— Я… я не знаю. Я не могу сейчас принять адекватного решения. Пойду умоюсь.

— Ванная комната справа по коридору.

— Спасибо, я помню…

Запершись в ванной Эмма взглянула на себя в огромное круглое зеркало над раковиной. От увиденного захотелось рассмеяться или же снова снова заплакать — это как на отражающуся "красотку" посмотреть. Редко когда Эмма видела себя такой безобразной, только в моменты критического состояния Марты. Лицо её было испачкано потёкшей тушью, опухшее и мокрое от слёз. Ресницы склеились, а глаза были красные как у кролика. Растрёпанные пряди выбивались из привычного ей конского хвоста. Эмма распустила волосы, причесала их пальцами и снова собрала их резинкой. Потом с наслаждением умылась, смывая остатки макияжа, и почувствовала небольшое облегчение от соприкосновения с холодной водой.

— Вот так-то лучше, — сказала она себе в зеркало и как всегда в такие моменты напомнила. — Ты же сильная Эмма, соберись. Отец перед смертью сказал: "Жизнь ломает каждого". Так вот, пусть она обломится — я гибкая.

С этими словами она вышла и наткнулась на Никласа, подпирающего в коридорчике стену. Увидев её он шагнул на встречу и только сейчас она обратила внимание на то, как его перекосило.

— Тебе лежать надо, а ты "скачешь", — устало заметила Эмма.

— Вот и займись мной. Пожалуйста. Я понимаю, что о многом прошу… — Ник замялся, пытаясь уйти от обсуждения того, что произошло в гостиной. Сейчас к этому разговору были не готовы они оба. — Подумай о моём предложении. А сегодня, раз уж ты здесь, может быть проведёшь процедуры?

Он широко улыбнулся и Эмма потерялась от тепла, обрушившегося на неё от этой улыбки. Разве она могла отказаться?

— Хорошо. На сегодня у тебя назначены капельницы и уколы.

— Поднимемся в спальню?

Эмма затравленно посмотрела на широкую лестницу, по которой ранее ушли няня с ребёнком, и произнесла, нахмурив брови:

— А здесь внизу…. Мы не можем?

Она и сама понимала, как глупо выглядел её страх, да и на кровати лежать Нику было бы удобнее, вот только не могла себя пересилить.

Никлас казалось читал её как открытую книгу, потому что тут же предложил свой вариант:

— Я думаю в гостевой на первом этаже, где вы с Мартой останавливались, будет вполне удобно.

— Да, конечно, — облегчённо выдохнула Эмма, вспомнив уютную комнату. — Тогда пойдём?

Кряхтя и вызывая улыбку Эммы Никлас расположился на кровати.

— У тебя лёгкая рука, — сделал он комплимент, когда она поставила ему капельницу.

— Да, мне многие говорят, — без излишнего хвастовства сказала женщина. Но нотка гордости всё же промелькнула, потому что уж очень ей хотелось произвести впечатление своими умениями. Вот только когда дело дошло до уколов в ягодицу, она смутилась и словно рак покраснела. Она! Медсестра, которая в день видела десятки голых поп! Хорошо, что Ник лежал на животе и не видел, как налились румянцем её щёки, а взгляд помимо воли жадно скользил по крепким упругим ягодицам. Что же, ей следовало признать, что такого великолепия она не видывала давно. Теперь она понимала, что имел ввиду доктор Вайсман, предупреждая насчёт внимания к пациенту её коллег. Кто бы отказался от такого добровольно? И если бы доктор знал, какие мысли сейчас посетили её, то ни за что не допустил бы до этой работы.

Пока в голове царил сумбур руки машинально сделали своё дело. И, когда Ник перевернулся обратно, Эмма уже практически пришла в себя, отвернулась и собрала лекарства в чемоданчик.

— Массажи тоже ты делаешь? — спросил Ник, едва скрывая в голосе надежду.

— Да, у меня многопрофильный сертификат. Но пока тебе рано. Десять дней курс уколов, и только когда отёк спадёт и боль уйдёт можно будет переходить к менее щадящим способам лечения.

— Понятно.

— Проводишь меня?

— Конечно.

Ник подал Эмме пальто и ждал, пока она оденется.

— Не забудь, что в течение нескольких часов после инъекций тебе нужно полежать. Как быстро ты поправишься будет зависеть от того, как тщательно будешь соблюдать рекомендации по лечению.

