— Конечно. И их очень много. Когда станешь смотрящим, тогда получишь их все, — заверил я.

— Я не смогу им стать. У нас слишком мало воинов. Мы не вытянем мясорубки, которая будет у стен резиденции. А отправлять людей просто так на смерть я не буду. За краски спасибо. Платить за сломанный карандаш не надо, — смилостивился наш проводник. — Так кто ты такой?

— Человек.

— Не бывает людей и благородных без печатей. Если на тебе нет печатей, то ты не можешь считаться никем из них. Так кто же ты?

— Я самый просто человек, — заверил я. — Только не из этого мира. Я не знаю местных порядков и обычаев.

— И как ты сюда попал? — спросил Прапор. Он повернулся ко мне спиной и начал дорисовывать тело человека.

— Какая-то богиня перенесла меня сюда, — подумав, сказал я. На этого человека я возлагал большие надежды, так что приходилось играть открыто. — Зачем — не знаю. Я не просил её об этом. В моем мире нет богов и нет магии. Ни у кого нет печатей. И нет разделения на людей и благородных.

— Если нет благородных, то кто управляет кормом? Это невозможно, — с полной убежденностью в голосе проговорил Прапор.

— А как тогда ты управляешь людьми в этих катакомбах? — ухмыльнулся я. Слова лидера противоречили тому, что творилось в этом месте.

— У нас небольшая община. Да и лидером я являюсь только по той причине, что другие люди мне доверяют. Да и никто больше не хотел занимать этот пост. К тому же основное управление идет через смотрящего. А он подчиняется благородным, и они говорят, что и как должно быть. Без их воли эти катакомбы перестанут существовать.

— Они перестанут существовать только из-за того, что у вас не будет поставок еды и прочей провизии. Человеческое общество не может существовать без власти — это так. На власть не всегда должна исходить от благородных, — пустился я в философские рассуждения. По недоверчивому взгляду Прапора, который повернулся ко мне, я понял, что переубеждать его бесполезно.

— Любой благородный знает, что лучше для других людей.

Я с удовольствием услышал, как безмолвный Осип хмыкнул. Ну наконец-то! Этот, видимо, принял, что все эти годы заблуждался. А попробуем-ка мы ещё раз шокировать Прапора:

— Видишь вот эту девушку? — я указал на тигрицу. — Как ты считаешь, она тоже лучше тебя знает, что лучше для твоих людей?

— Нет. Я знаю, что Красотка много раз была в катакомбах. Правда, так и не понял, для чего ей нужно было подниматься наверх. Под землей же жизнь намного лучше. Но она не знает, как управлять людьми и что для них лучше. В этом я полностью уверен, — сказал Прапор, который умудрился запачкать лицо краской.

— Влада, покажи ему, — я потрогал свое предплечье.

Девушка задрала длинный рукав. На тот раз лидер катакомб не зависал. Он тут же плюхнулся на колени и опустил взгляд в пол. Тьфу, шельма!

— Встать! — приказал я. Человек не послушался.

— Встань, — продублировала тигрица.

Прапор тут же поднялся. Он старательно отводил взгляд, да и головы не поднимал.

— У вас тут действует право первого? — спросил я.

— Оно везде действует, — сказала Влада. — Что мне передать?

— Что с этого момента он подчиняется только мне. Никто не должен узнать про этот разговор. Пусть докладывает обо всём, что происходит на поверхности. Местный уклад лучше не менять? — я взглянул на тигрицу. Девчонка покачала головой. Ну и хорошо. Люди довольны жизнью, так что не будем нарушать их идиллию. — Мы можем посещать любые места. Нам предоставят еду, воду и всё, что только потребуется. При этом мы будем соблюдать все местные порядки, — я выразительно посмотрел на Осипа, — и за всё, что мы здесь приобретём, мы будем платить. И последнее: когда придет время, Прапор займет пост смотрящего. При этом будет подчиняться только мне, но никому про это не скажет. Никому, включая других благородных.

Тигрица выполнила требуемое. В интерфейсе вспыхнула надпись:

Уровень вашего влияния увеличен на единицу. Текущий уровень — первый.

