— Скорее всего, они на заднем дворе у мусорных баков курят травку, — предполагает Стейси Лэнгфорд с очевидной жалостью в голосе, наблюдая, как я ношусь в поисках парней.

Она едва ли сказала мне пару слов с того момента, как перевелась сюда пару лет назад. Что-то мне подсказывает, что она боится, как бы я не нарисовала на ее спине мишень и не передала пистолет Хавок. Несмотря на то, что она заправляла местным царством, она не так уж и плоха. Измываться над учениками не входило в список ее хобби.

— Спасибо.

Я выхожу на улицу и сразу же натыкаюсь на пятерых парней, все в черном, курящих сигареты вокруг ретро автомобиля, явно неподходящего сюда, на грязную парковку. Ставлю на то, что тачка Хаэля. У него крепкая любовь к винтажным авто.

— Милая машинка, — говорю я, и он фыркает и встает, чтобы стряхнуть сигарету в мою сторону. Этот дерзкий жест заставляет меня стиснуть зубы. В другой школе, в другой жизни он мог бы стать королем элиты, говнюком, держащим в страхе всю школу, пока его готовят ко всей той роскоши, что может преподнести жизнь. Но это чувство — желание, чтобы твое имя имело вес, не так-то просто исполнить, потому что я точно знаю, что имя Хаэля Харбина не стоит и цента. В тот день, когда моя мать потеряла дом, который мой отец купил для нее, мы провели ночь в приюте для бездомных.

— Милая машинка? — он облокотился на крышу, постукивая по вишневой двери своими татуированными костяшками, пока его медово-коричневые глаза сверкают. Его кожа пахнет свежестью и кокосом, еще я чувствую нотки моторного масла. Его запах отличается от запаха Вика. Мои глаза, словно по команде, перемещаются в его направлении, и я обнаруживаю, что он уже внимательно следит за мной. Возможно, ждет моего ответа. Он думает, что я откажусь. Так нахрен же его. Его, и его друзей идиотов, а вместе с ними всю эту Хавок-штуку. Заказать работу, услышать цену, внести оплату и бла-бла-бла. Я собираюсь внести свою долю впервые, пока парни Хавок выполняют свою часть на протяжении уже трех лет.

— Это Камаро 67 года. С нее нужно пылинки сдувать и поставить в стеклянную коробку, черт возьми.

— Ее решетка отличается от машин, выпущенных в 67, — говорю я, делаю жест на ее заднюю часть. — Она слишком широкая, скорее всего, 68 год. Но точно не 67.

Хаэль пялится на меня с мгновение, а затем ухмыляется. Что ж, надеюсь, он впечатлен, потому что я ни хрена не знаю о тачках. Я как-то слышала, как он говорил с тем парнем из магазина, по дороге в уборную на прошлой неделе.

— Умная цыпочка, — бросает он, оглядывая меня. Его глаза пытаются разгадать меня. В отличие от Вика, он зацикливается на моем внешнем виде, а не пытается залезть мне в душу, используя свои серые глаза в качестве смертельного оружия. Зато его взгляд останавливается на моих узких кожаных штанах и черной майке Hanley.

— Что ты предпочитаешь? Камаро или байк? — он вытягивает палец в сторону мотоцикла Вика, пока я бросаю скромный взгляд на блестящий одноименный с моей футболкой байк. Для таких бедных мальчиков даже удивительно, что у них есть такие механические звери.

Самый напрашиваемый вывод — они либо угнали их, либо украли деньги, чтобы по частям заполучить их.

Контроль, которым обладают парни, не ограничивается только школой Прескотт. Я в курсе, что у них есть несколько знакомых группировок таких же придурков, которые управляют городом. Да, немного пугает, если подумать, что эти семнадцати и восемнадцатилетние подростки имеют собственные банды. Если они сейчас оставляют за собой один лишь хаос, то что будет через пять лет? Или десять? Если они, конечно, продержатся так долго. Как по мне, они живут, глупо надеясь на то, что их срок правления будет продолжаться еще неопределенное количество времени.

— Я пришла не для того, чтобы обсуждать тачки и байки, — я сбрасываю бомбу, глядя на Вика, Каллума, Оскара и Аарона, сидящих на нижних ступенях, к которым еженедельно доставляют еду в кафетерий. — На самом деле, я пришла, чтобы…

— Нет.