— Я понимаю. Сейчас поднимусь и сразу лягу в кроватку.

Ник внимательно посмотрел на Эмму и, поправляя ей шарфик, сказал:

— Я снова прошу тебя подумать и принять правильное решение. Мы всё обсудим и сделаем как нужно.

"Кому нужно?" — хотелось ей спросить, вот только не успела. Входная дверь отворилась и послышался стук каблуков.

— А это ещё кто такая? — раздался позади её звонкий рассерженный голос. Повернувшись Эмма увидела ослепительную красотку, с вызовом глядящую на неё.

— Мам, ты меня слышишь? — раздался требовательный голос Марты. — У меня не получается эта задача.

Эмма повернула голову в сторону дочери, стоящей в дверях кухни, и поймала встревоженный взгляд.

— А сколько сейчас времени?

— Ты уже час сидишь в темноте и смотришь на улицу. Ты меня пугаешь!

— Прости, родная, всё нормально.

Нет, всё крайне плохо, но Эмма стала хорошей актрисой — жизнь научила скрывать свои эмоции. По крайней мере, раньше ей это удавалось. А то, что сегодня Марта застала её врасплох — это потому, что день был полон неприятных сюрпризов, которые теперь предстояло осмыслить и принять. Или не принять, что тоже было в её праве. Иногда она завидовала Марте, её детской способности быстро переключаться и забывать плохие моменты. Взять хотя бы историю с суррогатным материнством, которую девочка если не поняла до конца, то приняла и отпустила. Эмма так не могла.

Решив с дочерью задачи и уложив её спать Эмма набрала горячую ванну, чтобы расслабиться и, возможно, побороть бессонницу, которая была частым её противником. Слишком много разных мыслей и воспоминаний витало в голове и их следовало разложить по полочкам. Эмма опустилась в горячую воду и накапала несколько капель эфирных масел мяти и пачули для успокоения. Вдохнула мягкий аромат и вновь окунулась в воспоминания.

Для неё стало шоком появление в доме любовницы Никласа. Нет, конечно она понимала, что такой мужчина просто не может быть один. Но то, что эта высокомерная красотка жила в этом доме и, наверняка, делила с ним постель, просто не подлежало сомнению. Они подходили друг другу как два сапога одной пары: холёные, красивые, богатые, вылепленные из одного теста. Хотя Ник довольно сухо их друг другу представил, Эмма в полной мере ощутила на себе взгляд лютой соперницы. Такое могут испытывать только женщины на подсознательном уровне, когда увлечены одним мужчиной.

Вот только у Эммы не было на него никаких прав, в то время как Хлоя явно чувствовала себя хозяйкой положения. Это показало и то, каким собственническим жестом она обняла Никласа и поцеловала его в губы. Эмма вылетела из особняка в полной уверенности, что туда больше не вернётся. Вот только чем больше думала об этом, тем сильнее ей хотелось вновь увидеть недоступного мужчину и малыша Лео. Она давно подозревала в себе мазохистские наклонности, но в этот раз даже она удивилась своему решению.

"Ник столько сделал для Марты, — убеждала она себя, — что я просто не могу не оказать ему помощь. К тому же я буду спокойна, зная, что всё сделала как следует".

"Да-да, — посмеивалась над ней её часть, отвечающая за разум. — Ты прямо такой незаменимый специалист! А уж какой массаж можешь сделать…"

"Не слушай её, — возмутилось сердце, полное оптимизма. — Это твой шанс! Вспомни только его взгляд! Равнодушный человек не будет так смотреть и радоваться твоему приходу."

Борьба шла нешуточная, вот только Эмма понимала, что Никлас может иметь сколько угодно шикарных женщин, вешающихся ему на шею. И чем его могла привлечь мать-одиночка, постоянно воюющая со всякими проблемами, было непонятно. Но если и в самом деле он что-то чувствовал… Господи, о чём она думала! А главное чем?! Явно не головой, а то что значительно ниже. Например, своим голодным до настоящей любви сердцем. О том, что ещё ниже есть и другие органы, требующие внимания и ласки, она даже стала забывать за неимением достойного кандидата, да и просто времени на его поиски. Уж слишком сильно она обожглась на отце Марты и впускать в свою проблемную жизнь ещё один повод для тревоги просто не было желания. Не стоило оно того. Не было в том удовольствии, которое она испытывала с бывшим мужем, особой страсти и звёзд перед глазами. В эти сказки она уже давно не верила.