– Понятно, – печально вздохнула Энни. – Ваша бабушка хочет вас куда-нибудь пристроить (как и мой отец меня), потому что считает, что сами вы ни на что не годитесь и точно пропадете.

– Вы сейчас посочувствовали или позлорадствовали, – уточнил Кристиан.

– Ни то ни другое. Просто констатировала факт.

– И вы считаете, что наши родственники не правы, желая нам такой участи?

– Мой отец точно ошибается, насчет вашей бабушки не берусь судить. По крайней мере, невесту она вам подобрала что надо, – она улыбнулась, надеясь, что фраза его хоть немного заденет.

– А кто-то называл меня себялюбивым.

– Признайтесь, вы испытали облегчение, когда увидели, что я выгляжу не так, как в день похорон.

– Отнюдь. Я был разочарован, – состроив кислую мину, ответил Кристиан. – Если бы я привез такую страшилу к моей драгоценной бабушке, ее сердце смягчилось бы, и она отказалась бы от своей затеи. В конце концов, она же не настолько жестока. Кстати, почему вы в тот раз так странно выглядели? Вы решили предстать в роли пугала, чтобы отвадить редких женихов?

– У меня были на то причины.

– И вы не хотите мне о них рассказывать.

– Именно.

– Можно вопрос: почему ваша тетушка вас так не любит? Зачем ей рассказывать о вас небылицы? В основном о вашей внешности. В чем-то насчет характера она, может, и права.

– У нее есть на то причины, – усмехнулась Энни, вспомнив, как выкрала у тетки завещание. – А чем вас не устраивает мой характер?

– Вы заперли меня в конюшне, – с обидой в голосе произнес Кристиан.

– Не отрицайте,  вы это заслужили. Жаль, что у вас получилось выбраться оттуда.

– Давайте помолчим, – Кристиан отвернулся к окну и сделал вид, что весьма заинтересован полем с молодыми всходами.

Карга все это время внимательно посматривавшая то на Кристиана, то на Энни, спрятала голову под крыло, поняв, что перепалка уже закончилась.

Энни же от нечего делать рассматривала Кристиана. Бескрайнее зеленое поле ее привлекало гораздо меньше. Надо было признать, что Кристиан был хорош собой. Он был похож на лирического героя из романов о рыцарях. Но ровно до тех пор, пока не открывал рот. Тогда терпеть его становилось совершенно невозможно. Теперь Эниана догадывалась, почему его бабушка настаивала на свадьбе именно с ней. Не из-за давно почившей подруги – бабушки Энианы. А потому что согласиться на брак с таким могла только девушка, находящаяся в незавидном положении, которую другие женихи обходят по широкой дуге. Хотя Эниана на месте бабушки Кристиана решила бы проблему по-другому. Она просто отправляла бы внука свататься, передав от себя в подарок избраннице коробочку с затычками для ушей с надписью «Смотри на него, но не вздумай слушать».

Впрочем, голос у Кристиана был приятный и богатый на интонации. И если бы он говорил другие вещи, то и голос бы пришелся Энни по душе.

Почувствовав на себе взгляд Энианы, Кристиан повернул к ней голову, но ничего не сказал и с едва заметной улыбкой обратил взор в окно.

Пейзаж за окном не отличался разнообразием – луга с нежной молодой травой сменялись виноградниками, за виноградниками тянулись поля, а за полями снова начинались луга. Приятная беседа с попутчиком не складывалась. Это не Жан и не Франц, дорога с которыми казалась веселой и не такой длинной. И не Якоб с Титом. Даже с ними она нашла бы о чем поговорить. Энни укорила себя за то, что не додумалась взять с собой книгу. Еще немного и она или сама умрет со скуки, либо ненароком убьет Кристиана, если он опять раскроет рот. Единственное, что могло ее сейчас обрадовать – теплая ванна, вкусный ужин и мягкая постель. Скорее бы они добрались до постоялого двора.

От тряски и вынужденной позы у нее разболелась спина и то, что было ниже. Кристиан, заметив, что она стала потягиваться и устраиваться на сидении то так, то эдак, остановил карету и предложил Энни немного прогуляться. Энни прошлась до ближайших кустов, слишком жидких, к ее огорчению. Перед этим она дала наказ Кристиану созерцать мельницу, расположенную в противоположной стороне.

