— Прямо сейчас я подумываю трахнуть тебя Нет!

— Н…не надо. — Она не могла сдержать слез. Он стиснул зубы.

— Почему, черт возьми, нет? Ты уже чертовски боишься меня, так что я должен, по крайней мере, дать тебе повод для страха.

Винсент съехал с дороги и припарковал машину.

— Он заслужил гораздо худшего, чем я, Лейк. Я тот, кто пытался уйти ради тебя. Он был тем, кто напрашивался на это, открывая свой чертов рот. Я не дурак. Я знаю, что ты уже давно терпишь дерьмо, и будь моя воля, они все были бы уже мертвы, черт возьми!

— Я…я знаю, но она моя мама, независимо от того, что она сделала. Она— моя семья.

Она пыталась унять дрожь в теле, пока вытирала слезы.

Лейк понимала, что это был его дурацкий способ спасти ее, но все же ей не нравился этот Винсент.

Она никогда не хотела, чтобы ее спасали. Она слишком боялась, что ценой будет голова ее матери.

Он сделал долгий, глубокий вдох и пригладил волосы. — Где находится твой дом?

Она быстро взглянула на него своими слезящимися глазами. — Тот, который моего отца?

— Да, к твоему отцу, если только ты не хочешь, чтобы я вернулся к твоей маме. — Он снова завел машину.

Ему точно нельзя было ехать к ее отцу, иначе то, что только что произошло, повторится.

— Я не хочу, чтобы ты ехал туда, - прошептала она.

— Почему, черт возьми, нет? — Его голос снова начал повышаться. Потому что ты сделаешь меня бездомной.

— Просто не нужно.

— Хорошо, тогда я трахну тебя.

— Подожди! — Лейк выпрямилась. Она на мгновение задумалась, пытаясь решить, что хуже - быть бездомной или лишенной девственности. — Мы можем поехать к моему отцу.

ГЛАВА 34

С р е з а т ь к ор к у — п р е с т у пле н ие .

Лейк выглянула из окна машины и увидела полную противоположность дому своей матери. Они были уже не в пригороде, а в захудалой части города. Единственной хорошей вещью на этой улице было то, что ночью она была полу безопасной, так как большинство людей, которые жили на ней, были трудолюбивым классом грязной бедноты.

— Ты же не собираешься уйти, не зайдя внутрь, не так ли? — Она думала, что, по крайней мере, спросит.

— А ты как думала? Лейк глубоко вздохнула. Придурок.

Выйдя из его машины, она поднялась на крыльцо грязного на вид кондоминиума, затем вытащила ключи из сумки, прежде чем вставить их в щель.

Прежде чем отпереть дверь, она повернулась к Винсенту.

— Не говори моему отцу о моей маме. Он ничего не знает, и это убило бы его, если бы он узнал.

— Просто зайди внутрь, - прошипел он.

Она повернула ключ и вошла в старую квартиру, впустив Винсента следом за собой. Закрыв дверь, она была уверена, что заперла ее на засов, прежде чем включить свет, чтобы показать это грязное место. Оно было настолько чистым, насколько это возможно для чего-то такого старого, нуждающегося в серьезной модернизации и ремонте. В крошечной кухне стоял крошечный обеденный стол, который соединялся с крошечной гостиной, где стояли диван-кровать и телевизор. Вся их мебель была разномастной и старой, как и бытовая техника, но для нее это был дом, и она чувствовала себя там в большей безопасности, чем где-либо еще на планете. Грязное, старое, обветшалое место было ее надежным убежищем, и она любила каждый его дюйм. Она не хотела, чтобы Винсент видел это, потому что тогда он смотрел бы на нее так же, как и все остальные — как на кусок мусора из трейлера. Что — то глупое в ней действительно заботилось о том, что он думает о ней. И теперь он наконец-то видит ее настоящую.

Все еще не в силах смотреть ему в лицо, она прошла по маленькому коридору и постучала в одну из трех дверей, ту, что вела в спальню ее

отца. Когда он не ответил, она открыла дверь и обнаружила, что она пуста.

Почему его здесь нет?

— Может быть, он вернется домой позже, — сказала она, возвращаясь в гостиную и ставя свою сумку на пол.

Винсент посмотрел на нее с сочувствием.

— Я уверен, что он так и сделает. Почему бы тебе не присесть, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть?

Она покачала головой.

— Мы только что поели. Я не голо..

Он остановил ее, сняв пиджак и галстук, затем расстегнул верхние пуговицы.

— Ты ни хрена не ела, потому что боялась прикоснуться к его гребаной драгоценной еде. А теперь сядь, блядь, пока ты не потеряла сознание

Ее рот открылся, прежде чем она закрыла его, затем юркнула на кухню и села за скрипучий стол. Она наблюдала, как Винсент осматривает несколько шкафов и холодильник, задаваясь вопросом, знает ли он вообще, что это такое. Она не думала, что он проводит много времени на кухне.

— Хлопья подойдут? — спросил он, доставая молоко из холодильника.

Она сморщила нос.

— Эм, они просроченные.

Винсент проверил дату, чтобы убедиться, что она была права, а затем выбросил ее в маленькую мусорную корзину. Он схватил маленький пакетик рамена, который был практически единственным, что осталось, и оглядел упаковку в поисках даты.

— Я не думаю, что рамен может испортиться, - сказала она ему.

— Действительно? — Он посмотрел на нее так, словно не верил ей. — Я имею в виду, что они изготавливают его для студентов колледжей и бедных людей, которые стараются экономить на еде, поэтому это не портится.

Винсент сжал переносицу.

— Иисус, блядь, Христос... — пробормотал он себе под нос. Что? Это печально, но это правда.

Найдя маленькую кастрюлю на чистой стороне раковины, он наполнил ее водой и поставил на плиту. Затем он схватил пакет с хлебом и вытащил два последних ломтика, которые были краями буханки.

— Конечно, — сказал он, бросая их обратно в пакет, чтобы выбросить.

— Вау, это похоже на лучшую часть! Я только что сказала, что мыэкономин на еде. Мой отец убил бы тебя за то, что ты выбросил это. Он вообще слушает что-нибудь, что я говорю?

Винсент уставился на нее, как будто она была из космоса.

— Это буквально корка, та часть, которую вы отрезаете от бутерброда. Никто не ест эту часть.

— Может быть, там, откуда ты родом, но здесь срезать корку -преступление. Если никто ее не ест, зачем им вообще класть эти два ломтика? Или почему они не продают хлеб без корки, если все ее отрезают? — Лейк подняла брови, ожидая ответа.

Я п ро с т о с н е с л а е м у к р ы ш у .

— Почему, черт возьми, все, что ты говоришь, правда? Что еще хуже, я не знаю, должен ли я злиться или грустить из-за этого. — Он пошел размазывать последний кусочек арахисового масла, который она намазала на корж. — Я имею в виду, как, черт возьми, два ломтика цельной корочки могут быть лучшей частью?

— Не выбивай его, пока не попробуешь. Это удивительно вкусно. Винсент даже слегка улыбнулся последней части, когда слизывал с пальца каплю арахисового масла.

Лейк обнаружила, что испытывает благоговейный трепет перед тем, как он готовит ей еду. Ей действительно нравилось наблюдать за ним, потому что казалось, что он был человеком. Она всегда воспринимала его как бога. Конечно, он по — прежнему выглядел так на ее кухне, но на этот раз он делал что-то нормальное.