— Бриттани использует его, чтобы отомстить отцу, — продолжает Каллум, решив, что Хаэль не заинтересован в еде, что ему принесли, видимо, он понял это по его бледному лицу, сжатым кулакам и тому, что он стоял и трясся. К счастью, Кэл хороший друг, который ответственно подошел к вопросу о сохранении еды Хаэля, он снова принимается разламывать выпечку.

— Кто ее отец? — спрашиваю я, и Кэл делает паузу, глядя на меня с удивлением.

— Шеф полиции, — подсказывает он, и мои брови взлетают, я так резко ухватилась за стаканчик, что проливается немного кофе, пачкая меня. С моих губ слетает серия ругательств, и я тянусь за салфетками, думая о полиции Спрингфилда и их коррупции.

— Фантастика.

Мы с Каллумом сидим уютной в тишине, пока входная дверь не открывается, и на пороге не появляются три шкафа. Они размером с Вика, и почти сразу становится понятно, что они ищут проблем на свои спортивные задницы.

Парень посередине немного меньше двух других, так что я сразу помечаю его, как квотербека футбольной команды Фуллера. Кем тогда могут быть другие придурки? Я хочу сказать, что они представляют собой чертово клише, завернутые в бомберы.

— Эй, ты там, Прима? — зовет я-думаю-что-квотербек, направившись в нашу сторону. Он не заметил Хаэля и Бриттани в другой части кофейни. Неа, он приближается к той цели, которую заметил первой. Но Прима? Что это вообще, блять, значит? — Какого черта ты делаешь в этой части города?

Каллум отпивает кофе, и я не могу не заметить, что он намного меньше, чем лидер этих мудозвонов. Плохо дело. Я без проблем вступлю в драку, но это будет сложно.

— Ты че, не расслышала, трейлерная ты шлюш…

Каллум моментально оказывается на ногах и бросает остатки горячего кофе прямо в лицо этому парню. Крик, который тут же испускает квотербек, я запомню надолго, он пятится на своих товарищей, впиваясь ногтями в лицо. В привычной ему плавной манере Кэл делает шаг вперед и выкидывает идеальный правый хук в лицо парня.

Кто-то из толпы начинает свистеть, выкидывая оскорбления в нашу сторону, и подначивая своих надавать нам тумаков. Хаэль появляется сзади, его телосложение идентично с телами других двух парней, и наносит удар сначала первому, а затем второму, сбивая их с ног, усиливая хаос. Он открывает дверь кафе и указывает нам на выход.

Хватаю наше с Хаэлем кофе и убираюсь оттуда к чертовой матери, пока оставшаяся часть команды не объявилась, и мы бы не оказались в меньшинстве на вражеской территории.

Кэл пропихивается на заднее сиденье Камаро, пока я забираюсь на пассажирское сиденье, и Хаэль проскальзывает за руль, его костяшки белеют от того, как сильно он вцепился в баранку, он заводит двигатель и трогается.

— Ты в норме? — спрашиваю я, потому что он кажется взвинченным, пока Каллум развалился сзади со спокойствием огурца.

— Нормально, — бурчит он, пока я ставлю кофе в подстаканники и устремляю на него взгляд.

— Я думала, что дела Хавок — это про невидимость. Семья прежде всего, верно?

— Бриттани только что сообщила мне о своей беременности, ладно? — огрызается он, и мои глаза распахиваются. Ничего себе. Неудивительно, что Хаэль покрылся испариной. В моем животе вновь что-то шевелится, похоже на ту же нервозность, что я почувствовала в кафе. И дело не только в том, что Каллум намеренно окатил кипятком другого парня. Нет, дело в Хаэле и Бриттани.

— Черт возьми, дружище, — рычит Каллум со своего места.

— Это не мой ребенок, — бормочет Хаэль, скорее, чтобы убедить самого себя, нежели меня.

— Ты не первый парень, сказавший это дерьмо, когда понял, что совершил ошибку. — говорю я, и Хаэль бьет кулаком по рулю.

— Нет. Я всегда использовал презерватив. Чей бы ни был этот ребенок, он точно не мой.

— Презервативы не гарантируют стопроцентную защиту, — отвечаю я, и это тревожное чувство в животе ухудшается. Прошлой ночью мы с Виком не использовали презервативы, и я не пью противозачаточные. Дерьмо. Последнее, что мне сейчас нужно — это ребенок. Ответственность, лежащая грузом на моих плечах, уничтожит меня. В конце концов, Хаэль купил мне таблеток с запасом. Но даже я не настолько идиотка, чтобы верить, что они всегда работают.

