― Три кофе и жасминовый чай, ― распорядился Ларс и вопросительно взглянул на Флору, чьи предпочтения были мало известны, та согласно кивнула. ― Самого-то как зовут?

― Жак, к вашим услугам.

― Что ж, пойдем, Жак, нас ждут великие дела.

― Заметили? Никого из важных лиц государства. Прислали прислугу, как к рядовым горожанам. Чует мой нос, не раз сломанный на тренировках, что нас и впрямь ждут великие дела.

Пока Ларс скрывал волнение за многословностью, Дэн внутренне собрался, вспомнил, кто он на самом деле и сколького еще о себе не знает. Тарн волновался ровно до того момента как переступил порог дворца, потом переключатель щелкнул и включился инстинкт самосохранения. Осмотреться, как закрывается и открывается дверь. Проверить запоры на окнах, заглянуть в бар, удостовериться, что бутылки плотно укупорены, заглянуть под кровать. Что не успел ― разрешить досмотреть Флоре.

В дверь негромко постучали. Вошел Жак и раскрыл дверь пошире. Вслед за ним въехала вешалка с одеждой, которую толкали перед собой сразу два прислужника. Торжественные наряды темного цвета, чтобы соответствовать моменту. Для Правителя в комнату ввезли отдельную вешалку. Тарн с любопытством оглядел ряд костюмов ― преимущественно синего цвета. Рубашки черные, коробка с серебряными запонками, цепь с медальоном в виде ромба с выпуклым пятилистником в единственном экземпляре.

Флору позвали в соседние покои, для примерки платья. Тарн вышел вслед за ней и прислонился к косяку, наблюдая, чтобы никто не вошел. Девушке понадобилось минут двадцать, чтобы собраться. В сером скромном платье с рукавами, закрывающими кисти рук, волосы убраны в высокую прическу из перевитых кос. Непослушные локоны старались выбраться из строгой архитектуры прически, но были крепко прихвачены заколками. Тарн одобрительно улыбнулся. Вернувшись в комнату, он выбрал первый попавшийся костюм, который был настолько ему впору, будто портному были известны все мерки заранее. Обул блестящие, словно поверхность воды, туфли, и принял из рук Жака цепь Правителя.

― Пока она просто формальность, показать вашу принадлежность к знати. Потом вам вручат официальные регалии, они и потяжелее и подороже будут, одних камней не меньше килограмма.

Для прислуги Жак слишком вольно и много разговаривал, и чем-то напоминал Лучи, но Тарну претила чопорность и суетливая угодливость в поведении остальных слуг, и он порадовался, что придется иметь дело с этим непосредственным парнем.

― Завтрак готов. Хотите пройти в столовую, или накрыть здесь?

― Мы будем есть в покоях, накрывайте.

Уже в дверях Жак обернулся:

― Если в церемониальной одежде неудобно, можно пока все снять.

― Цепь слишком тяжелая, пожалуй, избавлюсь от нее на время, чтобы не поколоть посуду, ― поморщился будущий временный Правитель, стянул тяжелое серебро через голову и протянул Жаку, который аккуратно поместил украшение в шелковый мешочек и закрепил за завязки среди вешалок.

После легкого завтрака тарелки остались наполовину полны, сказывалась нервозность обстановки. Тем временем все собрались в коридоре, где уже началось движение к траурному залу. Церемонию решили проводить в самом дворце, народ было решено не допускать. В коридоре притушили свет, и все гости, выходя из покоев, или поднимаясь по лестнице, выстраивались в колонну по три человека в ряд, насколько позволяла ширина между стенами, и шли на церемонию.

― Ваш выход после Отериса, ― шепнул Жак, ― становитесь сразу за ним.

Ларс заметил в приближающейся компании циклистов седую голову главного Основателя и подал знак, что пора. Они собрались уже было вклиниться в поток, когда Жак вспомнил:

― Забыли! Вы знак Правителя забыли надеть, ― и бросился обратно в покои. Почти сразу он выскочил обратно и протянул нетерпеливо поглядывающему в сторону удаляющихся друзей Тарну цепь, в которую тот быстро просунул голову.