– Если на вас кто-то попытается напасть, кричите. Я примчусь к вам на помощь, – ответил ей Кристиан, добавив негромко, так, чтобы она не слышала: – Кричать у вас отлично получается.

Эниана вернулась в тот момент, когда Джером объяснял Кристиану, где находится небольшая деревенька с постоялым двором. По его прикидкам добраться туда можно до захода солнца.

Надежды Энианы на мягкую постель стали практически ощутимыми. В мечтах она уже нежилась в ванне, смывая с себя дорожную пыль и пот.

Расчет Джерома оказался верен. К постоялому двору карета подъехала, когда солнце, огромное и алое, медленно закатывалось за горизонт.

Выглянув в окошко, Энни поняла, что с минуты на минуту ее мечты разобьются, как стекло. Здание постоялого двора выглядело удручающе. Небольшой домик с посеревшими от сырости деревянными стенами, крытый камышом. Над дверью унылая вывеска, столь древняя, что надпись невозможно было прочесть.

Джером ушел договариваться о ночлеге, а Энни выбралась из кареты и остановилась у прогнивших ступеней.

Вскоре вышел Джером с хозяйкой, необычайно худой и плоской как доска. Даже ее изможденное, морщинистое лицо казалось плоским, будто на него сверху упало что-то тяжелое и смяло его.

Энни отвела взгляд. Женщина отталкивала не только внешностью, но и неопрятностью. Белые манжеты и воротник ее платья были засалены, а передник забрызган винными и маслянистыми пятнами.

– Нет мест, – произнесла женщина бесцветным голосом, по всей видимости, она говорила это Джерому не в первый раз.

– Милая хозяйка, не за себя прошу, мне нужно где-то разместить госпожу графиню, – «милой» хозяйку вряд ли у кого бы повернулся назвать язык, но Джером решил, что в такой ситуации все средства хороши. Лошадям нужен отдых. Герцогу и графине – постель, чтоб можно было вытянуть ноги. Да и ему самому расслабиться не помешало бы.

– У нас всего одна комната, да и та занята, – покосившись на Энни, вздохнула она.

– Может, тогда подскажете, у кого можно остановиться на постой? Мы деньгами не обидим.

Теперь женщина посмотрела на карету, будто впервые ее заметила.

– Да кто ж вас примет? Селение у нас маленькое. Чужаков здесь не любят. Места такие, что путешественники проезжают редко. Только посыльные у нас останавливаются для смены лошадей. Вот как раз сейчас такой случай. Знаете что, ночи уже не слишком холодные, постелю-ка я вам на конюшне. Одеяла дам шерстяные, подушки. Там у нас и чистенько, и сухо. И еды вам приготовлю. Не надо вам никуда ехать, – она даже улыбнулась, натянуто и неискренне.

– Мне надо обсудить с господином.

Пока Джером разговаривал с Кристианом, хозяйка с любопытством рассматривала графиню и даже завела беседу, расспрашивая о том, как Энни перенесла дорогу, как ей местные виды. По тому, как женщина с трудом подбирает слова, было видно, что общается с незнакомцами она крайне редко. И теперь пытается вспомнить, как проявляют приветливость.

Джером вернулся не один, за ним шел Кристиан. При его появлении женщина вся подобралась и стала еще прямее.

– Доброго вечера, мадам. Можем ли мы рассчитывать на стол и свежую еду?

– Муж наловил рыбы. Хотела пожарить для посыльного. Но обойдется он похлебкой да вчерашним мясом. Прошу входите, в дверях не стойте. Смотрите под ноги, ступеньки заменить бы, да муж у меня болезный.

В помещении оказалось не лучше, чем снаружи. В тусклом освещении грязь и паутина в углах не так бросались в глаза. Пытаясь побороть брезгливость, Энни села на лавку у стола, на котором слабо коптила свеча. За соседним столом спал, громогласно храпя, полный мужчина. Перед ним стояли пустая бутыль и кружка.

– Вина принести? – спросила хозяйка у герцога, он кивнул в ответ, и вскоре на столе появились вино и сыр.

Энни без удовольствия цедила кислое, разбавленное водой вино и слушала рулады, которые выводил напившийся посетитель. Кристиан несколько раз порывался разбудить его, но Энни его останавливала. Вскоре ко всей этой картине добавился еще один яркий штрих – запах жареной рыбы и лука.