– Знаешь, как появился первый замок в долине Луары?

Энни покачала головой.

– Есть одна легенда. Старики, такие, как твой знакомец барон Сусон, утверждают, что это чистая правда. В давние времена благородный граф Раймонден отправился охотиться в роскошные леса Луары и там повстречал прекрасную девушку. Он влюбился в красавицу с первого взгляда, и она ответила ему глубоким чувством. Не знал он, что это была не обычная девушка, а фея Мелюзина. Он женился на Мелюзине и привел в свой скромный замок. Замок был настолько ветхий, что грозил обрушиться на головы молодой четы при сильном порыве ветра. Мелюзина посоветовала любимому испросить у своего сюзерена участок земли, который можно было бы закрыть шкурой оленя. Сюзерен посмеялся над ничтожной просьбой и даровал Раймондену шкуру оленя, разрешив ее бросить в любом месте. Заливаясь хохотом, он пообещал графу, что заедет вместе с друзьями и посмотрит, как граф ведет на таком клочке строительство своего замка. Хитрая Мелюзина разрезала принесенную ей шкуру на узкие полоски. У нее получилась длинная веревка, которой она окружила множество земель и владений, всю территорию Луары. А потом Мелюзина начала строить замок. По ее повелению явились тысячи рабочих. Никто не знал, откуда они взялись, но работали они споро и искусно, замок рос не по дням, а по часам.

– И чем же все закончилось?

– Все закончилось очень печально. У Мелюзины была одна тайна. В определенные дни Раймондену запрещалось видеть ее обнаженной. Он поклялся, что выполнит свое обещание. Но любопытство было сильнее слов клятвы. И однажды Раймонден подсмотрел, как его возлюбленная принимает ванну. С ужасом он увидел, как из воды вместо красивых ножек поднимается огромный рыбий хвост. От неожиданности и отвращения Раймонден вскрикнул. Мелюзина все поняла. Она не простила мужа и покинула его и их маленьких детей.

– Вот до чего доводит излишнее любопытство. Вам бы на заметку взять, – укоризненно вздохнула Эниана.

– Вам бы тоже не помешало.

Энни пожала плечами и снова уставилась в окно.

– Мы уже скоро приедем?

– Мы проехали Орлеан, сейчас в Блуа. До темноты доберемся до Тура. А там и до Морана рукой подать. Если хотите, можем остановиться в Амбуазе.

– Нет. Я хочу уже быстрее добраться куда-нибудь.

– Вам понравится в Моране. Реконструкция шато проводилась по эскизам бабушки. А она знает толк в прекрасном.

В Тур въехали на закате. Солнце играло на черепичных крышах фахверковых домов, и не спешило прятаться за горизонт.

– Этот город сравнительно недавно был столицей, хоть и недолго, – сказал Кристиан.

– Знаю.

– Откуда?

– Читаю книги в библиотеке отца Дариона.

– А вот здесь мы с тобой будем венчаться, – Кристиан указал на стремящиеся ввысь башни, величественные и ажурные, будто кружево по воле кого-то могущественного вдруг застыло камнем. – Собор Сен-Гатьен.

– Почему не в Ольстене? Тихо и незаметно.

– Именно поэтому не в Ольстене. Иначе пойдут слухи, что я женился тайно и моя жена так страшна, что я ее прячу. А я не хочу, чтобы мне сочувствовали. Хочу, чтобы мне завидовали.

– Думаю, вы слишком старательно вживаетесь в роль жениха. Потом вдруг вы решите, что вам завидуют недостаточно, и станете таскать меня на приемы к своим знакомым, забыв о своем обещании отпустить меня после церемонии на все четыре стороны.

– А разве я вам что-то обещал? Не припомню.

– Вам точно нужна настойка доктора Норриса для улучшения памяти, – фыркнула Энни.

– Вот того подозрительного недомонаха из леса? Точно нет!

Только когда сгустились сумерки, карета свернула на дорогу, ведущую во владения Беатриссы де Моран. Шато располагалось в отдалении, за обширным живописным парком. По крайней мере, так говорил Кристиан. Насколько парк живописен, Энни не могла судить, поскольку видела в окно только смутные силуэты деревьев.

