– Мы можем у него спросить, – Беатрисса сказала это так живо, что Энни показалось, что она готова прямо сейчас сорваться с места в поисках внука.

– Не надо, – слишком быстро ответила Энни.

– Не надо, значит, не надо. Тогда вы мне скажите, почему вы согласились стать невестой Кристиана?

– Он предложил, я согласилась, – пожала плечами Энни, заерзав на стуле.

– А раньше вам предлагали замужество?

– Да.

– И вы не соглашались?

– Нет.

Не хватало сейчас, чтобы герцогиня начала допытываться, кто именно сватался к Энни. От воспоминаний о бароне Сусоне Энни передернуло. Сейчас госпожа де Моран начнет клонить к тому, что Энни понравился ее внук. А в этом ей бы не хотелось признаваться даже себе.

– А я знаю, почему вы не соглашались, – довольно произнесла Беатрисса.

«Потому что барон Сусон был похож на сушеного угря», – подумала Эниана.

Герцогиня сделала многозначительную паузу, ожидая ответа, но Энни молчала.

– Потому что вы ждали Кристиана!

От удивления Энни вытаращила глаза.

– Я все знаю. Генриетта оставила вам завещание.

Энни продолжала смотреть на нее с полным непониманием.

– В завещании было условие, что вам перейдет все ее имущество в случае заключения брака с герцогом Кристианом де Бриенном, если он на момент достижения вами брачного возраста будет в добром здравии.

– Да, там есть условие о замужестве, но имя жениха не указано, – улыбнулась Энни.

– Как не указано? – пришел черед удивиться герцогине. – Эта старуха меня обманула? Наверняка теперь она жарится на самой большой сковородке! Зря я молилась, чтобы ее душу пустили в рай. Надеюсь, молитвы мои никто не услышал.

Но через мгновение она уже довольно улыбнулась:

– Это даже к лучшему. Значит, когда вы соглашались стать невестой Кристиана, вы руководствовались не желанием получить выгоду, а чувствами. Мой внук вам нравится. Да?

– Иногда он бывает милым, – осторожно заметила Энни, стараясь ответить как можно нейтральнее.

– И как часто бывает это «иногда»? Я очень надеюсь на вашу честность.

– Один раз. У нас было не очень приятное знакомство на похоронах герцогини Уэйн. Так вот, до тех пор, пока он не открыл рот, он казался довольно милым.

– Это очень хорошо, – на лице герцогини расцвела широкая улыбка.

– Что хорошо?

– То, что ему не нужно быть милым, чтобы нравиться вам. Он нравится вам таким, какой он есть.

– Но я не говорила, что он мне нравится! – возмутилась Энни.

– Сказали… Сияющими глазами, румянцем на щеках, закусыванием губы. Я уже достаточно долго живу, чтобы не полагаться на слова. Ох, чайник совсем остыл, – она потрогала фарфор. – Не пора ли нам позавтракать? Кристиан не любит завтракать в одиночестве. Наверное, он давно проснулся и ждет нас.

– Ваша светлость, вы говорили, что Генриетта ненавидела моего отца. За что?

– Она хотела своей дочери лучшей жизни. В женихи ей она прочила кого-нибудь из окружения короля, ни больше, ни меньше. Эмилия была настоящей красавицей, потому все мечты Генриетты могли исполниться. Но вдруг случилась большая любовь с графом де Рени, который не только не желал продвигаться по карьерной лестнице, но и увез Эмилию в глушь. Эмилия писала Генриетте, что счастлива, но мать не верила дочери. Она считала, что счастливой можно быть исключительно в Париже или в одном из замков долины Луары. А когда с Эмилией случилось несчастье, Генриетта и вовсе возненавидела Шарля. В последние годы жизни навязчивым желанием Генриетты было вырвать вас из Ольстена любой ценой.

– Она чуть не сделала это с помощью тетушки Маргарет.

– Маргарет де Дамери та еще вертихвостка, – усмехнулась Беатрисса. – Генриетта надеялась, что Маргарет удастся уговорить Шарля отдать вас ей на воспитание. Однако, Шарль оказался тверже, чем я думала. Странно, что она так легко сдалась. Да еще и отдала завещание.

– Мой отец бывает очень убедительным, – Энни опустила глаза. – Возможно, ему не понравилось, что тетушка хотела отдать меня в монастырь. Он решил, что я не гожусь для этого.

