Папа отвлёкся от графика, устремив на меня взгляд полный непонимания.

– Тони, не мог бы ты мне с кое-чем помочь? – Я повернулась к парню, который до этого сидел на конце стола, раскладывая бумаги на две стопки. Он принял самый скверный вид, всем своим взглядом показывая, что ему совсем не нравится работа, которой его обременяют. Когда он услышал своё имя, он удивлённо посмотрел на меня, как, собственно, и отец. Оба они уставились, ожидая моей просьбы.

– Не мог бы ты прийти в своём рабочем костюме на вечеринку к моей подруге и сказать, что ты приехал из другого города, чтобы обыскать весь дом, потому что до тебя дошла информация, что у неё дома много наркотиков.

– Что? – Тони посмотрел на меня, как на глупую девчонку.

– Нет, – тут же отрезал папа. – Рабочая форма нужна для работы, а не для ваших глупых розыгрышей. Тем более, я ещё не дал своего согласия на твоё присутствие на этой вечеринке.

– Папа, это не какой-нибудь там новый год, это день рождения Эр.

– И что, я не дам тебе запрягать моих собственных работников.

Я, конечно, могла ещё немного пораскинуть мозгами и придумать другой развод, но я уже нашла идеальный вариант для себя, поэтому меня невозможно было переубедить. Тем более, у меня не хватало бы времени на подобную суету – вечеринка была уже через пару часов.

– Почему именно я? – спросил Тони.

– Тебя здесь ещё никто не видел, а новых работников в отделении никогда не бывает, так что никому и в голову не придёт, что это подстроено.

– Зачем тебе это?

– Это наша традиция. Если её нарушить, то смысл нашей дружбы будет потерян.

Тони слегка усмехнулся. Я обратилась к нему, потому что знала, что он согласится. И даже не потому, что ему нечем заняться вечером в пятницу или ему не хватало общения в нашем городе, а потому, что за эти недели, что он работал с моим отцом в одном кабинете, я слегка подружилась с ним. Нет, мы ни разу не говорили, но порой, когда отец начинал отсчитывать меня, я смотрела на Тони и видела, как он слегка улыбается, или же, когда отец пытался шутить или говорил глупые вещи, мы пересекались с Тони взглядами и вместе, без слов, кривили улыбку на лице, будто бы общаясь друг с другом, только мимикой. Он мог бы быть и другого мнения, но я начала считать, что наши отношения дошли до того уровня, когда я могу обратиться к нему за помощью.

– И ты думаешь, мне будет интересно на школьной вечеринке? – спросил он.

– Да, – наперекор ему ответила я. – Это лучше, чем сидеть целый день в компании моего папы.

Папа прокашлялся, давая мне понять, что я говорю много лишнего.

– Я не прошу провести весь вечер с нами, я лишь хочу, чтобы ты помог устроить мне розыгрыш, а потом можешь уехать. Это займёт минут десять, не более, – обратилась я к Тони.

– Нет, – вместо него ответил папа. – Придумай другую шутку.

– Вообще, – вставил своё слово Тони. – Мне не сложно.

– Ты ведь сможешь сыграть злобного копа? – уточнила я.

– В школе я посещал актёрский кружок, был не самым худшим учеником. Хотел было даже стать актёром.

– А почему выбрал это? – обвела я взглядом полицейский кабинет и в особенности, сидящего рядом отца.

– Шансов, что я стану актёром, почти не было, так что пришлось выбрать другую работу, более реальную.

– Тони Райт, – строго приказал мой отец, – нам всё равно, какие кружки ты посещали в детстве. Сейчас ты должен сказать: «Нет» этой девчонке и отправить её домой.

– Ну нет, – возразила я. – Ты не можешь решать за других людей. То, что ты босс не даёт тебе права командовать и личной жизнью своих сотрудников.

– Я ещё раз повторяю, Изабелла, придумай другой розыгрыш.

– А может, ты и придумаешь?

За секунду лицо отца исказилось, все мысли направились у него, на, казалось бы, самую сложную задачу в его жизни – придумать розыгрыш.

– Я придумаю, – начал тянуть он время. – Порой в юности я тоже устраивал такие розыгрыши.

– Кто? Ты? – изобразила я самое недоверчиво лицо в своей жизни.

