— М?

— Мне уже второй раз «за двадцать», а ни разу не было отношений. Я даже не целовалась никогда, на свидания не ходила. Зато успела умереть и воскреснуть. Смех, да и только.

— Милая, неужели, жизнь без «отношений» кажется тебе бессмысленной?

Я на секунду задумалась. Кажется ли? Нет. Совершенно искренне я могла сказать, что «отношения» едва ли когда-то были целью в моей жизни. Мне вполне комфортно быть одной, что раньше, что сейчас. Но выбросить те чувства, что заставляют улыбаться при упоминании одного конкретного мальчишки, нельзя. Это просто несправедливо по отношению к ним, они ведь не виноваты, что появились. Поэтому, пусть будут, пусть растут, я не против. Даже если не взаимно, даже если мы с ним больше никогда не встретимся, всё в порядке. Они останутся со мной, занимая небольшой уголок сердца.

— Знаешь, любовь похожа на книгу, — протянула я, сильнее укутываясь в одеяло. — Она остается в нашей памяти, даже если закончилась, даже если плохо.

— Жаль, что человеческая память столь несовершенно, что, как правило, остаётся только плохое.

— Действительно, жаль.

Я взглянула на лимонное дерево за моим окном. Оно уже дало плоды, но они ещё совсем маленькие. Буду ли я здесь, когда они созреют?

Это был один из тех дней, от которых ты ничего не ждешь. Было слегка облачно, но тепло и светло. Жизнь шла свои чередом, полным мелких забот. Я ела фруктовый пирог в беседке, наблюдая за птицами, что плавали в пруду, иногда кидая им крошки. Это был действительно тихий денёк. И так же тихо и неспешно небо на севере рассек зелёный луч света, столь яркий, что его было видно за сотни тысяч километров. Не было ни взрыва, ни каких-то заметных проявлений, птицы даже не заметили, что что-то не так. Словно кто-то включил прожектор и направил в небо. Вопреки ожиданиям, я не ощутила волнения, не было ни страха, ни дискомфорта. Я бы сравнила это со вторым звонком в театре во время антракта. Прозвенел и прозвенел, ничего такого. Большинство проигнорирует. И только те, кто действительно ждет продолжения, поспешат занять места. Я же не была зрителем, поэтому никуда не собиралась идти, просто в нетерпении ждала развязки, продолжая сидеть в беседке.

— Не пойдешь? — Иви сидела на моём плече, глядя туда же, куда и я.

— А смысл? — Я сделала глоток теплого, но горького чая. — Без меня не пропадут.

— Твои братья уже отправились туда, — заметила Иви, на что я только пожала плечами.

— Мальчишки вечно торопят события. Живут в спешке, и так же спешно умирают. Куда торопиться? Если мне суждено умереть, то я умру независимо от того, как быстро буду бежать.

— Я думала, ты не хочешь умирать?

— Конечно, не хочу. Приятного в этом мало. Но знаешь, если ваш Царь хочет, чтобы я сложила голову, то пусть лично заставит меня. Он раньше чудесно справлялся с ролью кукловода, что же сейчас пропал? Добровольно идти на закланье отказываюсь.

Иви могла только кивнуть в ответ. Царь все еще не выходил на связь, и пьеса продолжалась без режиссера и сценариста. А, как всем известно, подобное сулит только полную ахинею.

— Вот чтобы я действительно хотела сделать, раз уж мы близимся к концу, — неожиданно для самой себя сказала я, — так это хорошенько приложить одну блондинистую стерву.

— Самеру? Я думала, ты оставила мысли о мести, когда Шала-Баам исчез.

— Да, оставила. — Я посмотрела на свои руки, что непроизвольно сжались в кулаки. — Только злость и чувство вины никуда не делись. Нора, может, и отпустила их, но я не могу. Это совершенно бессмысленно, и не принесет мне облегчения, но так хочется хотя бы взглянуть в её глаза перед концом всего.

Вздрогнув, я обхватила руками плечи. Не было никаких шансов успеть пересечь океан, чтобы попасть в Андару, и уже тем более встретиться с их беременной королевой. Скорее всего, Самера, как и я, сейчас сидит во дворце и смотрит на небо. Аскар ни за что не проигнорирует знак, он будет на месте одним из первых. Там же будут братья, там будут Идрис, Каен и Мили. Может, даже Охара.

— Помолимся, — выдохнула я, сложив ладони.

— Что? — Иви непонимающе уставилась на меня.

— Ох, — я заерзала в кресле от неловкости, — в моем мире, когда случается что-то плохое, и люди переживают за близких, начинают молиться Богу, даже если не являются верующими. Что-то вроде просьбы уберечь родных от опасности. Не знаю, помогало ли это кому-нибудь или нет, но это лучший способ борьбы с бессилием.

