– Черт! – сказал капрал. – Этот «томпсон» не автомат, а гаубица какая-то. Уж разворотит так разворотит.

– Я же правда не хотел в него стрелять, – пробормотал Гарри. – А он взял и остановился. Паскудно получилось.

Это, солдатик, и называется пассивное сопротивление, так ведь, Джек? Он скользил куда-то вниз, будто несся на лыжах по отлогому склону снежной горы. И он чувствовал, как начинает отделяться от собственного тела. А шнур, тот самый, который он видел тогда в тюрьме и который, казалось, был соткан из чего-то теплого и живого, все растягивался и растягивался. Он продолжал нестись вниз, потом заскользил медленнее и остановился, осторожно замер, будто что-то еще не окончательно решено, а потом даже немного вернулся назад. Вот, значит, на что это похоже. Разве бы кто догадался, что это бывает так? Хорошо, что он смог перевернуться и лежит лицом вверх.

– Что, мертвый? – спросил капрал.

– Еще жив, – сказал Фред.

– Смотри! У него был пистолет. – Капрал показал пальцем. – Вон. В песке. Чего же он не стрелял?

– Он просто взял и остановился, – снова повторил Гарри.

– Фред, давай я его обыщу, – предложил капрал.

– Подожди пока.

Хороший он парень, этот Фред. Понимает. Это ведь все равно, как если бы они увидели, что он лежит лицом вниз. Ему хотелось что-нибудь сказать, что-нибудь сделать – что-нибудь хорошее, может быть даже пошутить, чтобы они увидели, как здорово он держится. Он попробовал заговорить, но понял, что не может. Не может даже говорить! И двигаться теперь уже не может. Может только лежать и смотреть на них. Так что зрители, оказывается, ему и не нужны. Ничего, теперь недолго. Еще немного – и все.

Жалко, что он так и не прочтет те остальные книги. И обидно, что он столько прочел, а все зря. Он ведь надеялся, они ему пригодятся. Но обиднее всего то, что жизнь потом будет идти, как шла. Альма. Тербер. Маджио – где-то же он есть. Все будет идти, как шло. А он эгоист. Он так не хочет.

Кто бы подумал, что это будет тянуться так долго? Весь развороченный, а все равно так долго. Мое тело все разворочено. Мое тело. Он не желает, чтобы все тело у него было разворочено.

Если хочешь, перестань напрягаться. Они ведь не поймут. Говорить ты не можешь. И двигаться тоже. Да и слишком уж затянулось. И тело у меня все разворочено. Разорвано на куски. Разворочено. Обидно. А они даже не поймут.

Но сам-то ты поймешь. Ты обязан держаться как надо. Теперь уже недолго. Еще минута, не больше. Ты ведь хочешь, чтобы все как надо. Что с того, что никто не узнает? Еще одна минута. Потом все кончится. Потом все будет позади.

Он лежал, чувствовал, что обливается потом, и заставлял себя признать правду. Признать, что это конец. Он глядел правде в глаза и обливался потом.

Мне страшно.

Если бы ты мог что-нибудь сказать. Хоть слово. Если бы ты мог хоть шевельнуться. Хоть что-нибудь сделать, а не просто лежать и смотреть в глаза правде. Господи, до чего же в этом мире одиноко!

Но потом в сознании у него что-то словно раздвоилось, и он вдруг понял, что это вовсе не конец, что это никогда не кончится. Лишили единственного утешения, слабея, подумал он. Когда-то он, помнится, уже думал про это, да, в тот день у Цоя, со стариной Редом. Про то, что любое решение непременно влечет за собой другое и эта цепь бесконечна. Значит, все-таки он прав. И от того, что он был прав, ему стало хорошо.

– Да-а, этот «томпсон» уж разворотит так разворотит, – сказал капрал Оливер. – Он что, все еще живой?

– И чего он остановился, не понимаю, – жаловался Гарри. – Чего не стрелял? Выходит, я теперь сволочь последняя. Я же не знал, честно! Я просто так стрелял. Честно, я же не думал… Фред, слышишь, что я говорю? – Гарри Темпл истерически зарыдал. – Фред, Фред, слышишь?

– Прекрати, – приказал Фред Диксон.

– Нет, честно, Фред! Фред, слышишь?

– Я сказал, прекрати! – Диксон влепил ему пощечину. – Успокойся. Ну!

– Я, пожалуй, обыщу его, – сказал Том Оливер.

