Над… бортиком… ванны?

Погладить себя?

А потом он ушел. Его жар, его восхитительные пальцы и этот чертовски сексуальный тон голоса… Его запах, и прикосновения, и то, как он возбуждает меня одним своим видом… Я наблюдаю, как он поднимает маленький пульт и нажимает на кнопку. Звук струи воды, наполняющих ванну, эхом отдается у меня за спиной. Я смотрю, как он выходит из комнаты, и в шоке стою десять секунд, прежде чем начать двигаться.

Секундой позже я уже смотрю на ванну. Это не просто ванная. Она огромная, мы оба могли бы проплыть чуть ли не несколько кругов. Расположенная в выложенном плиткой углу комнаты, подсвечена светло-голубым, огоньки мерцают, как сверкающие драгоценные камни. Струи воды хлещут в ванну, и поднимается пар. Она более низкая спереди, элегантно изогнутая, чтобы можно было откинуться назад и понежиться в тепле, с более высокой спинкой рядом с небольшими ступеньками.

Прохладная ванна прижимается к моему животу, моя задница выставлена на всеобщее обозрение. Осторожно я раздвигаю ноги и трогаю там, где были его пальцы. Мои слишком маленькие, слишком робкие. Я хочу, чтобы его сильные, большие пальцы были внутри меня.

Я помню, как он перекинул меня через свое колено, помню, как его ремень шлепал мою задницу. Помню, как он заставил меня кончить. Я представляю его язык у себя между ног, доводящий до оргазма, и чувствую, что становлюсь все ближе и ближе к освобождению, когда слышу, как он входит.

— Стоп.

Мои пальцы замирают, умирая от желания закончить то, что я начала, но его я хочу больше.

Я ахаю, когда его ладонь шлепает меня по заднице. Хватаюсь за край ванны свободной рукой, как раз перед тем, как за первым следует еще один шлепок. Жар разливается по моей коже, и клитор пульсирует. О боже, что он делает со мной…

Я хнычу и извиваюсь, когда он трогает мои складки, размазывая скользкое возбуждение. Раньше я и представить себе не могла, что кто-то сделает со мной что-то подобное, но прямо сейчас я не могу представить, что он когда-то остановится. Я хочу все это.

— Потрогай себя, — рычит он. Мои пальцы двигаются все быстрее и быстрее. Я на грани. Если бы он сказал мне остановиться прямо сейчас, я не смогла бы.

— Тебе нравится, не так ли, Клэр? — спрашивает он, прежде чем нанести еще один сильный, обжигающий шлепок по промежности. — Тебе нравится, что делает папочка?

О боже, мой клитор пульсирует, когда я двигаю сильнее, быстрее, ритмичными кругами. Я хнычу, когда ощущаю боль от его ладони.

Я чувствую его толстый, горячий член у своего входа, скользящий между моих складок, и напрягаюсь изо всех сил. Я так сильно нуждаюсь в нем, что дрожу, благодарная контрасту прохладного, прочного фарфора под рукой. Что-то теплое и жидкое скользит между моими бедрами. Смазка? Я дрожу, когда головка его члена раздвигает меня.

Он…? Нет…

Его огромное тело подминает меня под себя, его крепкие ноги по обе стороны, а массивная грудь прижата к моей спине. Он полностью одет, а я совершенно голая, и от этого контраста мне почему-то становится еще жарче.

— Ты принадлежишь мне, дорогая, — рычит он мне на ухо. — Я владею этим ртом, я владею этой горячей розовой пиздой, и теперь я буду владеть этой задницей. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты чувствовала меня. Запомнила. Знала, что я заклеймил тебя, потому что ты моя, — его член дразнит мою задницу, и я напрягаюсь, но он протягивает руку, чтобы обхватить мою грудь, и все мое тело расслабляется.

— Расслабься, маленькая птичка. Доверься мне, Клэр, и отдайся своему телу, — я закрываю глаза и делаю то, что он говорит. Страх просачивается из моего тела, как поднимающийся дым, исчезает так же быстро, как и появился, когда он медленно, идеально входит в меня и наполняет до конца. Он замирает, прижимая меня к себе, прежде чем медленно выстраивает ритм, от которого я хнычу.

Черт возьми, да. У меня никогда раньше не было такого секса. Я никогда больше не буду прежней.