В церемониальном зале создали такой же сумрак как и в дворцовых коридорах. Лиц присутствующих почти не было видно, но помост с телом Правителя был ярко освещен, как и каждый, кто подходил прощаться. Рядом с помостом на деревянной скамье сидели дети Правителя, бледные мальчики с серо-мышиными волосами, и их мать ― Денизер, чье лицо также напоминало хорошо выбеленный лист писчей бумаги.

― Тебе придется сказать речь, ― зашептал Ларс, когда они расположились на сиденьях в первом ряду, ― забыли передать сценарий церемонии, поэтому придется импровизировать. Много не надо, пару предложений, чтобы не получилось как на митинге. Слушай, что говорят другие, надергай из речей пару предложений, и все. Ты идешь последним, на всякий случай на покойника не смотри. Я случайно глянул ― спать не смогу неделю.

Тарн дернул щекой и уставился на занавес за погребальным ложем, но как ни отворачивался, все равно видел синюшное раздутое лицо Правителя, который полусидел-полулежал с открытыми мутными глазами в специальной капсуле. В полной тишине раздался громкий всхлип Денизер, которая, зажав рот платком, зашлась судорожным плачем, содрогаясь всем телом. Мальчишки, услышав рыдания матери, тоже захныкали и захлюпали носами. И все же в этой семейной скорби слышалась не печаль, а страх.

― Что они сделали? ― раздался сердитый женский шепот сзади, ― почему его не забальзамировали как следует? Жуткое зрелище, да еще и глаза не прикрыли.

― Говорят, Правителя тайком похоронили неделю назад и не хотели устраивать пышные проводы, но потом кто-то сказал, что в этой ситуации народу неплохо бы поскорбеть, и достали обратно, ― послышалось сзади, справа.

― Какая чушь! Его наоборот надо было вывезти из столицы и закопать в какой-нибудь глуши, где никто никогда не найдет. Именно благодаря покойнику мы оказались в состоянии революции, ― прошипел кто-то слева.

Флора и Ларс переглянулись. Девушка коснулась пальцем уха, затем уголка глаза. Старший Реенактор согласно кивнул, мол, слышу и вижу тоже. Раздался резкий трубный глас. В зал с двух сторон медленно вошли музыканты. У каждого в руках был огромный рог, уходящий в потолок. Они выстроились полукругом за капсулой и трубили в начале и в конце каждого выступления. Прощальных речей было немного, создавалось впечатление, что мероприятие хотят как можно быстрее завершить и все задумано лишь для того, чтобы закрыть уже вопрос с бывшим Правителем. Интерес, как всегда, вызвала короткая речь Отериса, в которой тот выразил сочувствие всему Дантору и родным погибшего, и провозгласил начало нового периода в мире, где будет править, к сожалению недолго, новый временный Правитель ― Тарн. И легким поклоном, приложив руку к сердцу, пригласил выступить названного гостя.

Тарн поднялся на помост и тоже приложил руку к сердцу. Когда он разогнулся и убрал ладонь, в ярком свете все присутствующие увидели на его груди медальон со знаком Истинного правителя, того же, что едва заметно проступал на лице покойника под траурным макияжем.

Взгляд Остина остановился на символе и замер, когда он поднял глаза на Тарна, в них были ярость и страх. И только виновник реакции ничего не понял, потому что думал только о том, что ему предстоит сказать. Он произнес несколько дежурных фраз, обращаясь к Денизер, совсем забыв, что как будущему правителю, ему нужно выразить сочувствие народу. Возможно это была не забывчивость, а привычка не врать и нелюбовь к фальши. Когда он спускался, заметил расширившиеся глаза спутников и едва заметное движение за задним рядом, будто два-три человека встали и покинули зал.

Сразу после прощальных речей на помост взбежали несколько прислужников с ритуальными повязками на руках, которые закрыли капсулу, поместили ее на мини-катафалк и вывезли из зала, чтобы погрузить на дартолет, отправляющийся к месту захоронения. Семья Правителя поспешила вслед за ними.