– Верно, дорогая, у вас совсем другое предназначение.

В обеденном зале Энни старалась не вертеть головой по сторонам и следить за тем, чтоб ее рот не раскрывался от удивления. Зал был великолепный. Светлый, будто напоенный чистым воздухом. На стенах шелковые обои с изображениями птиц и цветов. На потолке плафон, имитирующий пронзительно голубое небо, проглядывающее в просветах пушистых облаков.

– Этот зал для скромных семейных обедов, – сочла необходимым пояснить герцогиня. – Для приемов зал значительно больше.

«И богаче», – продолжила за нее мысль Энни.

За столом прислуживали две девушки. Их Энни раньше не видела. Они были настолько вымуштрованы, что достаточно было одного жеста герцогини, чтобы они принялись исполнять ее желание. Они двигались без суеты, грациозно. Будь здесь Грета, она бы точно перебила половину посуды или пролила вино на скатерть.

Энни уже скучала по дому. Здесь она не чувствовала себя свободно. Она боялась взять не тот прибор, выбрать напиток, не подходящий к блюду. Вдвоем с Кристианом она чувствовала себя куда свободнее, чем под оценивающим взглядом герцогини. А в том, что герцогиня ее оценивает, Энни была уверена.

Кристиан во время завтрака безуспешно пытался подавить зевоту. Вероятно, картинка, где Кристиан давно проснулся и с нетерпением ждет совместного завтрака, существовала только в воображении Беатриссы. Внешний вид Кристиана красноречиво говорил о том, что по своей воле он покинул бы спальню не раньше полудня.

Надо отдать ему должное, он даже пытался поддерживать разговор. Правда, весьма вяло.

– Как вам спалось? – спросил он у Энни.

– Прекрасно.

– Вам у нас нравится?

– Да.

Решив, что он уже выполнил необходимую норму для того, чтобы считаться учтивым человеком, Кристиан принялся за рагу из кролика.

– Это просто прелестно, что Эниане у нас понравилось. Ведь совсем скоро ей здесь жить, – будто невзначай заметила герцогиня.

Кристиан чуть не подавился, а герцогиня заботливо похлопала его по спине.

– Что вы имеете в виду? – прокашлявшись, поинтересовался у бабки Кристиан.

– Уже летом Эниана будет жить здесь с нами. Разве не так?

– Не так. Свадьба – это серьезный шаг. К нему нужна подготовка. Приглашения. Платье невесты. Организация церемонии. Все это случится не раньше осени. Да и потом… мы решили жить в Бриенне. Замку требуется серьезный ремонт. До этого момента Эниана поживет в Ольстене, – Кристиан промокнул салфеткой губы.

– Эниана, вы с Кристианом действительно так решили? – Беатрисса обратила испытующий взгляд на Энни.

– Да, мы обсуждали это, – потупившись, ответила она.

– Милые мои, Бриенн сейчас выглядит печальнее пустой миски бедняка. На хороший внутренний ремонт уйдет лет десять, а на полную реставрацию лет пятьдесят. Мой любезный внук, ты решил начать семейную жизнь тогда, когда из тебя будет сыпаться песок? Как хорошо, что мы обсудили ваши намерения. Теперь мое предложение тебе будет действовать только при условии, что вы будете жить под одной крышей. И желательно со мной. Я тешу себя мыслью, что увижу своих правнуков. И я не собираюсь ради этого тянуть волынку до ста лет.

Лицо Кристиана помрачнело. Он взглянул на растерянную Энни и пожал плечами.

– Может, Эниана сначала посмотрит на Бриенн. А там уже решим, какой ремонт замку потребуется. Возможно, у Энианы не такой уж взыскательный вкус, – мягко возразил бабушке Кристиан.

– Да, стоит посмотреть, – подхватила идею Эниана.

Теперь Беатрисса пугала Энни. Все договоренности, к которым они пришли с Кристианом, грозили потерять силу. Получалось, что Эниане придется жить с ним под одной крышей, да еще под надзором старой герцогини. Уж она с ее дотошностью будет лично провожать их до спальни и контролировать процесс производства новых членов семьи. А там, глядишь, придумает еще и в завещании прописать, что Кристиан получит наследство, только если подарит ей правнуков.