Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Но тут он вспомнил, что из этой роты его не переведут.

Не переведут так не переведут. Ну и что с того? Что это меняет? А ни черта! Через год всему этому и так конец. Она же все равно собирается работать здесь еще год. А тебе через год как раз подойдет срок возвращаться в Штаты, в эту же пору в тысяча девятьсот сорок втором. Он радостно, громко постучал в железную дверь, внезапно с ясностью представив себе, как все это будет: тихий, солидный военный городок на отшибе, сонно дремлющий день за днем, что-нибудь вроде гарнизона Джефферсон или Форта Райли, добротные кирпичные казармы, стриженые газоны и чистые тротуары в густой полуденной тени старых высоких дубов, стоявших там еще до того, как индейцы сиу кокнули Кастера[24], – вот в какое местечко надо будет определиться; дома для сержантского состава там тоже кирпичные, а не здешняя фанера на соплях, и там можно будет сразу же ввести ее в местное общество, в тот тесный узкий круг, куда семейные сержанты принимают только своих. Не зря же говорят старые служаки вроде Пита Карелсена, что самые хорошие жены получаются из проституток. После всего, что им выпало, проститутки умеют ценить маленькие радости, многие бывалые люди именно так говорят. «Старики» сплошь и рядом женятся на проститутках. Взять хотя бы Лысого: жена Доума была в Маниле проституткой. Нет, Лысого лучше брать не будем, у него жена филиппинца, это не считается, это все равно что ты бы женился на Вайолет. Но ты не хочешь жениться на Вайолет, ты хочешь жениться на Лорен. И если она мечтает о спокойной, размеренной жизни, что может быть лучше какого-нибудь скромного военного городка, где вот уже шестьдесят девять лет ничего не меняется и не изменится еще лет шестьдесят.

Да и вообще какого черта! Она могла бы выйти за него замуж хоть сейчас, хоть сегодня, и работала бы себе дальше еще год, она же все равно решила остаться еще на год, его это не колышет. Порядочность? Ха-ха! Много она ему дала, эта порядочность! Из порядочности шубу не сошьешь. Все эти чинные дамы с их рассуждениями о порядочности просто стараются прикрыть грехи молодости, когда они тоже были еще живые. Потому что, когда человек живой, это слегка неприлично, и окружающим как-то неловко. Идите вы, милые дамы, знаете куда? Так-то!

– Пру, вы?

Миссис Кипфер любезно впустила его в дверь.

– Вот уж, право, не ждала вас так скоро. Это сюрприз.

– Дела идут? – Он ухмыльнулся, ощущая, как все вокруг плывет волнами, густо пропитанное пахнущим цирковыми опилками праздничным настроением. У миссис Кипфер был чуть взъерошенный вид. Нет, букетик на платье был все так же свеж, просто скрытая камера несколько врасплох застигла даму с рекламы столового серебра, когда мадам пожимала руки приглашенным на прием или пыталась направить в достойное русло беседу с напившимся гостем, которого муж привел к ним на обед.

– Правда, кошмар? – сказала она.

Обе гостиные были набиты битком, солдаты, которым негде было сесть, расхаживали по коридору, перебрасываясь шуточками, два музыкальных автомата вели между собой непрекращающуюся войну, взмыленные девушки хлопали дверьми, «шпильки» со скрежетом царапали пол, и все это было похоже на запущенный полным ходом сборочный конвейер оборонного завода. В облаках табачного дыма расползался сильный запах смеси разных духов, мужской голос во второй гостиной пьяно соревновался с музыкальным автоматом, а из глубины коридора кто-то истошно вопил: «Где же полотенца?»

– Кто не знает, может подумать, у нас тут съезд республиканцев, – устало заметила миссис Кипфер.

– Или даже Всеамериканский съезд ветеранов, – сказал Пруит.

– Нет, только не это!

– Где полотенце?!

Миссис Кипфер поморщилась.

– Гортензия! Жозетта просит полотенце. Она в седьмом номере.

– Сейчас. – Равнодушная черная глыба колышущегося жира нехотя сдвинулась с места. Равнодушная даже к мукам, которые причиняли ей безжалостно врезанные в ее плоть белая наколка и крохотный передничек.

– И посмотри, кому еще нужны полотенца. – Миссис Кипфер рассеянно провела пальцами по щеке. – И пошевеливайся!.. Гортензия! Ее действительно зовут Гортензия. Ужас, правда? Прямо как в кино. Но я не знаю, что бы я без нее делала. Минерва такая лентяйка. Она сегодня больна. В день получки она всегда больна. И я ничего не могу с ней поделать. – Она вздохнула. – Эта мне Минерва! У меня всего две горничные, понимаете. В «Сервисе» их по меньшей мере четыре. Но это и естественно – самое большое заведение в городе.

