Минелла прыснула, закрыв лицо ладонями. А Лила с сожалением посмотрела на свою чашку и вспомнила вкусный чай в домике егеря. Этот, холодный, хотелось выплеснуть.

— Я дочь лорда, не забывайте! — с негодованием воскликнула Сабирия.

— Да, я помню. Но ведь и эти господа, и их отцы — тоже лорды? Так что не так? — Лиле невыразимо захотелось поддеть гордую Сабирию.

Видно, купание в чудесном озере может действовать странно.

— Всё так, к тому же некоторые из этих отцов были бы желанными женихами для кого угодно, — с мягкой улыбкой вмешалась Ровена. — А принц очень красив, правда? Я бы хотела просто потанцевать с ним, хотя бы один танец. Вот на это у каждой из нас есть надежда. Он ведь обязательно будет на балу.

— Интересно, в Каленсане есть портрет его невесты? — спросила одна из девушек со второй ступени. — Она хотя бы хорошенькая?

— Она принцесса, этим все сказано, — повела плечом Олетта.

— Как будто принцесса не может быть уродиной! — заметил кто-то.

— Она почти ребенок, ей десять или одиннадцать лет, — сказала Ровена. — Его высочеству принцу Гекарду ждать своей свадьбы ещё лет пять или шесть. Да, это грустно, должно быть.

Лила, слушая, прикусила нижнюю губу. Этот принц сегодня поцеловал её в щёку и сказал: «До скорой встречи, принцесса-лягушка!» И не сказать, чтобы она мечтала об этом поцелуе, но неприятным он точно не был!

Какая ерунда, можно подумать, её это хоть капельку волнует. У неё есть Винтен Настан. Но лучше было бы никогда больше не встречаться с принцем, иначе неудобная ситуация обеспечена. Он приезжает иногда в Эбессан, но, может, ей повезёт не попадаться ему на глаза?..

— Принцесса из дома Крансартов, из Кандрии, — сказала Кальда Сарон. — Крансарты славятся красивыми женщинами. Говорили, что они встречались только однажды, два года назад, на своей помолвке. Но думаю, это будет восхитительная пара! Прекрасная Аллиель из песни была королевой Кандрии. Подумаешь, шесть лет.

— Он её не знает и не любит, — тихо сказала Лила, — и им придется пожениться. Да, грустно.

Ей на самом деле стало жаль этого веселого парня, который даже не имел права влюбляться, потому что помолвлен. Его, получается, ждет брак без любви, пусть и с прекрасной принцессой! Может быть, они потом смогут полюбить друг друга?..

— Брак принца — дело государственной важности, — заявила Кальда. — Хотя, конечно, вам, Летиния, в таких делах только и остаётся, что грустить!

— Вам тоже, Кальда, если речь идёт о принце, — не помедлила с ответом Лила.

И когда Кальда, привыкшая к тому, что Лила всегда отмалчивается, удивлённо приоткрыла рот, добавила:

— Я волнуюсь за вас, эссина Сарон. Как с такой неважной памятью вы станете заучивать заклинания на древнем языке?

Она отпила из чашки и чуть не обожгла язык — чай был вкусный, горячий, сладкий, с запахом мяты и трав, такой по вечерам готовили в Обители Белых Птиц.

— Благодарю! — громко сказала она и обвела взглядом притихший стол, — очень вкусно. Я признательна, хотя не знаю, кому. Это вы подогрели мой чай, да, Ровена?

Та отрицательно покачала головой, предположила:

— Может, Олетта?

— Нет, точно не я, — подруга удивленно уставилась на чашку Лилы.

— Значит, Ли, это будет секрет, раз никто не признаётся, — с улыбкой решила Ровена.

Это был приятный секрет…

Остаток вечера Лила просидела за шитьем. Стежок за стежком, крошечные, тонкой иголкой — шить такие ткани работа кропотливая. Притачивая кружево, тоже не ткнёшь иглой куда попало, стежков совсем не должно быть видно. Ах, успеть бы! Но нет, о потерянном сегодня времени она не жалела совсем. Если бы не было Олетты в комнате, не удержалась бы, занялась зеркалом.

Олетта была такой весёлой, не умолкала, рассказывая о доме, о матери и сёстрах, заказала у горничных кипятка в «неостывающем» чайнике — маленькое напоминание о том, что тут всё-же колдовская школа. Эсса Тальяна уже сообщила девушкам, что создать такой чайник — одна из зачётных работ по её предмету на второй ступени, и решительно всё одарённые с ней справляются.