— Он все еще может быть твоим.

— Вовсе нет, — бросает он в ответ, и разговор подходит к концу.

Мы направляемся к дому подруги Кары, чтобы забрать девочек. Кэл посадил Эшли к себе на колени и пристегнул сразу их обоих, Кара сидит посередине, а Хизер по другую сторону. Они прибывали в таком восторге от вечеринки, что болтали о ней всю дорогу до дома Аарона.

Я счастлива, что у Хизер был хороший день, но у меня не получается выкинуть из головы слова Хаэля. Бриттани только что сообщила мне о своей беременности, ладно? Мне это не нравится. Совсем не нравится.

Когда мы возвращаемся домой, девочки бросаются из машины наверх по ступенькам до комнаты Кары, чтобы побороться за игровую приставку, а Хаэль стоит на лужайке, запустив пальцы в волосы и куря, как чертов паровоз.

— Что еще, блять, не так? — спрашивает с крыльца Вик, скрестив руки на груди, темный взгляд пристально следят за лучшим другом.

— Бриттани беременна, — помогаю с ответом я, когда Хаэль не находится с ответом, и брови Вика оказываются у него на лбу.

— Интересно.

— Интересно?! — взрывается Хаэль, выкурив сигарету за считанные секунды, он начинает новую. Он жестикулирует, как сумасшедший, и парочка соседей уже косятся в нашу сторону. — Что тут, нахрен, интересного? Это кошмар.

Он выкидывает обе упаковки сигарет, и из-за одного из окурков задымилась трава, он приложил руки к лицу.

— Я, блять, ненавижу Бриттани. Я ненавижу ее. И ее отец вылез прямиком из ада. Он наверняка захочет распять меня. Он все разрушит.

— Не разыгрывай спектакль, — произносит Вик, склонив голову в сторону.

— Спектакль? — его руки падают, и Хаэль уставился на Вика наполовину с ужасом, наполовину с мольбой в глазах. — У шефа на руках этот анти-бандитский указ, с которым он с пеной у рта придет за нами.

Хаэль продолжает ходить туда-сюда, а затем я слышу то, чего ожидала меньше всего — он ругается на французском.

Обалдеть.

Какого хрена?

— Он твой, бро? — спрашивает Вик, глядя в моем направлении и изучая меня, словно надеясь, что я так просто выпущу на поверхность свои чувства. Я улыбаюсь просто, чтобы он отвалил. Внутри же я кричу, толком не зная, почему. Мое тело эхом откликается в местах, где меня касался Вик, а моя кожа отмечена так же, как и его мной. Мы хорошенько поимели друг друга прошлой ночью, это без сомнений.

— Нет, — вопит Хаэль, а затем хватает розовый мяч Кары с земли и бросает его как можно сильнее в ствол одного из деревьев. Его удар довольно хорош. Забавно, учитывая то, какие чувства от питает к футболистам. — Он не мой, просто не может быть моим. Я не спал с ней с Дня Труда. Быть не может. Просто, блять, без единого шанса.

— Тогда успокойся, нахрен, мы с этим разберемся, — обыденно говорит Вик своим гладким темным голосом. — Зачем ей утверждать, что он твой? Какова ее мотивация?

— Я не знаю, — стонет Хаэль, зажимая переносицу, и делает дыхательные упражнения. — Понятия не имею.

— Она его любит, — предполагает Каллум, прислонившись к гаражной двери, внимательно слушая разговор со скрещенными на груди руками. Входная дверь отпирается, и на пороге появляются Аарон и Оскар, пока Хаэль продолжает материться и наматывать круги на лужайке.

— Здравствуйте, мистер Питерс! — кричит Аарон, махая пожилому мужчине с участка напротив, его натянутая улыбка перерастает в настоящий хмурый взгляд, когда сосед ворчит что-то себе под нос и исчезает в доме без ответа. — Гребаный любопытный говнюк, — бурчит Аарон, зажигая сигарету. — Что происходит?

— Бриттани беременна, — повторяю я, словно пытаюсь смириться с этим. Почему меня вообще это волнует? Потому что мальчики Хавок всегда должны были принадлежать мне. Эта мысль сама всплывает в моей голове, и я невольно дрожу. Ненавижу, когда мое подсознание отвергает ложь, которую я пытаюсь себе навязать. Нахрен Хавок. Плевать я на них хотела. Я здесь только ради мести.