «Жабой». Она тщательно обыскала Алису, но ее поведение на этот раз было необычайно дружелюбным.

— Я встречала эту девушку много раз, — сказала она детективу, — и я знаю, что с ней все в порядке.

— Ладно. Возможно мы совершили ошибку. Но она не может идти, пока майор Ротселер не допросит ее.

«Жаба» обернулась к Алисе:

— Бедняжка, ты наверное напугана до смерти. Я принесу тебе что-нибудь выпить, это успокоит твои нервы.

Она вернулась со стаканом теплого молока.

— Спасибо, — сказала Алиса, — я не хочу.

Она догадывалась, что в молоко добавлено рвотное, и если она выпьет, ее донесение окажется у врага.

Отказ от молока вызвал страшный гнев детектива.

— Пей! Или скажи, почему не хочешь!

Алиса взяла стакан.

— Если вы сердитесь из-за этого, я, конечно, выпью.

Она поднесла стакан к губам. Но в этот момент он выскользнул из ее пальцев, и молоко разлилось по полу. «Жаба» знала, что давать Алисе вторую порцию будет слишком поздно.

Алису поместили в камеру, на двери которой по-немецки было написано: «Опасный арестант». Час спустя в камеру привели Шарлотту.

— Ты знаешь эту женщину? — спросили Алису.

— Нет.

Ничто в этот момент не мелькнуло в глазах Шарлотты.

— Врешь!

— Нет!

И это «нет!», «нет!», «нет!» звучало рефреном до дня суда.

Но их запирательство было бесполезным. Майор Ротселер. Жаба и другие не бездействовали, пока Алиса и Шарлотта находились в тюрьме.

Военный трибунал, который судил обеих женщин, признал их виновными в шпионаже и приговорил Луизу де Беттиньи и Леонию Ванхут к смертной казни.

Две женщины, побледнев, молча выслушали приговор.

А затем Алиса обратилась к суду:

— Господа! — Она говорила по-немецки, так что Шарлотта не понимала ее. — Я прошу вас не расстреливать мою подругу. Она еще молода. Я умоляю вас сжалиться над нею. Что касается меня, то я готова умереть.

Теперь наступила очередь Шарлотты обратиться к суду.

— Я принимаю мой приговор. Но прежде, чем умереть, я прошу об одной милости — о помиловании Луизы де Беттиньи.

Девушек вернули в камеры. Даже немецкие надзиратели были взволнованы и жалели их.

— Бедняжки! Вас все-таки приговорили к смерти. Просите все, чего вы хотите. У кого хватит сердца отказать вам?

Это было даже не в ту ночь, когда осужденным полагались кое-какие поблажки, а сразу же после приговора. Старая, добрая немецкая сентиментальность еще была жива!

Накануне дня казни девушки просили генерал-губернатора Биссинга о милости — разрешить провести ночь вместе.

Надзиратель вернулся с сияющим лицом:

— Он отказал в этом! Слава Богу! Это значит, что вас не расстреляют завтра. Иначе он бы не отказал в вашей просьбе.

Рассвет был поздним, с тучами и дождем. Алиса и Шарлотта были не единственными, кого должны были расстрелять в это утро. Они слышали, как Габриель Пети, красивая девушка, тоже осужденная за шпионаж, вышла из камеры, и на всю тюрьму прозвучал ее возглас:

— Салют! О моя дорогая Родина!

Этот крик потряс сердца двух разведчиц, ожидавших своей очереди. Хватит ли у них силы салютовать своей Родине, когда их поведут на расстрел?

Но надзиратель знал, о чем говорил.

От генерала Биссинга поступило сообщение: «Немцы умеют воздавать должное героизму. Приговор Леонии Ванхут изменен на пятнадцать лет каторжных работ. Луизе де Беттиньи назначено пожизненное заключение».

Их отправили в тюрьму в Германию.

Несмотря на арест Луизы, организация, благодаря принятым ею мерам, не пострадала, и все ее члены остались живы.

В германской тюрьме бедную Луизу свалил тиф. Тюремные доктора безрезультатно пытались спасти ее.

Когда английские войска вошли в Кельн, они обнаружили на местном кладбище простой деревянный крест с надписью:

Луизу похоронили во Франции с воинскими почестями. На подушечках несли ее четыре ордена — два английских и два французских.

В реляции на ее награждение французским Военным Крестом говорилось:

«…За то, что добровольно посвятила себя службе своей стране; за то, что не дрогнув, с несгибаемой смелостью встретила трудности и опасности своей работы; за то, что преодолела, благодаря своим выдающимся способностям, труднейшие препятствия, постоянный риск… за героизм, который трудно превзойти».