— Ах, все одарённые! — воскликнула Кальда и выразительно посмотрела на Лилу.

Та лишь улыбнулась тогда — она не собиралась учиться на второй ступени. Зачем это нужно жене Винтена Настана? А теперь вспоминала горячий чай в своей чашке и гадала, кто всё-таки его подогрел? И не просто подогрел — чай ведь стал намного вкуснее, чем был, словно в него что-то добавили. Наверное, многие могли бы, но, действительно, кто? Лила всё-таки думала на Ровену, хоть та и не призналась. Или кто-то со второй ступени?

— Ли, какой ты хочешь чай? — Олетта перебирала привезённые из дома мешочки с драгоценной заваркой, — с ромашкой, с лимонной травой, джубаранский золотой? Джубаранский такой душистый.

— Мне всё равно, Оли, правда. Какой ты хочешь, — ушла от ответа Лила.

Она на этот раз намеревалась отправиться к лорду Артуру немного раньше обычного, не дожидаясь появления Олеттиного жениха, но не успела — тот пришёл ещё раньше, с корзинкой сахарного печенья.

— Пожалуйста, не уходите, эссина Лила, — он вручил ей корзинку, — мы должны серьезно поговорить.

— Поговорить, но о чём? — она этого не ожидала. — Если вы беспокоитесь обо мне, то не нужно, эсс. Всё хорошо.

— Нет, эссина, — твердо сказал он. — Я очень вам благодарен, но никогда не собирался доставлять неудобства, поверьте. Вы где-то бродите по замку, ночью, это неправильно. Вы не могли бы считать меня и своим гостем? Мы бы вместе поговорили или просто выпили чая. Если моё общество вам неприятно, я больше сюда не приду.

— Но разве вы действительно желаете быть и моим гостем? — простодушно удивилась Лила. — И потом, я не обманываю, я провожу время приятно и интересно. Этот замок такой большой и необычный.

— О, это так! — охотно согласился Монтерай. — Эбессан много веков принадлежит Инденам, а у них в каждом поколении были одарённые! Ещё с Темных веков, когда иметь дар считалось преступлением, и даже раньше! Вы знаете, что некоторые места здесь запретны?

— Вы имеете в виду Поющие башни, эсс?

— О, вы уже знаете про Поющие башни? — глаза колдуна заблестели. — О них чего только не рассказывают, хотя это просто лаборатория для колдовских экспериментов, но, увы, доступ туда закрыт, — кажется, он бы охотно поговорил про Эбессан. — А вы слышали про…

— Но действительно, Ли, — решительно вмешалась Олетта, возвращая беседу в деловое русло, — ты добьёшься лишь, что Корин перестанет тут бывать, а мне бы этого не хотелось. Мы всё равно только и имеем право, что за руки подержаться, а со стороны можно Пламя знает что подумать. Ещё заметят, начальнице доложат! Так что дуэнья в твоём лице нам очень даже не помешает, да, милый? А целоваться украдкой даже интереснее, когда ты отвернёшься, — она стрельнула глазами в Монтерая, который, к смущению Лилы, вдруг покраснел, как мальчишка. — Давайте пить чай с печеньем?

— Давайте, — согласилась Лила и улыбнулась, представив, как Олетта и Монтерай стали бы целоваться украдкой от неё.

— Эссина, я хочу обсудить с вами ещё кое-что, — серьезно сказал Монтерай, пока Олетта занялась приготовлением чая. — Я, знаете ли, случайно узнал о ваших сложностях. Могу одолжить вам, скажем, десять дреров, а в дальнейшем ещё столько же. Причём не торопитесь с возвратом. Когда сможете. Когда выйдете замуж или поступите на службу, может быть.

— О, нет, не надо, эсс! — смутилась Лила, и негодующе оглянулась на Олетту. — Я прекрасно справлюсь и так.

— Не отказывайтесь, Лилиана, этим вы меня обижаете, — сказал Монтерай. — Я получаю жалованье и могу себе позволить помогать. Когда-то у меня тоже были проблемы и я искал любую работу. Скоро и у вас всё наладится. Вот, я даже расписку приготовил, — он протянул Лиле сложенный листок, — можете потом вернуть с процентами.

Лила развернула расписку, пробежала глазами.

— Здесь не указаны проценты.

— Можете сами приписать какие хотите, — он так уморительно посмотрел на Лилу, что она рассмеялась.