— Вот как. — Иви была удивлена, но всё равно повторила за мной, сложив ладони. Тогда, помолимся, милая.

Я нашарила рукой люминит, которых всегда носила на шее, и сжала его в руках, зажмурившись. В голове было пусто, ведь я не знала что и у кого просить, поэтому продолжала повторять, как мантру, приказ: «Выживите, любой ценой».

Магия внутри люминита едва-заметно вибрировала, согревая руки. Я столько раз пыталась им воспользоваться, но на той стороне так никто и не ответил, сколько бы я не звонила.

«Опять поставил беззвучный режим», — шутила я иногда, после очередного провала. Я-то думала, что после той встречи в Тилане, между нами что-то появилось, что, может, мы сможем время от времени созваниваться, обмениваться новостями, говорит по душам. Как это могло бы быть в моем мире. Отношения на расстоянии, и всё такое. Но оглядываясь назад, я понимаю, что нашей «истории» не хватило бы даже на дружбу. У нас с Идрисом не было ничего общего, никакой связи, помимо той странной встречи в переулке, которая теперь казалась просто сном. Глупо было считать, что я смогу занять толику его внимания. Но ничего, всё нормально. У нас всё равно не могло быть будущего.

***

Идрис стоял чуть позади своего друга и напряженно вглядывался в черноту открывшихся врат в бездну. Под ложечкой неприятно засосало, и глаза слезились от порывов ветра. Вот-вот в их мир хлынет волна Забытых, каждый из которых будет столь же силен, как и Каен. Уверенности, что их совместных усилий хватит, чтобы закрыть врата, пока не станет слишком поздно, не было совсем. Конечно, последний год они провели в изнуряющих тренировках, преодолевая собственные пределы раз за разом, но даже это не давала им и сотой доли шанса на победу.

Мили крепко сжимала белоснежный волшебный лук — артефакт с бесконечным запасом стрел. Хон Чжань уже активировал третью ступень Духа, а рука Каена покрылась толстой каменной коркой-доспехом. Его меч был безвозвратно утерян, поскольку Забытый, обитавший в нём, теперь делил с Каеном тело. Четверо против армии? Надежный план, что уж сказать.

— Нам скоро идти в последний бой, — с натянутой улыбкой сказал Каен, не отрывая взгляда от врат, — а я даже завещание не написал.

— Не хочу показаться пессимистом, — Чжань бросил взгляд на друга, — но если мы здесь умрем, его всё равно никто не сможет прочитать.

— Спасибо за ободряющую речь, друг.

— Давайте лучше подумаем, что мы сделаем, когда всё это кончится? — подала голос Мили.

Все задумались.

— Вернусь домой и попрошу прощения у сестры и братьев, — первым ответил Хон Чжань. С момента его самовольного побега из Гаара, внутри всё жалила вина. Новости о смерти отца-императора и императрицы сделали только хуже, и теперь молодой человек чувствовал, что переложил на чужие плечи свою ответственность. Это он должен был избавить страну от гнета императрицы, и никто другой.

— Признаюсь в любви, — уверенно заявила Мили, украдкой посмотрев на Каена, который несколько напрягся, услышав слова девушки. Это кому она там хочет признаться?

— Проведаю старых знакомых. — Идрис мягко улыбнулся, сбрасывая с кончиков пальцев магическое напряжение.

— А я съем огромную порцию свинины на косточке! — Каен зажмурился, вспоминая божественный вкус блюда.

Все остальные засмеялись. В этот момент, в сопровождении воя ветра, из врат показалась чья-то обугленная рука с длинными когтями. И, словно по команде, следом на свет стали выходить десятки угольных фигур, с изуродованными лицами, пустыми глазницами и дырами вместо ртов. Они двигались медленно, но каждый их шаг выжигал всё живое, оставляя только камень. Идрис незамедлительно поднял заранее подготовленный барьер, который должен был ненадолго удержать Забытых возле врат. Без предупреждения, Каен бросился вперёд, собираясь одним ударом чёрного кулака отправить Забытых обратно в портал. Мили запустила три сверкающие стрелы, которые, пронзая грудь Забытых насквозь, заставляли тех медленно рассыпаться в пыль. Но их было так много, что за место одного вставали трое, и лучница не успевала пускать стрелы. Так продолжалось, пока из мглы не показалась белоснежная фигура, что только отдаленно напоминала человеческую. Ростом почти три метра, с длинными тонкими руками и ногами, и головой, которую венчала костяная корона — часть черепа. Чёрные угольки глаз безразлично смотрели вперёд. Забытый шагал вперёд, словно король, рассекая море чёрных Забытых, игнорируя сверкающие стрелы, которые разбивались искрами о тело.