— Отлично, миледи. Буду знать.

— Может быть, лучше вообще перенести все книги в зал? — неосторожно предложила Лила из зазеркалья, откуда она теперь наблюдала за работой Карта.

— Нельзя, миледи, — серьезно возразил библиотекарь. — Старая миледи знала, что делала. Только когда вы разберётесь, будете решать.

И она больше не стала вмешиваться. А он, наконец, нашёл то, что нужно, по второму разу перелистывая уже просмотренные тетради — теперь он переворачивал их и листал с обратной стороны.

— Есть, миледи. Написано: «Шкатулки». «Для графини Аманты», «для королевы», «для лорда Серта», «для министра»… Вот, нашёл: «для Лилианы».

Запись о шкатулке «для Лилианы» была последней — как видно, бабушка многим сделала такие милые маленькие подарки. Запись занимала две страницы, и очень мало слов, только знаки.

— Это надо отдать леди Тамирии, Карт. Отнесите ей, пожалуйста, — попросила Лила.

— Можно сказать, что я нашёл это в общем зале библиотеки, миледи?

Как видно, маленький «дух библиотеки» решительно не желал раскрывать всем своих возможностей. Хотя, Лила вот просто догадалась. Сделала вывод.

— Конечно, эсс Карт, можете говорить, что хотите, просто отдайте тетрадь гранметрессе.

Он всё исполнил, и уже вскоре леди Тамирия пригласила барона и баронессу Каверан для разговора.

— Поспешу вас обрадовать, добрые господа! — сообщила она, — найдена пропись заклятья, от которого пострадала эссина Исира. Так что теперь будет совсем несложно от него избавиться.

— Прекрасно, — обрадовался барон. — И сколько нужно времени на снятие заклятья?

— Нет-нет, снимать я как раз не рекомендую. Но тут у нас очень простое отменяющее условие, надо лишь его исполнить. Собственно, это именно то, что я и предполагала: ваша дочь должна от души подарить кому-то свою любимую вещь вроде той, что она хотела взять из шкатулки. Вот и всё!

— Хм, — барон отчего-то не спешил радоваться.

— Но там были драгоценности. Причём весьма дорогие? — подняла бровь баронесса. — Вы, смею надеяться, нам возместите?..

— Это можно обсудить, — не стала спорить гранметресса. — Вещи в шкатулке предназначены для того, чтобы быть артефактами подстроек для колдуньи. Там есть как дорогие предметы, так и не очень. Но в данном случае важнее, чем они являются для вашей дочери. Разница в цене может быть и неважной.

— То есть можно попробовать дарить дешёвые вещи? — уточнила баронесса.

— Надо подарить любимую вещь и от души. Дарение должно доставить удовольствие не кому-то, а вашей дочери, баронесса. Иначе это бесполезно. Вы понимаете меня?

— С удовольствием подарить любимую драгоценность? — уточнила баронесса и возмущённо засопела.

Леди Тамирия вздохнула, начиная догадываться о размере проблемы.

— Миледи, умоляю вас, просто снимите заклятье, и мы заплатим любые деньги, — сказал барон. — Условие, о котором вы говорите, боюсь, пока трудновыполнимо.

— Для вашей дочери настолько сложно подарить что-то от души?

— Она ещё ребенок, и любовь к побрякушкам, боюсь, у неё наследственная, — усмехнулся барон. — Превратиться в другого человека непросто, согласитесь. Поэтому прошу, просто назначьте цену и снимите заклятье.

— Дети чаще и бывают щедры и чистосердечны… — заметила леди Тамирия.

— Что значит — назначьте цену, Глен? Что вы такое говорите? — возмутилась баронесса. — Ваша дочь Лилиана и должна это оплатить. Точнее, они должны оплатить, — она показала на начальницу Эбессана.

— Нет, это не просто, барон, — отрезала леди Тамирия, — ваша дочь ещё очень юная и для неё всё возможно. Вы знаете отменяющее условие, так выполните его!

— Значит, можно подарить драгоценность, а если не получится, забрать обратно? — снова вмешалась баронесса. — Вы же понимаете, мы не так богаты…

— Можно всё, что дозволено законами Руата и Храма, — сухо ответила ей леди Тамирия и повернулась к барону.