Константин погубил меня для других мужчин. Для любого другого вида секса.

Для всего.

— Ох, боже, о боже, — шепчу я в то же время, как он ругается.

— Господи, Клэр. Ты чертовски прекрасна. Господи, — он бормочет по-русски, и я не знаю, ругается он или молится, но это не имеет значения, его глубокий голос и грубость толкают меня прямо к краю блаженства.

Я так сыта, так чертовски сыта, что скоро умру, но я умру счастливой женщиной. Я не могу сдержаться, когда его бока ударяются о мою задницу, вся боль исчезает до совершенного экстаза. Клитор пульсирует, а бедра сжимаются. Его пальцы обхватывают мое горло, когда мы приближаемся к разрядке.

— Иди сюда, маленькая птичка, — шепчет он мне на ухо. Его рука изгибается, как ошейник, напоминая мне о силе, которой он обладает, о том, что я принадлежу ему, и от прикосновения его пальцев к моей коже я разбиваюсь вдребезги.

Экстаз ослепляет. Я забываю, как дышать. Я хнычу и корчусь. Спазмы пронзают рикошетом. Он кончает с ревом, который эхом отдается вокруг, его семя хлещет в меня с горячей настойчивостью. Я не узнаю свой собственный голос, когда выкрикиваю его имя.

Я охрипну потом. Тяжело дышу, свесившись с бортика ванны. Он наклоняется, целует меня в плечо и еще раз что-то бормочет по-русски.

И почему-то надеюсь, что он говорит: я люблю тебя.

Константин

Я несу Клэр к большой двуспальной кровати в спальне.

Этот дом — одна из многих общих владений Братвы, иногда используемая как конспиративная квартира, иногда для любовниц, иногда просто для отдыха.

Даже гангстеры время от времени устают.

Даже гангстеры хотят расслабиться.

Это не совпадение, что мы находимся совсем недалеко от дома семьи Клэр. Я приводил ее в самое сердце своего мира — секс-клубы, территорию банд и подпольные боевые ринги.

Теперь я хочу остаться в ее мире.

Я хочу показать ей, что могу жить во дворце из сверкающего мрамора и полированного дерева. Я мог бы надеть костюм и приехать на заднем сиденье лимузина. Я мог бы повесить бриллианты ей на шею и танцевать с ней.

Или, по крайней мере, верю в это.

Хочется верить, что мы с Клэр не такие уж разные.

Я украл принцессу, и теперь хочу сохранить ее. Но какую жизнь я мог бы предложить?

Клэр крепко спит, свернувшись калачиком у меня на груди. Она измучена всем этим бегством, поисками и борьбой. Она не привыкла к такому отчаянному существованию.

Как бы я ни устал, не могу заснуть рядом с ней. Мой разум лихорадочно работает, пытаясь найти способ, который мог бы решить все наши проблемы. Сделать невозможное возможным.

Независимо от того, в какую сторону я повернусь, остается одна вопиющая проблема.

Я должен убить Валенсию.

Я знаю, что он в центре всего этого. Он все организовал. Он убил Рокси и подставил меня. Он намерен уничтожить Братву и ирландцев, подчинить себе преступников этого города.

Его действия требуют возмездия; ирландцы будут ожидать этого, и моя собственная неистовая ярость требует того же.

Он должен быть наказан, подвергнут пыткам, уничтожен.

Как, черт возьми, я это сделаю рядом с Клэр?

Она следует за мной на каждом шагу. Я похитил ее, сбежал из тюрьмы, потащил ее за собой в этот безумный рывок. Нам угрожали, в нас стреляли, нас чуть не убили.

Но должна быть грань, за которой я оставлю ее.

Валенсия — ее отец. Если я перережу ему горло у нее на глазах, она никогда меня не простит.

Это опустошит ее.

Я достаточно хорошо узнал Клэр, и прекрасно представляю ужас в этих прекрасных темных глазах, чувство вины и страдания.

Не хочу причинять боль Клэр. Не могу даже думать об этом. Может, я и ударил ее ремнем по заднице, но наказание — это не увечье.

Клэр — хороший человек, по-настоящему хороший. Она пришла в эту тюрьму, чтобы попытаться помочь худшему типу людей — таким, как я. Она видела во мне не монстра в клетке, а человеческое существо, обладающее силой и интеллектом, способное меняться и расти.