Я даже не огрызнулась на Костин грубый тон. Молча пожала плечами, выражая высшую степень равнодушия, инстинктивно сжала пальцами в кармане пачку сигарет — сейчас она казались самой важной вещью на свете…

Мне казалось верхом идиотизма идти вчетвером в центр периметра, но я опять же промолчала, утешаясь неосознанной подлой мыслью о том, что если мы наткнёмся на охотника, то, пока он будет занят остальными, я вполне могу успеть убежать… И, наверное, каждому из нас так или иначе эта мысль приходила в голову…

Костя привёл нас к высокому семиэтажному зданию, затерявшемуся среди таких же административных строений. Когда-то, наверное, здесь было очень красиво — выложенная большими плитами площадь, огромные бетонные клумбы, в которых до сих пор из густой травы торчали редкие бело-розовые маргаритки, давно ставшие сорняками, скамеечки между ними, ряд плодовых деревьев, посаженных полукругом…

Вашу мать, яблони!

Язык защипало, рот наполнился вязкой слюной от фантомного кисловатого яблочного вкуса…

Наплевав на всё на свете, поспешила к роще. Подобрала с земли пару крепких зелёных плодов, обтёрла их внутренней стороной кофты, с жадностью вонзила зубы в крепкую незрелую мякоть, брызнувшую соком…

Из глаз потекли слёзы — яблоки оказались невероятно кислыми. Настолько, что заныли зубы. Но как же всё-таки это было вкусно…

Я не смогла съесть больше двух штук, но набила ими все карманы — мало ли… Лена тоже с удовольствием сгрызла парочку, несколько отложила на потом, Костик попробовал, выругался и сердито сплюнул, швырнув надкусанный фрукт подальше, а Лёша даже не поморщился, с восторгом навернув с десяток яблок…

Костя первым ушёл в здание, заявив, что в доме могут быть ловушки, и он должен всё проверить, тем самым избавив остальных от необходимости бегать по этажам. Глупо и самонадеянно с его стороны, но раз ему так хочется — пожалуйста, нам же лучше.

Лена снова сникла, замолчала, затравленно оглядываясь по сторонам. Лёша в отсутствие старшего товарища тоже заметно нервничал, но старался не подавать виду… Все выдохнули с облегчением, когда Костя наконец показался из подъезда и махнул нам рукой, давая знак войти…

Внутри корпуса бросались в глаза отголоски былой роскоши — с середины холла начиналась широкая парадная лестница, окружённая витиеватыми перилами, большие окна давали действительно много света даже сейчас, в начинающихся сумерках, вдоль стен остались стоять относительно удобные скамейки со спинками, кругом валялись толстые разбитые стёкла перегородок… Наверное, когда-то тут было весьма уютно. А сейчас пустынно и… горько что ли…

Лестница расходилась на две стороны, мы свернули на левую.

Взгляд невольно устремлялся к широким окнам, за которыми с каждым лестничным пролётом открывался всё более завораживающий вид на зону предприятия — разнокалиберные постройки, ангары, крыши громадных цехов, увенчанные сложными конструкциями из труб…

Костя уверенно привёл нас на пятый этаж. Провёл по короткому широкому коридору, в котором царила относительная чистота, ибо окно здесь было всего одно, и то целое, что на протяжении многих лет хоть немного мешало ветру и непогоде бесчинствовать в этом месте. В немногочисленные распахнутые двери были видны бывшие кабинеты — пожелтевшие от влаги стены, провода под потолком, кое-где даже частично сохранившиеся лампы дневного света, какие-то рваные стёршиеся таблицы и плакаты на некоторых перегородках, почти нетронутые письменные столы, кругом вековая пыль… Почему-то глаз резанула старая грязная кружка, брошенная на подоконнике неизвестно сколько лет назад… Жутко.

Костик вывел нас на небольшую площадку, где с одной стороны вверх и вниз убегали узкие ступеньки чёрной лестницы, а с другого края зиял, вселяя тревогу, чёрный провал пассажирского лифта.

