— Я не отказываюсь, — торопливо зашептал Терри. — Я с самого начала пошел бы сам, если бы знал.

Мужчина выпустил Терри, да не просто разжал пальцы и отпустил, а заставил того ещё раз нырнуть носом вниз и поприветствовать лбом мостовую. Оказавшись на свободе, Терри отскочил, хватаясь за пострадавшую, едва не вывернутую из сустава кисть. Первой в глаза бросилась серая куртка с одной косой полосой на рукаве. Затем — злые темно-синие глаза на осунувшемся грязном лице. Над несвежей повязкой, перечеркивающей высокий лоб, даже в неверном фонарном свете можно было заметить крупные капли пота. Сперва Терри узнал повязку с пятном на виске. Потом вспомнил, когда видел этот злой внимательный взгляд. В пекарне. И письмо в кармане кителя появилось после дежурства.

— Я знаю, что ты пошел бы сам, — рявкнул «стертый», вытирая рукавом испарину со лба. — Но ты подставил меня, крысеныш. Подставил по-крупному. Тебе смешно, я не понял?

Агент короля принялся раздраженно сдирать с себя серую куртку. Он забыл расстегнуть паты, стягивающие рукава на запястьях. Грязно ругаясь сквозь зубы, мужчина наступил носком сапога на куртку и сильно потянул. Терри смотрел на него во все глаза. Неужели у него под курткой черный гвардейский мундир?

Оказалось, что нет. Обычная рубашка. Серая. В Академии этот цвет могли носить только рабочие. И наоборот. Рабочие могли носить только серый.

— Проклятье, — убитым голосом прокомментировал он, разглядывая грязные манжеты. Дернул за воротник, вырвав первую пуговицу, но дальше дело не пошло. Осенняя ночь была зябкой. Чтобы разгуливать в одном белье в такую ночь, требовалась не только злость, но и мужество. Мужчина подошел к Терри, с сомнением оглядел его с ног до головы, парой движений стряхнул с кителя прилипший мусор и недовольно проворчал:

— Идем уже, пока меня тут не увидели с тобой, сопляк.

Пока они пробирались темными закоулками, фальшивый «стертый» нервно поглядывал по сторонам. Он шагал, нахохлившись, засунув руки в карманы брюк, и любой взгляд, который он бросал на Терри, был исполнен жажды крови. Каждое слово, обращенное к нему, буквально источало яд.

— Просто к сведению, выродок. На будущее, если оно у тебя будет. Нет. Ничего. Важнее. Приказа. Если король ждет тебя, значит, ты отменяешь все свои игры, уроки, девочек, что у тебя там? Отменяешь всё. В полночь ты уже! Должен быть во дворце. Усек?

— Так точно, господин, — напряженно отозвался Терри. Он тоже — чем дальше, тем чаще — оглядывался, боясь, что их застукают на пути ко всем известной «студенческой бреши». Колючий куст собачьих роз создавал помехи в силовом поле. На протяжении нескольких лет студенты упрямо наматывали на ветки медную проволоку, чтобы обезопасить собственные головы от поджаривания, когда надо будет свалить в самоволку. Конечно, все это не могло продлиться долго, ведь после защиты диплома вчерашние студенты надевали плащи смотрителей, но… пока никто не тронул кустарник.

Но там могли ждать. Если агент дергался не напрасно — а Терри подозревал, что он-таки дергался не напрасно — там сейчас дежурили старшие со смирительной рубашкой в руках и терпеливо ожидали, когда беглец наберется смелости прорваться в город через широко известную в узких кругах спасительную лазейку.

Погрузившись в размышления, Риамен шагал все неохотнее, а потом все-таки остановился. «Стертый» остановился тоже, качнулся с пятки на носок.

— Какие-то проблемы, студент? — простуженным голосом поинтересовался он.

— Не стоит туда идти, — негромко ответил Терри.

«Стертый» сощурился, вглядываясь в проход между трехэтажными домами. На кирпичном фасаде, подвешенные за скобы, висели на цепях круглые чаши из закаленного стекла. От них по стенам волнами разливался и стекал живой свет. Что происходило за проемом — не было видно. Кустарник дремал прямо за проходом, почти весь утонул в чернильной темноте и только кое-где поблескивали серебряные блики на узких лапах резных листьев.