– Гарри, ты выбирайся наверх и сядь, посиди, – велел Диксон. – Оливер, что ты там нашел?

– Пока ничего. Я-то сразу понял, что он не солдат. Ну-ка, ну-ка, минутку… Гляди! Старый пропуск в гарнизон. Видишь, не зря мне его форма не понравилась, что я тебе говорил? Дезертир он, вот кто.

– Та-а-к, – протянул Фред Диксон. – А из какой части? Что там в пропуске написано?

– Рядовой Роберт Э.Л.Пруит, седьмая рота …-го пехотного полка, – прочел Оливер. – Выходит, все-таки солдат.

– Да, – кивнул Диксон. – Пытался вернуться к своим… Надо будет сейчас с ними связаться, пусть пришлют кого-нибудь для опознания. Гарри, поехали. Том, останешься здесь. Мы только до телефона – и обратно.

Когда зазвонил полевой телефон, в фургоне ротного КП был только Тербер. Узнав, в чем дело, он решил, что поедет сам, и велел Розенбери вызвать Рассела. Росс еще утром уехал вместе с Питом Карелсеном в Скофилд, они надеялись, что уговорят подполковника отменить приказ об увольнении Пита. Тербер был рад, что Росс и Карелсен до сих пор не вернулись.

– Розенбери, до моего возвращения останешься за старшего, – распорядился он. – Будут телефонограммы, все записывай. Если что-нибудь срочное, сразу же передавай в батальон.

– Есть, сэр, – спокойно ответил Розенбери.

– Рассел, поехали. Где машина?

– Значит, старина Пруит отдал концы, – сказал Рассел, когда они выехали на шоссе. – Старшой, а ты уверен, что это он?

– Все может быть. Сейчас узнаем. Нам надо к пустырю, – объяснил он. Потом замолчал и, пока они ехали, не произнес больше ни слова.

– Здесь, – наконец сказал он.

Слева было целое скопление синих и белых огней – фары автомашин и карманные фонарики. Мимо они бы не проехали. От обочины до того места, где светились огни, было ярдов сорок.

– Подъезжай прямо к тем машинам, – велел Тербер.

– Есть. – Рассел перевел рычаг на вторую скорость.

Кроме патрульного джипа, там было еще две машины – из части ВП приехали два капитана, майор и подполковник. Патрульные и офицеры сгрудились вокруг рва.

– Вы командир седьмой роты …-го пехотного? – спросил его подполковник, когда они с Расселом вылезли из машины.

– Никак нет, сэр. Я первый сержант.

– Первый сержант? – Подполковник взглянул на его шевроны. – А где ваш командир?

– В отъезде, сэр.

– А другие офицеры?

– Все выехали на посты, сэр.

– Что за ерунда! – возмутился подполковник. – Не могут же они отсутствовать все до одного!

– Сэр, наша рота обороняет позиции на полосе в десять – пятнадцать миль, и все посты необходимо проверять.

– Да, конечно, – сказал подполковник. – Я понимаю. Но ситуация очень серьезная, и надо, чтобы от вас был офицер.

– Разрешите доложить, сэр. В отсутствие офицеров я уполномочен самостоятельно принимать решения в любых непредвиденных обстоятельствах.

– И у вас есть на этот счет письменное предписание?

– Так точно, сэр. Только я его не захватил.

– Ладно, – сказал подполковник. Потом спросил: – Сержант, вы знали этого человека лично?

– Да, сэр, – ответил Тербер. Рассел тем временем уже подошел ко рву, присел на корточки и разговаривал с двумя патрульными.

– Хорошо, – кивнул подполковник. – Тогда опознайте его.

Тербер спустился в ров. Один из патрульных включил синий карманный фонарик и посветил ему.

– Его фамилия Пруит, сэр. Находился в самовольной отлучке с двадцатого октября.

– Тем самым вы удостоверяете его личность. Официально.

– Так точно, сэр. – Тербер вылез из рва.

– Все-таки лучше бы вместо вас был офицер. Это дело серьезное. Ну хорошо. – Подполковник шагнул ближе к синему свету фар. Он был высокий и худой. – Распишитесь, сержант. – Он протянул Терберу протокол. – Спасибо. А это его личные вещи. Я приказал сделать опись. Вы должны расписаться, что получили все полностью.

– А здесь все, сэр?

– Вы, конечно, понимаете, что мои люди в данном случае не несут никакой ответственности. Они действовали строго по служебной инструкции. При расследовании это будет подтверждено.