И что мне делать с этой информацией? И ведь не расспросишь никого, иначе опять за мной пошлют убийц. Да и узнавать подобные вещи надо у игроков, а таких тут не наблюдается. И внучка ничего не знает... Эх. Теперь надо привести в чувства Прапора:

— А теперь не волнуйся. Всё хорошо. Я повторяю: мы — друзья и никому зла не желаем. Ну почти ни кому, если только не считать всяких мразей, которые не дают нормально жить другим людям. Я про педофилов, насильников и прочую шваль. И тебя есть какие-то вопросы? Эй, Осип, во фляге что-нибудь осталось или ты всё выдул?

— Есть немного, — скромно потупил взгляд мужик.

— Ну так угости его. Пусть в себя придет. Ты же помнишь, каким сам был несколько часов назад? — я ухмыльнулся.

Прапор сделал глоток и закашлялся. Неожиданно дверь распахнулась, а следом раздался знакомый зычный бас:

— Эй, Лёня, ты здесь? Срочные новости!

Я увидел детину-бородача, к которому меня привел бомж-шпион. Сдает мне, что это тоже явно не последний человек в катакомбах. Да и третий ещё был, с которым Прапор в карты играл.

— Что случилось?

— Там это... — здоровяк указал наверх, а затем выразительно посмотрел на нас. — И чего уши развесили? Топайте в другую комнату. Секреты у нас.

Я мимолетно кивнул. Мы похватали вещи (от греха) и перешли в другое помещение.

— А что будет... — начал Осип.

Я недовольно двинул рукой — мужик замолчал. Расстояние до переговорщиков было небольшим, так что мой обостренный слух позволил уловить шепот детины:

— ...и никто не знает. У всех паника.

— Ясно, — ответил Прапор. В его голосе чувствовалась прежнее спокойствие и уверенность. — И сколько благородных пропало?

— Точное количество неизвестно. Но поговаривают, что они мертвы. Я не представляю, что могло убить бессмертного, да ещё и с оружием. Это какой-то монстр. Я уже распорядился, чтобы все наши возвращались. На улицах находиться опасно. Потом блокируем все входы и выходы. Если монстр проникнет сюда, то никто не выживет. Если дворяне не справились, то и мы ничего сделать не сможем.

— Нас Морфей защитит. Ты всех наших оповестил?

— Нет. Только стражников на входах. Но ещё много людей находится на поверхности.

— По Альфачу есть новости? Он действительно мертв?

— Демид ещё не вернулся, так что точно ничего не известно, но я слышал, что в его резиденции что-то произошло. Да и разведка других катакомб сильно суетится.

— Понял. Держи меня в курсе.

Раскрасневшийся бородач пробежал мимо нас. У меня возникла мысль остановить его, но всё-таки решил этого не делать: пока что рано. Мы вернулись к Прапору, и я с улыбкой произнес:

— Ты ведь понял, чьих это рук дело? И да, я всё слышал. С секретами у вас тут плохо дела обстоят. Вы даже не проверили, насколько далеко мы ушли. Да и шепот того здоровяка громче, чем мои слова сейчас. Да, кстати, — понял я свою ошибку, которой и попрекал собеседника, — внучка, Осип, проверьте все комнаты, а после заприте дверь. И заприте так, чтобы снаружи её нельзя было открыть.

— Н-но почему? И как?

— Потому что Альфач Косой мало того, что был вором, так ещё и педофилом. И все люди, которые были в поместье, тоже. В резиденцию к вашему смотрящему приходило много тварей-дворян. И они тоже в первую очередь сперва избивали и насиловали детей, а только потом занимались своими делать. Этих тварей я убил. Знаешь главного благородного в налоговой? Он и ещё двое подельников приказали убить людей с поверхности. Просто так. Я и от них избавился.

— Как это насиловали детей? Благородный не может трогать корм. Для них мы просто грязные и глупые существа, которые...

— Ошибаешься, — перебил я. — Почти все дворянчики — твари, которые не должны топтать землю. И они не брезгуют кормом. Для них главное, чтобы другие благородные про это не узнали. Но об этом мы поговорим позже. У того бородатого, — я кивнул на выход, — и стражи вопросы будут, что в это опасное время ты не с ними?