Наше обсуждение магического искусства растянулось на пару часов и даже вышло за рамки темы с четырехрукой обезьяной. Впервые в этой жизни мне довелось нормально обсудить чары со знающим челов… слагом. Бродох оказался тем еще любителем обсудить всякие необычные штуки. И в путешествии без достойного партнера по беседам ему было откровенно скучно.

Под конец слаг не поскупился и достал из своей безразмерной шкатулки бутылку Ардалакского фиолетового вина. Пришлось временно забыть о своем негативном отношении к ядреному алкоголю, чтобы уважить старого пироманта.

Пока мы распивали Ардалакское вино, остальные занимались своими делами. Рурк ковырялся в вещах, Нуи дремала у меня на коленях, братья похрапывали на циновках.

Ливень стал стихать только перед закатом, когда у меня не было ни сил, ни желание возвращаться в Ксибил. Все негласно согласились на совместную ночевку для большей безопасности.

Пожалуй, только это успел зафиксировать мой мозг прежде, чем уйти в беспамятство.

Глубокой ночью Рурк разбудил меня и, влив в рот пузырек чего-то невероятного горького, приказал бдеть.

Пузырек универсального противоядия после небольшой попойки оказался отнюдь не лишним. Минут за десять я полностью избавился от негативных эффектов. Естественным образом они проходят куда как дольше. Еще в прошлой жизни зарекся пить это адово пойло, как только в Ардалаксе умудряются делать нечто подобное? А ведь кому-то нравиться.

Во имя всех демонов Тартара, в рот больше этой дряни не возьму!

Ночью Ущелье тысячи горгулий выглядело еще более оживленно нежели днем. Всякая мелкая живность активно шныряла между камней и скал, поросших мхом. С моим ночным зрением все было, как на ладони.

Хотя чудовищ стоит бояться в последнюю очередь, на них своя управа в виде горгулий. Больше опасений вызывали выжившие убийцы. Наш лагерь находился у самого начала ущелья, чтобы в случае смерти не возродиться в Ксибиле. Поэтому любой неприятель, вздумавший пройти по ущелью, сразу же будет замечен.

Я сидел, поглаживал мягкую бескостницу и наслаждался спокойной ночкой. Даже дождь полностью прекратился, давая надежду завтра продолжить поиски Линдры.

Кто ожидал, что это спокойствие вдруг нарушится повеявшей с Ксибила враждебной силой душ.

Меня прошиб холодный пот. Спутать эту ужасающую ауру с чем-то другим было невозможно.

Да быть такого не может!

Казалось бы, уже заснувший Рурк в миг оказался на ногах и тревожно уставился на путь в Ксибил. Напившийся Бродох не показал такой активности, как и храпящие без задних ног братья.

– Какова Хтона эта сволочь сюда приперлась?! – Блондин добавил еще пару крепких выражений в адрес четырехрукой обезьяны, что решила нанести визит группе расслабившихся наемников.

– Черт знает, но, кажется, в ущелье заходить не собирается. Опасается горгулий, – тихо, словно боясь, что чудовище услышит, произнес я.

– Издевается гад, – злобно бросил Рурк. – Приперся, не поленился продемонстрировать силу, словно на беседу вызывает, отрыжка Тартара.

– Тогда пойдем побеседуем? – Предложил я, ощущая, как по спине волны мурашек ходят ходуном. – Раз явился, то игнорировать его будет не самым хорошим решением.

– Думаешь, горгульи удержат его? – Рурк не горел желанием общаться с чудовищем лицом к лицу.

– Ты просто не видел, как одна из них сделала из темной сущности кровавый блинчик, – сказал я и направился на встречу с четырехруким монстром.

Рурку оставалось только послать в адрес Спирали пару заковыристых выражений и последовать за мной.

Если четырехрукий и решил показаться, то сделал это максимально пафосно или пугающе, тут как посмотреть. На месте сплошной стены из зелени, что встречала нас на входе в Ксибил, теперь клубился красный туман. Причем, эта подвижная, непрерывно меняющая очертания, стена уходила далеко вверх и полностью закрывала ущелье по ширине. Невольно создавалось впечатление нависающей угрозы, мощной и непреодолимой.

Хозяин всей этой жути скромно стоял посреди входа и казался здесь лишним, несуразным элементом колоссальной стены из красного дыма.

Я впервые мог подробно рассмотреть это существо и честно сказать ожидал большего. В монстре было чуть больше полутора метров. Тело покрыто густой шерстью неопределенного оттенка. Длинный хвост постоянно находился в движении, а четыре руки были пренебрежительно скрещены на груди. Обезьяна будто показывала, что и без их помощи легко с нами расправиться.

Еще, как и говорил Бродох, четырехрукий имел лицо, походящее на человеческое. Оно являлось единственной частью тела не покрытой шерстью и выглядело несколько потешно из-за своих гипертрофированных частей. Огромные брови, широкий рот и крупный нос. Лишь мелкие желтые глазенки горели разумом. Злым, чуждым нам разумом. Словно, обезьяна желала смерти каждому человеку, слагу и прочим расам Великой Спирали по каким-то своим неясным причинам.

Мы остановились метрах в тридцати от четырехрукого, на случай если он захочет обстрелять нас кровавыми шипами или вовсе пустить в ход ту пугающую стену из кровавого тумана за своей спиной.

На нашу предусмотрительность обезьяна лишь презрительно оскалилась, явив нечеловеческие клыки, после чего одна из рук сделала короткий жест. Из тумана к нам вылетел продолговатый предмет и глухо стукнулся о землю.

Глаза четырехрукого выражали злобное торжество. Я осторожно подошел и к своему удивлению поднял обломки зачарованного ружья, которым пользовался Охотник. Бушевавшая в душе тревога усилилась, но в то же время смешалась с колючей злостью, словно цветок, медленно разраставшейся в груди.

Находившийся рядом Рурк также не остался равнодушным и до хруста сжал кулаки.

Наша реакция позабавила ксибильское чудовище, на лице которого расплылась довольная улыбка.

Эта скотина открыла на нас охоту, а теперь столь наглядным способом демонстрирует свои успехи?! Животные, обретшие силу и разум, бывают непомерно жестоки. Это нельзя оставлять безнаказанным!

Прежде чем я успел что-либо сказать, обезьяна вытянула в мою сторону руку с растопыренными пальцами и медленно, явно наслаждаясь, начала их сгибать, словно представляя, как сжимает мне горло.

– Раздавлю, – уверенно и беспощадно сказал четырехрукий и сжал кулак.

Вдруг сверху упала пара небольших камешков. Мы все синхронно подняли головы и заметили пару невозмутимых горгулий, застывших между скал. Похоже, они ждали любого повода, чтобы наброситься на четырехрукого наглеца. А вот он с ними воевать не хотел, поэтому, одарив нас, многообещающим и в то же время жестоким взглядом скрылся в стене кровавого тумана.

Хотелось сказать, что-нибудь едкое, бросить вызов чудовищу, возомнившему о себе невесть что. Но не стоило забывать о реальности. Мои характеристики слишком ничтожны, чтобы сражаться с кем-то подобным. По крайней мере сейчас.

Я бессильно смотрел, как медленно рассеивается стена тумана и думал, а стоит ли продолжать эти проклятые поиски знатной ящерицы?

Рассвет медленно окрашивал в светлые тона горизонт. Темные джунгли Ксибила зловеще колыхались ветром. С большой высоты кажется, будто внизу зеленое море. Свесив ноги с высоченной стены, что огораживала данное проклятое место от остального Хиннара, я любовался красотами.

Эх, неплохой вид. Вот бы взять и… Я вытянул руку вперед и представил, как одновременно с моим пасом на эти проклятые джунгли обрушивается Большое Звездное истребление, а затем еще и еще, пока от зеленого ковра не останется только перепаханная земля и древесные щепки. Жаль, вне моих фантазий подобное невозможно.

Этой ночкой четырехрукий ясно дал понять, еще раз сунемся в Ксибил и отправки на Колесо Сансары не избежать. Вот только не возгордилась ли эта чумазая макака, вчера слезшая с дерева?!

Нет, я определенно не хотел сталкиваться с ней на текущем уровне, но в перспективе ни за что бы не упустил шанс как следует отмудохать эту злобную тварь.