Раздаются шаги, но я слишком напугана, чтобы посмотреть вверх, поэтому просто сосредоточилась на том, чтобы почесать живот песика.

— Тебе не следовало отправлять его обратно ко мне. Он помог бы больше, если бы был там, — тянет Нокс, и когда я поднимаю на него глаза, он выглядит… пьяным.

Я поднимаю плечо. — Я не отправляла его. Это сделали мои узы, они взяли верх и прогнали его. Возможно, они знали, что он… черт, я не знаю, что бы он сделал.

Нокс подходит к тому месту, где мы оба скрючились, проводит рукой по животу Брута рядом с моей. — Он бы рассказал мне, что происходит, и мне пришлось бы решать, что делать. Ты не выглядишь слишком расстроенной из-за Связи, может, ты правильно сделала, что отослала его, чтобы у тебя появилась возможность поймать Грифона в ловушку именно так, как ты хотела.

Этот человек никогда не будет иметь для меня смысла, клянусь Богом. — А когда ты прижал меня к стене в коридоре, это тоже я заманила тебя в ловушку?

Он кривит губы, и его лицо меняется от подвыпившего, но спокойного вида, до разъяренной маски Дрейвена, которую я уже более чем привыкла видеть. — Я знаю лучше, чем поддаваться на уловки связи. Если мне нужны мои силы, это не значит, что я позволю приковать себя к яду.

Я внимательно, долго смотрю на него, мои узы затихают в груди при виде его растрепанного вида. Он выглядит как очень хорошо собранный, очень контролируемый, хаотичный беспорядок. Я напоминаю себе, что он также скорбит по важному для него человеку, и что всего несколько недель назад я держала его за руку во время поминальной службы.

Он также позволил мне.

Я убираю руку от живота Брута и откидываюсь на спинку стула, чтобы почесать щенка за ушами, когда он бежит за моей рукой, жаждая еще больше любви, но я не свожу глаз с Нокса, не отрываясь. — Если тебе нужно верить, что я именно такая, Нокс, то я не буду пытаться тебя переубедить. Если тебе нужно, чтобы я была злодейкой в твоей истории, чтобы прожить свой день, тогда я приму это. Но ты не станешь злодеем в моей истории, как бы ни старался. Теперь у меня гораздо лучшее представление о тебе, и я не доставлю тебе удовольствия быть большим злодеем в моем мире.

Он реагирует так, как будто я ему угрожаю.

Откатившись назад на пятки с защитным и агрессивным взглядом на меня, его глаза опускаются вниз, где Брут смотрит на него. Я не уверена, в какую сторону он думает, что все пойдет, но я никогда в жизни не была так уверена в чем-то, как в том, что Брут не причинит мне вреда.

Я не уверена, что это из-за того, что мои узы знают, что его дар никогда не причинит мне вреда, что Брут может быть единственной частью Нокса, которая не желает мне зла, или что я просто высокомерна относительно уровня своей силы, но я не волнуюсь.

Жаль, что Атлас, Гейб и Грифон не чувствуют того же.

— Отойди от нее нахрен!

— Блядь, Оли, просто отойди от него.

— Не трогай мою Привязанную, Нокс. Просто уйди. — Руки Грифона обхватывают мои предплечья и поднимают меня на ноги, я отступаю назад, прежде чем он ставит меня позади себя.

Брут движется со мной, уворачиваясь от Грифона, чтобы остаться у моих ног, а Гейбу приходится удерживать Атласа от попытки пнуть моего драгоценного щенка.

Я пристально смотрю на него, и когда он, наконец, перестает ругаться, отпрянув от Гейба, он огрызается: — Он гребаный шпион Дрейвена, а не домашнее животное! Ты не в безопасности от этого засранца, если эта штука будет преследовать тебя повсюду.

Я протягиваю руку и позволяю Бруту вскарабкаться наверх и примоститься за моим ухом, где ему и место, вне поля зрения, но рядом со мной и даря мне безграничный комфорт. Впервые за все утро я чувствую, что могу справиться с той неразберихой, в которой оказалась.

Нокс явно не чувствует того же самого, поэтому когда оказывается на другом конце одного из злобно-яростных взглядов Грифона, он огрызается: — Ты действительно собираешься притворяться, что она какая-то драгоценная маленькая невинная Связная теперь, когда трахнул ее? Это должно быть…

— Не надо.