Вик произносит всего одно слово, оно звучит тихо, словно ветер шелестит на парковке. Но оно достаточно мощное, чтобы прервать все последующие разговоры.

— Я сказал, что у тебя неделя, — он смотрит мне прямо в глаза, и я понимаю, что это не что иное, как очередная проверка.

Ты будешь делать то, что я тебе говорю.

Блять.

Аарон глядит на меня своими зелеными с золотым отблеском глазами, покуривая свою сигарету и закусив губу, лишь бы не сказать мне какую-нибудь гадость. Держу пари, что Виктор сказал ему держать рот на замке.

С места, на котором я стою, прекрасно видно всех пятерых, уставившихся на меня. Каждого из них со своими ожиданиями, своими желаниями. Мне должно быть страшно, вот так в одиночку стоять перед ними, но с этого момента я их потенциальный клиент. Они не причинят мне боли, пока нет.

— Исчезни, Бернадетт, — говорит Вик, опираясь на ступеньки. Его выражение лица невозможно разгадать. Хаэль выглядит так, как будто хочет нагнуть меня над капотом своей машины, взгляд Оскара умоляет передать ему бразды правления моими налогами, выражение лица Каллума куда более пугающее. Но только Аарон смотрит на меня так, как будто хочет убить.

— Найди меня в пятницу и дай знать, что решила. До этого момента не попадайся на глаза, уяснила?

Я медленно ретируюсь, кипя от злости.

Хотя я и пытаюсь это скрыть, дрожь захватывает меня целиком. Когда я прохожу по коридорам, до меня доходит, что и Стейси, и ее подпевалы видят это.

Несмотря на то, что мне ненадолго удалось нацепить маску храбрости, я была в ужасе.

Не уж то я испугалась Хавок? Или я боюсь того, кем могу стать, подчинись я им?

Пятница. Я проезжаю мимо, когда замечаю, что Вик развалился на своем дворе. Слезаю с велосипеда, направляясь в его сторону, и мои ботинки хрустят по гравию. Он почти не смотрит в мою сторону, но я замечаю, как тут же напряглись его плечи. Будь я угрозой, он бы нейтрализовал меня, не раздумывая.

— Что привело тебя в эту часть города, Берни? — задает он вопрос, медленно пропуская дым через свои полные губы. Он сидит в пластиковом кресле, стоящем на лужайке перед постройкой своего отца, чем-то отдаленно напоминающей ферму. Я отлично помню это место: я провела целую вечность в одном из их шкафов.

— Я согласна, — слова обжигают мне горло, словно горящие угли, так и норовящие прорваться наружу. Пусть мои руки немного трясутся, но внутри я ослеплена яростью. Их помощь мне необходима, и я ненавижу этого парня еще больше за то, что он заставил меня проделать весь этот путь только для того, чтобы сказать ему это.

— Да? — он выпускает дым, а его фиолетовые волосы ловят солнечный свет. Вик бросил взгляд через плечо, а его шея, вся в рисунках, сморщилась. — Тогда подойди и сядь мне на колени.

Уголки моих губ дрогнули. Не люблю, когда мне говорят, что делать.

Если ты действительно хочешь этого, ты будешь нашей игрушкой.

Я должна быть ужасно расстроена. И все же, единственное, что меня мотивирует, это моя сестра… и желание отомстить. На все остальное мне плевать, даже на себя.

Двинувшись вперед, я протискиваюсь мимо двух заросших кустов и скидываю дряхлый рюкзачок на землю.

Темные глаза Вика следуют за мной по пятам, наблюдая, как я приближаюсь и сажусь к нему на колени. Выражение триумфа на его лице, как ножом по сердцу, но оно давным-давно окаменело. Я совсем ничего не чувствую.

Моему телу нравится его тело. Так сильно, что когда я пытаюсь привыкнуть и чувствую под собой упругие мышцы, у меня перехватывает дыхание.

Вик до сих пор курит в свое удовольствие, отпуская выпуская сигаретный дым облачками вокруг нас. Запах такой сильный, что мои губы почти чувствуют его вкус. Я наблюдаю за ним, словно находясь в трансе.

Он небрежно кладет свою большую руку мне на бедро, изучая меня острым взглядом.