– Знаешь, как я разыграл своего товарища на предпоследнем году обучения?

– Ну и как же? Сказал ему, что у него спина белая?

– Я сделал вид, будто бы забыл про его день рождения. Ты тоже можешь так сделать. Представляешь, заходишь ты такая к Эрике, удивлённо оглядываешься по сторонам и спрашиваешь, а в честь чего она устроила вечеринку?

Мы с Тони снова посмотрели друг на друга. Я видела, как он пытается не засмеяться, и точно такое же выражение моего лица создавало ему ещё большую трудность держаться перед начальником.

– Ну так что, Тони, – обратилась я к нему, – заедешь за мной в семь вечера?

И правда, ровно в семь часов, когда на улице уже было темно, как ночью, полицейская машина, которую отец специально выдал Тони, чтобы он мог общаться с ним по рации, стояла возле нашего дома.

– Значит, это и есть новый папин коллега? – обратилась ко мне мама.

– Да, его зовут Тони Райт.

– Он выглядит хорошо.

Мама незаметно посмотрела в окно, прикрываясь шторкой, чтобы Тони не заметил её. Стоял он метрах в семи от неё, но она разглядела его полностью. В свои тридцать девять лет она обладает прекрасным зрением, которое не передалось по наследству ни мне, ни Брэдли. Зачастую она любит говорить, что полезные овощи и фрукты помогли ей сохранить все сто процентов зрения, но на самом деле ей просто повезло с генами, глаза моей бабушки тоже никогда не давали сбой, она и сейчас, в шестьдесят пять видит лучше меня с братом.

– То, что он заезжает за тобой не стоит рассматривать, как свидание? – уточнила у меня мама.

– Нет, конечно, – отмахнулась я. – Если это было бы так, то мой отец давно бы уже закрыл его за решёткой.

Она засмеялась, снова выглядывая из окна.

– Я пошла, – сказала я, докрашивая правый глаз.

– Будь осторожна, – сказала мама. Теперь каждое утро, уходя в школу, я слышала эту фразу. Все дети Тенебриса слышали её, но лишь малость придавали значение.

– Электрошокер взяла?

– Да, он здесь, – я загнула чёрную кофту, показывая небольшое устройство, торчащее из тёмно-бардовых джинс.

– Отлично.

Мама поцеловала меня и открыла мне двери. Так теперь было всегда; обычное утро превращалось в проводы меня в школу, будто бы я уходила в армию. Я вышла на крыльцо и про себя заметила, что на улице довольно тепло, и возможно, я зря надела тёплую кофту, которую обычно носила зимой, когда холодный ветер пробирался в дом сквозь неутеплённые окна. Я забралась на переднее сиденье полицейской машины, где Тони, должно быть, уже заждался меня.

– Привет, – сказала я. Он кивком поприветствовал меня и завёл машину.

– Давай так, – сказала я, пока мы ехали. – Я зайду в дом, а минут через семь придёшь ты.

– Мне нужно будет показать удостоверение?

– Конечно, только смотри, чтобы она не увидела графу, где написано Тенебрис.

– Ладно, – кивнул он.

– Спасибо, что помогаешь мне, с меня шоколадка.

– Я не ем сладкое, – усмехнулся он.

– Серьёзно?

– Мне ничего не нужно.

– Я всё равно найду способ отблагодарить тебя, – улыбнулась я и снова попросила его завернуть за угол.

– Как ты разыгрывала её в прошлом году?

– В прошлом году мы вместе с друзьями записали ей шуточное поздравление, которое потом транслировали по городскому радио, – улыбнулась я. – Мы сказали, что разыскивается Эрика Хьюз за то, что она слишком стильно одевается. В прошлом году мой розыгрыш был лучше.

– А зачем это вообще? – спросил Тони.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Мне нравится устраивать что-то интересное.

– Ты, то есть, бунтарка?

– Не-ет, – протянула я. – Я просто люблю веселье.

Отец говорит, что розыгрыши – это типичный пример того, что я застряла в детстве и не желаю вылазить оттуда. Иногда мне кажется, что он прав. Иногда мне тоже кажется, что мне пора взрослеть. Но я ничего не могу поделать с собой: каждый раз, когда у Кевина, Фила и Эрики рождается новый необычный план, я чувствую огромное желание осуществить его.