Нокс смеется над ним, своим ближайшим другом, и на мгновение мне кажется, что Грифон собирается замахнуться на него, но он просто делает глубокий вдох, а затем говорит: — Иди проспись. Это была напряженная ночь, а ты выглядишь дерьмово.

***

Поездка до кафе прошла спокойно.

Грифон очень целомудренно поцеловал меня в волосы, когда оставил с Гейбом и Атласом, его телефон звонил от проблем, которые ему и его команде ТакTим нужно было решить, и он ушел прежде, чем я успела попрощаться.

Гейб на мгновение замолчал, затем взял меня за руку, притянул к себе, и мы вместе направились к гаражу. Атлас последовал за нами, не говоря ни слова. Он не пытался дотронуться до меня, пока мы не сели в Хеллкэт и не выехали на шоссе. Я наконец перевела дыхание, когда его рука накрыла мое колено, его пальцы, как всегда, теребили ткань моих джинсов.

По крайней мере, он не злится на меня.

Когда я спешу в кафе, Сейдж, Сойер, Грей и Феликс уже ждут меня.

Они сидят в кабинке моих Связных, перед ними кофе и сэндвичи. Когда я вхожу с Атласом и Гейбом за спиной, Сейдж бьет Сойера по руке, когда тот открывает рот с сальной ухмылкой.

Я обожаю эту девушку.

Гейб и Атлас берут дополнительные стулья, чтобы подтянуться к кабинке и присоединиться к нашим друзьям, пока я пробираюсь в подсобку, чтобы спрятать свою сумку. Глория вежливо, но немного холодно приветствует меня. У меня сводит живот от этого, но вместо того, чтобы позволить себе размышлять о том, из-за чего она на меня сердится, я погружаюсь в напряженную смену.

Китти – просто кошмар.

Она отказывается отойти от кассы, чтобы помочь, даже когда она прошла через очередь, поэтому я провожу всю смену, бегая как сумасшедшая.

Мои друзья все разбегаются через час после того, как не могут поймать меня, чтобы поговорить, но мои Связные остаются на месте, чтобы дождаться конца моей смены. Атлас переходит на холодный чай после третьего кофе, а Гейб просто пьет латте, как будто планирует всю ночь не спать.

Мне приходится мыть огромную часть пола после того, как ребенок одного из клиентов выливает на пол весь молочный коктейль. Никто не пытается извиниться за беспорядок, что приводит меня в чувства, но я просто натягиваю на лицо успокаивающую улыбку, как будто это не самая худшая чертова смена с тех пор, как я здесь работаю.

Вторая половина дня тянется, кажется, несколько дней.

Когда мы, наконец, закрываемся, Атлас и Гейб хмуро смотрят на меня, когда я выпроваживаю их из здания, чтобы я могла помыть швабру, а Китти исчезает в подсобке, чтобы посидеть в своем телефоне и не убираться, что требуется сделать. Глория не говорит ей об этом ни слова, поэтому я снова просто закрываю рот и принимаюсь за дело.

Я думаю, что у меня отлично получается доказывать, что я хороший работник, полезный для бизнеса Глории, и я с пониманием отношусь к вынужденным отлучкам.

Боже, как я ошибаюсь.

Когда я навела идеальную чистоту, пересчитала кассу и отложила дневной депозит, чтобы Глория забрала его с собой, Китти наконец появляется из подсобки, одетая в свою обычную одежду, с сумкой, уже перекинутой через плечо. Она ухмыляется мне и откидывает волосы на плечо самодовольным движением, от которого у меня сводит зубы.

— Иди, Китти, — говорит Глория, махая девушке рукой, чтобы выпроводить ее через заднюю дверь, и игнорируя то, как она ругается себе под нос по этому поводу. Никто никогда не осуждает эту девушку за ее поведение или плохую рабочую этику, и это меня немного гнетет.

Но платят здесь хорошо, поэтому я собираюсь держать рот на замке.

Когда за ней закрывается дверь и Глория поворачивается ко мне, я говорю: — Извините за все эти отгулы, которые у меня были, обещаю, что это не….

Она прерывает меня. — Эти твои Связные ждут снаружи, так что я не собираюсь тебя задерживать. Тебе нужно оставить свой фартук, ты больше не будешь здесь работать. У меня здесь твоя зарплата за то, что тебе причитается за сегодня, мне не нужно снова тебя видеть.