Перед дворцом располагался регулярный парк. Выйдя из кареты, Энни прикинула, что весной и летом, когда на клумбах распустятся цветы, он будет невероятно красив. Пока же она могла оценить лишь геометрию парка, угадываемую по строгим линиям вечнозеленых кустарников, и великолепные мраморные статуи. Сам дворец напоминал сказочный замок в миниатюре, создающий впечатление чего-то милого, не претендующего на грандиозность.

– Моя бабушка очень хитра, – проговорил почти над ухом Энианы Кристиан, – с ее средствами она могла позволить себе куда большее. Однако она выбрала вариант, чтобы шато смотрелось достойно, но в то же время не возбуждало зависть сильных мира сего. Лучше соблюдать умеренность, чтобы не лишиться того, чего имеешь, – Эниана поняла, что Кристиан намекает на короля. Кто еще, кроме него, может лишить собственности по щелчку пальцев.

– Вспоминая наш недавний разговор, замечу, что вам есть, чему поучиться у вашей бабушки, – не удержалась от шпильки Энни.

– Разумеется, – усмехнулся Кристиан, поняв ее намек, – но только после того, как мы сыграем самую пышную свадьбу в Турени.

– А потом я уеду в Ольстен.

– Вы же еще не видели мой родовой замок. Вдруг после этого передумаете. Правда, там разруха и только ветер гуляет по покоям, но, судя по вашему имению в Ольстене, такой стиль вам близок.

– Это какой? – нахмурилась Энни.

– Такой, когда все просто и без излишеств.

– Смотрю, чем вы ближе к родному дому, тем развязнее становится ваш язык.

– Что будет, когда я переступлю его порог! – поддразнил ее Кристиан.

Гостей встретил немолодой дворецкий, столь важного и благостного вида, что Энни, не будь на нем ливреи, подумала бы, что он знатный господин.

– Я доложу госпоже де Моран. Господин герцог, прикажете подать напитки в гостиную?

Кристиан вопросительно взглянул на Энни. Она покачала головой. Ей хотелось быстрее покончить со всеми формальностями и оказаться в постели, вытянувшись на ней в полный рост.

– Нет, Персиваль, напитки не нужны.

Дворецкий почтительно кивнул и удалился.

Энни озиралась по сторонам, едва не раскрыв рот от восхищения. Такой роскоши она никогда не видела. Если Кристиан называет подобное великолепие – «без излишеств», то как тогда выглядят эти самые излишества. Дубовые панели с позолотой на стенах, прекрасный паркет из ценных пород дерева, широкая лестница с искусно выкованными перилами. По этой лестнице величаво спускалась статная женщина. Она двигалась грациозно и уверенно. Лишь седина и морщины выдавали ее почтенный возраст. Увидев ее со спины, Энни подумала бы, что это молодая дама.

– Я вас ожидала раньше. Где-то на неделю. Думала, что мой дорогой внук решил податься в бега, лишь бы не жениться.

Все это она говорила, обнимая Кристиана.

– В Ольстене ужасные дороги весной.

– Так ехал бы летом. У меня прекрасное здоровье. До лета я умирать не собиралась.

Энни поняла, что Беатрисса, ничуть не смущаясь ее присутствия, намекает на завещание.

– Эниана де Рени! – герцогиня будто только заметила гостью. – Прекрасно! Прекрасно! Смотрю на вас и сразу вспоминаю бедняжку Генриетту, – Беатрисса смахнула слезу. – Я так боялась, что вы будете похожи на нее. В молодости она была невзрачна, а в старости так вообще безобразна. О характере я и вовсе молчу, – скорбно произнесла она.

– Бабушка!

– Генриетте уже семь лет как все равно, что о ней говорят.

– Эниане не все равно.

– Она и не знала о том, что у нее есть бабка. Из-за упертости этой старой ослицы. Но может, оно и к лучшему.

– Бабушка!

Беатрисса проигнорировала его восклицание и обратилась к Энни, которая прикрыла рот, пытаясь подавить зевок.

– Дорогая, вы, я вижу, очень устали с дороги. Потому предлагаю не мучить вас, а показать вам вашу комнату. Примете ванну, выспитесь, а завтра мы познакомимся поближе.

Беатрисса позвонила в колокольчик, и буквально через пару минут в комнате оказался Персиваль.

– Пусть Берта подготовит зеленую спальню и согреет воду для ванны.

Дворецкий ответил едва заметным наклоном головы и исчез выполнять поручение.