Почему-то не удивилась, услышав категоричное заявление о том, что именно тут мы все будем ночевать…

Костя попросил нас с Леной по возможности подчистить грязь и сухие листья по углам. Лёшу позвал с собой, и скоро они вдвоём притащили из коридора пару сносных полированных досок, явно бывших когда-то дверцами-стенками каких-нибудь шкафов или столов. Расположили эти импровизированные лежаки у стены на мозаичном крошашемся полу…

Происходящее воспринималось каким-то дурным сном. Механические движения, ни единой мысли в голове, полностью задеревеневшие чувства… Проще всего в подобных условиях найти лидера и бездумно следовать за ним, да…

Я подняла глаза на Костю, сидящего на одной из досок и сосредоточенно копающегося в своём телефоне — он старательно составлял в каком-то графическом редакторе подробную карту местности и зданий. Бесполезное занятие без интернета, как по мне…

— Схожу за яблоками, — я опустила голову, дабы не встречаться взглядом с испуганными глазами Лены и с недовольным прищуром Костика.

Он явно хотел что-то возразить, но промолчал, исподлобья глядя мне вслед.

Я не рискнула пользоваться чёрной лестницей. Вернулась в знакомый коридор, прошла мимо кабинетов, спустилась по парадным ступенькам, осторожно преодолела полный битого стекла вестибюль…

Вечерний прохладный влажный воздух липким паром окутал лёгкие, заставив меня несколько раз чихнуть. Я не стала выходить за козырёк подъезда, просто прислонилась плечом к стене, прикурила сигарету, мысленно в сотый раз поблагодарив Сашу за столь щедрый в нынешней реальности подарок. Окинула взглядом пустынную площадь…

В яблочную рощу уже забрались сумерки. Усиливающийся ветер безжалостно трепал корявые деревья, и они выглядели рваным чёрным бушующим пламенем на фоне светлеющих зданий. По небу быстро неслись тёмно-серые облака, имеющие какой-то нереальный глубокий фиолетовый оттенок… И туда, ввысь, тянулись этажи ближайших домов, равнодушно смотрящих на мир пустыми глазницами выбитых окон…

Воздух сгущался и темнел на глазах. Острое чувство одиночества ожидаемо вспыхнуло в груди, и я невольно смахнула горячую слезу с ресниц, заталкивая подальше рвущиеся наружу воспоминания о детях, об Артёме, о привычной жизни…

Докурила в две затяжки, привычным жестом затушила фильтр о стену, бросила окурок в траву. Глубоко вздохнула, ещё раз осматривая двор, прежде чем вернуться в здание…

Наконец развернулась ко входу, ступила в тёмный проём, уже мечтая побыстрее подняться к своим — испытанного одиночества мне на ближайшие несколько часов точно хватит.

…Вздрогнула, тихо охнув и машинально отступая назад, когда мне навстречу из полумрака холла шагнул Костя…

— Твою мать… — я закусила губу, шумно втягивая носом воздух. — Напугал…

— Извини, не хотел… — в его нахально-насмешливом тоне не было ни намека на извинения.

Я знала, зачем он пошёл за мной. Наверное, в каком-то роде я даже сама спровоцировала это… Да, мне нужно было знать здесь и сейчас, чтобы не теряться в догадках. И я подозревала, что результат будет именно таким. Но на деле я оказалась совершенно не готова…

— Пустишь? — я нервно улыбнулась, кивая на холл за его спиной, но сама продолжала потихоньку пятиться назад под козырек.

В сгущающиеся сумерках глаза напротив меня отливали влажным обсидиановым блеском, отражая в глубине зрачков выхваченные из темноты всполохи уже включившихся прожекторов. Слишком близко…

Костя усмехнулся, быстро шагнул вправо, освобождая передо мной часть крошечного коридора между двумя дверными проёмами.

Это было глупо, но я рискнула — сделала пару быстрых шагов, поравнялась с ним, уже почти поверив в то, что сумею проскочить…

Не успела.

Костя молниеносно выставил руку, упёрся ладонью в стену напротив, не позволяя мне войти в холл.

Где-то в животе набатом ударил пульс… Замерла, чувствуя, как по телу резким толчком разливается жаркая волна, как стремительно немеет затылок… Страх?! Нет, скорее какое-то иррациональное чувство неприязни к стоящему рядом человеку и отвращение… к самой себе.