– А где Лорен? – спросил Пруит.

Миссис Кипфер легонько взяла его под руку и улыбнулась лучезарной понимающей улыбкой.

– Ах, вот оно что. Пру! Так вы поэтому пришли именно в день получки? Как же вам удалось? Одолжили у кого-нибудь? Только чтобы прийти к нам сегодня и увидеть Лорен?

– Зачем мне одалживать? – Верхняя губа и шея у него разом одеревенели. – Если вас интересует, – сдавленно сказал он, – я сегодня кое-что выиграл, вот и решил съездить в город. Пока снова все не проиграл.

– Что ж, с вашей стороны это очень разумно. – Миссис Кипфер продолжала ему улыбаться, склонив голову немного набок. – А сколько же вы, дружок, выиграли?

Безотчетный страх острым ножом рассек его раздражение пополам, половинки отлетели в стороны, оставив после себя абсолютную пустоту, и он судорожно полез в карман, как человек, привыкший считать и пересчитывать каждый цент. Бумажник был на месте. К нему вернулось дыхание.

– Сколько? – повторил он. – Около сотни.

– Ну что ж, неплохо.

– Можно бы и больше. – Он вспомнил, что потратил доллар на две порции виски, когда выпил, чтобы в мозгу захлопнулась дверка и отсекла то, о чем не надо думать (бывает, что эту дверку необходимо срочно захлопнуть, а петли так часто заедают), и теперь от двадцатки оставалось девятнадцать долларов. Минус доллар на такси в оба конца (сегодня он не может добираться на попутных, рисковать нельзя), итого восемнадцать. Ночь с Лорен – пятнадцать, сейчас забежать к ней по-быстрому – трешка, и все это даже без бутылки. Слишком уж впритык, попробуй тут чувствовать себя уверенно.

Миссис Кипфер искоса глядела на него и улыбалась.

– Я, дружок, целиком и полностью одобряю ваш вкус. Но в дни получки Лорен всегда пользуется очень большим спросом. В гостиной есть еще две-три девушки, они пока не заняты.

– Ничего. – Ему захотелось рассмеяться ей в лицо. – Я не спешу. Вы мне просто скажите, где ее искать.

Миссис Кипфер пожала плечами:

– Как хотите. Она в девятом номере. Это прямо по коридору до конца. Вам лучше подождать в коридоре, пока она выйдет. Простите, дружок, опять стучат.

Он ухмыльнулся ей вслед, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться – она даже не догадывается, как близко к истине то, что она заподозрила, – и повернулся, чтобы пройти через холл в коридор.

– Извините, мальчики, но у нас все забито, – объясняла миссис Кипфер в окошко. – Мне просто негде вас принять… Вы, ради бога, извините… Что ж, если вы так считаете, это ваше дело. Очень жаль… Пру-у! – окликнула она его.

– Да?

– Пьяные в стельку, – шепнула она, отойдя от двери. – Я хотела вас спросить, как там сержант Тербер?

– Кто?

– Милт Тербер. Он же, кажется, еще никуда от вас не перевелся?

– Нет, – сказал он. – Пока здесь.

– Он так давно к нам не заходил, я уж думала, он вернулся на континент. Передайте ему от меня привет. Не забудете?

– Не забуду. Обязательно передам. – Уж это он не забудет. Утром после построения подойдет к Церберу и все ему передаст.

– Знаете, вашим мальчикам повезло, что у вас такой старшина.

– Вы думаете? – Пруит поднял брови. – Да, я тоже так считаю. Вообще у нас все так считают. – Ну и ну, подумал он. Ну и ну! Цербер! Кто бы знал?! Ну и ну. Интересно, то ли еще будет?

Дверь девятого номера была открыта, и оттуда выходил техник-сержант морской пехоты, на рукаве у него под шевронами была горизонтальная планка, а не привычное пехотное «коромысло». Он на ходу завязывал галстук. Было удивительно, как Пруит мгновенно уловил в нем все до последней мелочи и как все это сразу стало ему важно. Пока сержант шел по коридору, он не отрываясь смотрел ему вслед.

вернуться

24

Кастер Джордж Армстронг (1839—1876) – известный своей жестокостью американский генерал, сражавшийся с индейцами.

97
{"b":"8123","o":1}