— Вы меня поняли, надеюсь. Удалите дочь из дома, отправьте на время в монастырь, в путешествие. Поезжайте с ней. Ей не вредно будет поработать в лекарском доме или в сиротском. Измените её жизнь!

— Что вы такое говорите?! — завопила вконец выведенная из себя баронесса Каверан, но гранметресса махнула рукой, и баронесса замолчала.

— На какое-то время поможет маска, их ещё называют личинами, — продолжала она, обращаясь к барону, — жаль, что их нельзя носить дольше, чем половину суток. Можно носить день, а на ночь снять, или наоборот. Ваша дочь будет красива, как раньше, и никто ничего необычного не заметит. Можем изготовить такую маску к завтрашнему утру, хотите? Ведь эссина наверняка захочет пойти на свадьбу сестры?

— Да, буду признателен, — вздохнув, согласился барон Каверан.

— У вас все получится, Глен, я даже не сомневаюсь. Только возьмите это в свои руки, — сказала гранметресса и тепло улыбнулась. — И постарайтесь хорошо выспаться, ведь завтра у вас важный день, вы выдаёте замуж старшую дочь!

Лила слышала всё, потому что пряталась за портьерами в кабинете. И ей впервые за день стало грустно, потому что она как никто понимала, что отцу нелегко будет избавить от заклятья Ису. Если бы можно было отмотать время назад и просто не брать с собой в Асвард злосчастную шкатулку!

Однако завтра — её свадьба! Поэтому долго грустить было невозможно.

Ещё недавно она радовалась приближению другой своей свадьбы. А теперь…

Зато именно эта, завтрашняя свадьба будет желанной и настоящей — теперь ей казалось только так. Хотя она пока даже не держала за руку своего жениха!

Все-таки хорошо, что призраки так легкомысленны!

Свадебный день выдался восхитительным, по-осеннему прохладным, но солнечным, и небо сияло откровенно летней, яркой голубизной. В Эбессане и прилегающем парке было людно — гости прибывали с утра, хотя венчание было назначено на полдень. Из Каленсана доставили огромное зачарованное зеркало и установили в Нижнем зале, практически там, где Лила не так уж давно впервые увидела призрачного лорда Артура. Теперь, незадолго до полудня, он в синем костюме по последней моде стоял неподалёку от парадного входа рядом с королем и кем-то из родственников, высокий, красивый, с небрежно рассыпавшимися по плечам волосами, с тенью от длинных прямых ресниц на бледных щеках, и… если бы каждый любопытный взгляд весил, как монета, граф Сантар давно бы уже там не стоял.

По обычаю, он ждал невесту снаружи, поэтому не видел, как она появилась в глубине зеркала и прошла через зеркальную «половину» зала, и все зрители, которые находились внутри, смогли только восхищённо выдохнуть. Её наряд, придуманный накануне вместе с Олеттой Палин и недавно малость подправленный гранметрессой Тамирией, был достоин принцессы, а она сама — наверное, лучшего из королей…

У зеркала её дожидался отец, барон Каверан, а за ним — Олетта Палин и Корин Монтерай, которым на этой свадьбе досталась роль поручителей жениха и невесты. Барон… он всё-таки не удержался, часто заморгал и вытер глаза рукавом. Дочь улыбнулась ему и всем, задержалась ненадолго, оглядев полный нарядных людей зал, и… вышла из-за зеркала. И снова прошелестел вздох изумления, потому что девушка, которая только что казалась такой живой, теперь потеряла краски и превратилась в белоснежную статую из плотного тумана, которая тем не менее двигалась и сохранила все мельчайшие черты оригинала.

Согласно обычаю, отец должен был взять её за руку и подвести к жениху, и передать тому руку дочери, чтобы он не выпускал её, пока не переступит порог Храма. Но как взять за руку туманное облако, даже если оно имеет форму девушки? Барон слегка растерялся, но Лила сама дотронулась до его ладони, он ощутил это как легкую щекотку, а вовсе не человеческое прикосновение. Но всё же он справился с волнением и вывел дочь на улицу. Погода стояла ветреная, как всегда тут бывало осенью и весной, но об этом позаботились заранее: на дорожке от дверей Эбессана до Храма царило безветрие, не шевелился ни один лист на дереве, ни одна травинка.