— Основания?

— Слишком тихо на улицах, — туманно отозвался Терри. Он прекрасно понимал, как это звучит со стороны, но точнее выразить, что его беспокоит, не мог. Должно быть, сказывалось переутомление. Объяснять что-либо страшно не хотелось. Терри ничуть не возражал бы, если бы агент заупрямился и дошел до бреши, если бы попался в руки охраны. Но тот либо уже остыл, либо умел отделять личную неприязнь от всего остального.

— Твои предложения?

— Разделиться. Один отвлекает внимание на себя, второй уходит.

«Стертый» задумчиво почесал повязку в том месте, где отпечаталось кровавое пятно. Терри засомневался, что там в самом деле была какая-то рана. Или, быть может, агент ножом надрез сделал и зашил, чтобы выглядело правдоподобнее? Но как в таком случае он вообще прошел через лечебницу? Как убедил лекаря, что его уже «стерли»?

— Ты обдурить меня хочешь? Расквитаться? — досадливо поморщился агент.

— Нет, я…

— Никшни, сопляк! Я свою жизнь такому обалдую ни в жизнь не доверю. Ты хоть представление имеешь, что они сделают с беглым рабочим? Чтоб ты знал: мне терять особо нечего. Если поймают — живым не дамся.

Его злое лицо, разрезанное надвое полосой резкой тени, еще больше ожесточилось, когда он свел брови к переносице. Он сжал мощные кулаки, и серая рубашка заметно натянулась на плечах. Глубоко запавшие глаза разом выцвели до серости, — и Терри не мог бы поручиться, что это ему просто так показалось из-за неверного ночного освещения. Было в этом изменившемся взгляде, наклоне головы, голосе… что-то жуткое. Что-то, что не стоило будить.

— Может, и нет там никого, — попробовал успокоить агента Риамен и для вящей убедительности состроил насквозь фальшивую приветливую мину. — Я первый пройду, проверю.

Он оглянулся на арочный проем. Когда-то здесь был обычный проход на параллельную улицу. Сейчас прямо за ним проходила граница барьера. От едва слышного потрескивания воздуха шевелились волосы на затылке. Потяжелела и нагрелась металлическая оправа очков в нагрудном кармане.

— Отставить! Еще раз услышу, что ты предлагаешь разделиться — сам тебя на две части порву, понял? Ноги здесь оставлю, а голову с собой унесу.

— Королю это не понравится, — очень тихо возразил Терри, но, как оказалось, «стертый» прекрасно слышал. он наклонился и задушевно прошипел на ухо:

— А я скажу, что ты идти не хотел, крысёныш, и приказ короля на причинном месте вертел. Король даже пить за упокой твоей души не станет.

Стальные пальцы впились Терри в основание шеи, и ему пришлось пригнуться.

— Пошли, будешь у меня заложником. Беглый рабочий может позволить себе крайние меры.

— Погодите, я сейчас, — заторопился Терри. Именно в тот момент, когда его назначили заложником, появилась идея, которая уже давно должна была прийти в голову, да почему-то подзадержалась в пути. Двумя пальцами он вытянул очки и надел на нос. Кирпичная кладка дома напротив раздвоилась перед глазами, а потом вспыхнула серебристой сетью. Инженеры потратили немало сил, чтобы обезопасить жилые дома рядом с барьером. Им натурально пришлось штробить стены, чтобы заложить экраны, которые сейчас ясно видел Терри.

В свете изливающей спокойное сияние проволоки растворились глубокие тени подворотни. Стал хорошо виден разбитый фонарь с вырванным кристаллом, подвешенный на цепи в центре арки. Должно быть, кому-то некомфортно было уходить в самоволку под ярким светом, и он решил эту проблему радикально. Терри осторожно, на цыпочках подошел к проему, заглянул и тут же зажмурился — ночью сияние барьера ослепляло.

А на фоне яркого света, будто вырезанный из черной бумаги, стоял силуэт.

— Ну что молчишь? Видишь что-нибудь своими стекляшками? Сколько их там? — прошипел «стертый», который не спешил подходить, а предпочитал держаться на расстоянии. Он нервничал: раскачивался с пятки на носок. То прислонялся к стене, то отходил от нее. Немудрено: экранированная стена должна была ощутимо припекать, если к ней прижиматься.

— Один.