Наивный дурак.

Все еще такой.

Все еще ничего не смыслю в сексе и отношениях, как ребенок, запертый в теле мужчины.

Может, я и большой, но внутри всего лишь девственник, который понятия не имеет, чего хочет и что делает.

Вычеркните это: я знаю, чего хочу — губы Чарли на моих губах, ее тело, прижимающееся к моему. И если она не поторопится и не поцелует меня, я сойду с ума, черт возьми.

Шарлотта Эдмондс вся такая милая, мягкая и сексуальная, и я обнимаю ее за талию, звук ее дыхания и тепло ее тела приводят меня в смятение.

Активизируя гормоны.

Моему либидо не уделялось должного внимания, если не считать мастурбации. Хотя это не в счет. Слышал, что это дерьмовая замена тому, чтобы на самом деле кого-то трахнуть, и не могу себе представить это, даже близко. Я никогда не погружался в теплую, влажную киску, но здравый смысл подсказывает, что моя правая рука ни в коем случае не чувствуется также, даже покрытая смазкой.

— Меня действительно давно не целовали, — наконец говорит она, не сводя глаз с моих губ.

— То же самое.

— Ты когда-нибудь слышал такую поговорку: «У меня так давно не было секса, что я забыла, как стонать. Что, если я все испорчу и начну лаять?» Прямо сейчас я чувствую себя именно так, за исключением того, что мы не занимаемся сексом. Очевидно.

— Я не слышал, чтобы так говорили. — Смех вырывается из моего горла. Цитата веселая и до неловкости точная, когда дело касается меня. — Откуда это взялось? — спрашиваю я.

— Из интернета, Instagram. Она применима ко многим вещам. — Ее хихиканье становится нервным, когда она ерзает, я все еще обнимаю ее. Чарли не сделала ни малейшего движения, чтобы отстраниться — хороший знак, и я очень хочу, чтобы она быстрее поцеловала меня. — Мне нравятся твои губы.

Ей нравятся мои губы. Мои волосы. Ямочка у меня на подбородке. Мои широкие плечи, где покоятся ее руки. Её пальцы раскинуты веером, большие пальцы разминают ткань моей мягкой футболки. Сомневаюсь, что она знает, что делает это, двигаясь инстинктивно, стоя передо мной, поглаживая верхнюю часть моего тела.

В тишине мы еще немного смотрим друг на друга. Это должно быть странно… даже неловко, но это не так. Никакого давления. Ничто не кажется вынужденным.

Чарли разрушает чары.

— Технически, это не первый наш поцелуй.

— Технически, да. — Мы коротко поцеловались на моей кухне, прежде чем ворвались мои гребаные соседи по комнате.

— Так что… ничего страшного. — Это звучит подозрительно, как будто ей приходится уговаривать себя не нервничать — совсем как мне приходилось делать, когда я был моложе, готовясь к футбольному матчу.

— Ничего страшного.

— Я имею в виду… это займет всего несколько секунд, верно?

«Верно».

Девушка вздыхает, играя пальцами с моими волосами.

— Ага.

Чарли наклоняет голову набок.

— Не уверена, что я чувствую, когда ты это говоришь.

— Да?

— Да. По какой-то причине…

— