Терри стиснул в кулаке ручку бритвы и очень медленно поднес ее к шее с той стороны, где бьется маленькая жилка. Но касаться кожи не спешил — рука тряслась, как у пьяного.

«Ничто в этом мире не исчезает бесследно. Если снять барьер — он взорвется. Если отнять место советника — чья-то задница уже назавтра займет пустое кресло. И наш дом, и наши деньги сейчас принадлежат кому-то, кому было выгодно, чтобы умер тот судья, который не верил лживым обвинениям», — размышлял Риамен, стирая с лица пену мокрым полотенцем. По шее, смешиваясь с мылом, ползла капля крови. Все-таки рука подвела его, несмотря на все предосторожности.

— Кто сейчас живет в нашем доме, м-м? — спросил Терри у отражения, складывая лезвие бритвы. — Ты ведь даже не знаешь.

«Кто расследует случаи превышения полномочий? Серые себе на уме, но подсказать могут», — кажется, так сказал тот гвардеец, когда Терри не знал, куда пойти. Ярвин, вроде бы, его звали. Яр-вин. Ну и имечко.

— До чего плохой совет вы дали, Ярвин, — покачал головой Терри. — Я ведь только спустя три года догадался, что именно должны были подсказать Серые.

Даже больше. Больше трех лет прошло с тех пор, как он обращался за помощью и советом к искателям. Но они ничем не помогли. Шеф-искатель Алпин Фарелл дал ему немного денег на ужин и ночлег и назначил встречу у ворот Академии.

Сказал, ему нужно все обдумать.

«Давай не будем хвататься за железо, пока оно куется», — так он выразился. Терри тогда согласился. Что ему оставалось?

И на встречу Терри явился скорее от безысходности. Надеялся ли он тогда, что искатель расскажет ему, кому было выгодно обрушить фундамент дома Риамен? Терри не помнил. Кажется, пределом его мечтаний в тот момент было найти какое-то место в жизни подальше от печей и угля. Риттау со своим белым билетом оказался очень кстати.

А Фарелл так и не пришел. Должно быть, к тому времени железо еще не остыло.

Терри сам не заметил, как забыл о том, что искатель обещал помочь.

— А теперь железо достаточно остыло, господин Фарелл? — холодно улыбнулся своему отражению Терри. — Я долго ждал, пока вы все обдумаете, разве нет?

Все это время, все три года, Риамен предпочитал делать вид, что у него вовсе нет никакого прошлого. Нет дома, который он потерял. Нет предков, память которых была опозорена в зале суда.

Но несмотря ни на что, в глубине души он продолжал оставаться тем же мальчишкой, который приходил в отчаяние из-за того, что никто из судейских не задает матери нужных вопросов.

Если подумать, еще тогда он понимал, что она не могла поступить так со своим королем и своим сыном. Не было у Лассель Риамен причин предавать страну и семью. Это противоречие между тем, что он понимал и что отказывался понимать, либо приводило его в ярость, либо с головой погружало в отчаяние. И Терри был готов отречься от памяти, лишь бы не переживать это снова и снова.

С мокрых волос капала ледяная вода, затекала за шиворот. Терри накинул полотенце на плечи. Устало сел на массивную скамейку для мытья ног: всего на одну минуту. А потом натянул полотенце на голову, закрывая лицо, и просидел так… сам не знал, сколько.

* * *

Найти Карху оказалось не так просто, как Терри рассчитывал. Дом-ратуша в лице хмурого смотрителя преградившего дорогу, встретил его недружелюбно.

— Куда? — мужчина был немногословен. Белый цвет плаща невыгодно подчеркивал серость и нездоровый вид изможденного лица. В руках он держал пухлую папку, полную бумаг. Уголки листов кое-где торчали заломленными.

— К господину Карху, — Терри сделал попытку обойти смотрителя стороной, но тот его остановил.

— Зачем?

— Он сказал, что ждет меня.

— Где?

— У себя.

— Врешь, — проницательно пригвоздил магистр.

— А вот и не вру, — ощетинился Терри, размышляя, что все вокруг имеют раздражающую привычку читать по лицу. Он на всякий случай сложил пальцы кольцом и спрятал их за спину, чтобы смотритель не заметил, что бакалавр пытается обдурить его при помощи детского суеверия. — Зачем мне врать?

— Не знаю, зачем. Карху никого не ждет. Потому что ушел.

— Куда? — без особой надежды получить ответ уточнил Терри. Он уже понял, что не сможет переиграть человека, который не настроен играть.

— Карху никогда не докладывает, — равнодушно проговорил смотритель. Он помедлил, а потом неохотно предложил: — Если вернется — скажу, что ты искал его. Зовут как?

— Терри Риамен, бакалавр.

Смотритель удивленно поднял одну бровь.

— Я думал, ты старше. Зачем ты ищешь Карху, Риамен? Не боишься?

— Нет.

— Ну-ну, храбрый Риамен. Проваливай живей, пока тебя никто не увидел здесь.

Терри отступил на шаг, но поворачиваться спиной к магистру не спешил.

— Разве мне запрещено здесь появляться? Почему мне никто не сказал об этом?

Смотритель почесал бровь с той же недовольной гримасой, какая не сходила с его лица с самого начала разговора. Терри только теперь обратил внимание, что его белый плащ весь мятый и в каких-то странных серо-желтых разводах. И одна из пуговиц болтается на последней нитке.

— Твое имя звучит слишком громко. Кто-то наверняка уже услышал, как ты назвал его, дурень. Будешь здесь маячить — поймешь, что я имею в виду.

Терри помедлил, обдумывая слова магистра.

— Я понял. Спасибо.

— И не ищи Карху. Когда ему будет нужно — он сам тебя найдет, — это последнее, что Терри успел услышать от смотрителя, прежде чем дверь захлопнулась.

Вопросов эта встреча оставила больше, чем дала ответов. Терри огляделся. Больше всего хотелось вернуться, уговорами выманить смотрителя в грязном плаще туда, где можно будет говорить без опаски, и выведать у него, почему стоит держаться подальше от Карху, а что еще важнее: почему люди короля порой ведут себя так агрессивно.

Маррет тоже угрожал. Странно. Ведь Терри тоже работает на короля. У него есть большое и важное задание, наверняка не менее большое и важное, чем у них всех вместе взятых. Разве они не могут помогать друг другу?

Впрочем, оборванный разговор принес не только досаду. Мысль о том, что за ним приглядывают люди короля, который беспокоится за безопасность племянника, внушала спокойную радость. Вот теперь Терри мог быть уверен в том, что он больше не один. Несмотря на то, что люди короля могут быть нервными, как этот незнакомый смотритель, или грубыми, как Парриш, или хитрыми ублюдками, как Риттау — под их присмотром ничего опасного с Терри случиться не может. Исключением из общего правила стал только Маррет — но что вызывало в нем такую ярость, и что моментально лишило сил — Терри сам не понимал и подозревал, что янтарные пилюли играли в этом не последнюю роль.

Судьба Маррета выбивалась из стройной и логичной картины о защите королевского стипендиата, которую тот нарисовал в своем воображении. Мысли о нем царапали и тревожили ничуть не меньше, чем воспоминания о том, как безучастно мать смотрела на сына после суда.

Ну ничего. Риттау обещал рассказать о агенте в серой куртке после того, как получит линзу для Неспящего. А группа Карьяна как раз занимается Неспящими. Взять хотя бы его механическую пташку. Даже если бы Терри предпочел думать, что ничего важного бакалаврам не поручат, он не мог отрицать очевидного. Сам или с помощью очередного талантливого первокурсника, Карьян собрал вторую полноценную автому в истории Акато-Риору.

Терри скрипнул зубами.

«Ты думаешь, что все принадлежит Академии, урод? — с ненавистью подумал он, вспоминая тот вечер, когда они подрались. — Все в Акато-Риору принадлежит королю. И твоя птаха тоже».

Правда, Арри это не понравится.

Арри это уже настолько не понравилось, что он не заглянул к другу перед занятиями, не запустил в комнату истошно стрекочущего светляка. Это можно было бы объяснить тем, что друг сам в кои-то веки проспал и у него не было времени на реанимационные мероприятия, но Терри с трудом мог поверить в такое. Чтобы Рантала опаздывал и о чем-то забыл? Чушь. Арри просто таким образом дал понять, что ему больше нет дела до того, успеет Терри встать и привести себя в порядок к первому занятию или нет.