— Час назад он спас мне жизнь.

— Он спасёт жизнь ещё многим, — проворчал Белый маг, — если, конечно, сам до рассвета не шагнет за грань. Такая вот закавыка.

— Ясно. — Радбуг мрачно сжал губы. Украдкой огляделся: эльфы были где-то рядом, в лесу, и получить стрелу в спину орку совсем не улыбалось. — Ну… это все, что я хотел узнать. Удачи — вам обоим. Прощай, — он повернулся, собираясь уйти.

Откуда-то из ночной чащи — справа, слева, — ещё временами доносился суматошный хруст веток и звон оружия. В потерявших листву ветвях ближайшего дерева путался месяц, будто рыба, попавшая в невод, заливал поляну призрачным блеклым светом. Саруман вдруг увидел себя со стороны — сгорбленный седой старик, усталый, растерянный, с диким полубезумным взором, бросающийся от надежды к отчаянию — и наоборот…

— Радбуг, — сказал он негромко.

Орк, уже отступив, секунду помедлил — но все же неохотно обернулся.

— Ты можешь остаться, — медленно произнес Белый маг. — Если… считаешь нужным. Под моей защитой. Эльфы не причинят тебе вреда, даю слово.

Радбуг не улыбнулся.

— Но не причинят и добра. Мне не место среди эльфов, Шарки, я достаточно долго прожил на свете, чтобы это понимать. И, как бы там ни было, сейчас я все же предпочитаю оставаться со своими… соратниками.

— Не смею спорить. Но знай — в случае чего тебе есть, куда идти. В Изенгарде… там, на юге Туманных гор… тебе всегда будут рады.

— Хорошо. Я это запомню, — после короткой паузы сказал Радбуг. — Запомни и ты. И… сделай все, что от тебя зависит.

Он отступил — в чащу, следом за рассеявшимся где-то в зарослях отрядом Каграта — и исчез, бесследно растворился в беспокойном предрассветном лесу.

— Значит, Ангмарец развоплощен…

— «Якорек» в Змеиной лощине «сорвался»… Завеса разорвана…

— Вот почему назгул оказался именно там…

— Митрандир, как быстро можно восстановить Сеть?

— Радагаст, кипяченую воду, корпию, повязки, снадобья, инструмент, все, что найдёшь — живо! Келеборн, лекари в твоем стане имеются?

Владыка, в волнении меривший шагами росгобельский двор, сердито хмурил брови. Вести в целом были не слишком радостны — но, с другой стороны, все могло обернуться и намного хуже.

— Один лекарь и помощник, и оба сейчас заняты.

— Много раненых? — спросил Гэндальф.

— Около полудюжины.

— Убитые есть?

— У орков по меньшей мере два трупа. С нашей стороны, слава Эру, обошлось без жертв. Орки отступили на северо-восток, к своему лагерю, у них хорошо укрепленная берлога в лесу, штурмовать которую малыми силами опасно, да и бессмысленно. Первым делом следует направить усилия на восстановление Завесы, тут вы правы… Курунир!

— Без меня, — кратко отозвался Белый маг. — Пусть Гэндальф этим займётся, с меня было достаточно Ангмарца. И будь добр, пришли мне все-таки своего врачевателя на пару минут, мне нужно с ним посоветоваться…

***

Эймендил, эльфийский лекарь, небрежно отбросил уголок покрывала, окинул беглым взглядом бесчувственного, неподвижно лежавшего на лавке орка. Осторожно отогнул пальцем край полотняной повязки, осмотрел рану у мальчишки на груди.

— Чего ты от меня хочешь, Курунир?

— Металлическую трубку.

Гэджа, обнажённого по пояс, уложили на правый бок, заведя левую руку за голову — мальчишка по-прежнему был беспамятный, осунувшийся, серовато-бледный, зависший в безвременье между жизнью и смертью. Саруман мрачно пояснил:

— У него легкое пробито, в оболочке скопился воздух. Поэтому необходимо сделать прокол, вот здесь, чуть ниже подмышки, и удалить лишний воздух через трубку. Тогда легкое расправится.

Эймендил задумчиво кивнул.

— Смело. Но вряд ли обречено на успех. — «Хотя, если уж тебе так хочется кромсать ланцетом своего орка, я, конечно, возражать не возьмусь», — выразительно говорил его взгляд. — Подобное рукодействие, даже в случае удачного завершения, может вызвать воспаление и в дальнейшем — гниение лёгкого.

— Зелье из морских водорослей, применяемое для обработки ран, способно в какой-то мере этому воспрепятствовать, — возразил Саруман. — Но я был бы рад, если бы такой опытный лекарь, как ты, оказал мне содействие в этом нелёгком деле.

Эймендил поджал губы.

— Прошу извинить, у меня сейчас нет времени. Мой помощник не справляется.

— Много «тяжелых»?

— Сколько бы ни было, их не стоит оставлять без внимания.

— Конечно, они же не орки.

Эймендил был бесстрастен, как камень:

— Они не безнадежны, по крайней мере. Впрочем, трубку и все необходимое, что найду, я, так и быть, пришлю. Но не будем лукавить, — он вновь бросил на Гэджа оценивающий взгляд, — говоря откровенно, не думаю, что во всем этом есть хоть какой-то смысл.

— Сколько времени, — спокойно спросил Саруман, — ты ему ещё отведешь?

— Пару часов, в лучшем случае. Дело даже не в ране… Он потерял много крови и, подозреваю, до сих пор продолжает терять.

— Кровотечение есть… небольшое. Когда легкое расправится, оно остановится.

— Вряд ли это поможет. Ты знаешь об этом не хуже меня.

Белый маг отвёл взгляд.

— Будь добр, поторопись с инструментом.

Отодвинув занавесь, которой этот уголок горницы был отгорожен от остального помещения, вошёл Радагаст, поставил на стол небольшой резной сундучок, откинул крышку.

— Вот, здесь корпия, повязки, немейник, порошок коры осины… это от хвори желудка… пятилистник — от бессонницы… волчий след…

Саруман разглядывал принесенные Радагастом вещицы отсутствующим взором. Мысли его, судя по всему, были далеки от содержимого сундучка.

— Мне понадобится много кипяченой воды, бычий пузырь и пара ощипанных птичьих перьев… лучше гусиных, но и любые другие подойдут. Сможешь обеспечить?

Радагаст рассеянно подергал бороду.

— У меня, кажется, был припасен пучок перьев на чердаке, в шкафчике, где я храню бутыль с чернилами. Возможно, там удастся найти пару подходящих.

— Неси. Посмотрим, что тут можно сделать.

Эймендил, уже собиравшийся выйти и задернуть за собой занавес (но почему-то с этим не спешивший), на секунду обернулся:

— Позволь спросить, что именно ты намерен предпринять, Курунир?

— Не думаю, — мягко отозвался Белый маг, — что тебе стоит этим интересоваться.

Но Эймендил не отступал:

— Один из твоих… «любопытных опытов», полагаю?

— Тебя, кажется, ждут раненые, — бесцветным голосом напомнил Саруман. — Или ты, гм… всё же, несмотря ни на что, хочешь поучаствовать?

Лекарь покачал головой — скорее осуждающе, чем сочувственно.

— Творец упаси, нет! Напротив — я бы хотел тебя предостеречь от… необдуманных поступков. Владыка, боюсь, подобное деяние не одобрит.

— Владыка вправе одобрять или не одобрять что угодно, — в голосе Сарумана скользнуло плохо скрытое раздражение: докучливость собеседника, по его мнению, явно начала переходить допустимые границы. — Но вряд ли это заставит меня изменить принятое решение.

— Не сомневаюсь. — Эймендил внимательно посмотрел на мага. Потом вновь качнул головой, что-то едва слышно бормотнул под нос и вышел — не прощаясь.

***

— Если это то, о чем я подумал, то… ты и впрямь полагаешь, что это хорошая мысль? — хрипло прокаркал Гарх.

— А ты можешь предложить что-то иное? — эхом отозвался Саруман.

На столе горели свечи, бросая сполохи света на лежавший рядом кинжал Гэджа — по-прежнему тёмный, потухший, бурый, точно покрытый слоем ржавчины. В плошке, стоявшей на решётке жаровни, кипела вода — и ворон, склонив голову к плечу, задумчиво следил за беспрерывным круговращением в ней беспокойных пузырьков воздуха.

— Я только хотел сказать, что тот парень, Бран… там, в Изенгарде… от этого умер, ты помнишь?

Выбрав одно из принесенных Радагастом перьев, Саруман крепкой нитью прилаживал к нему вываренный в кипятке бычий пузырь.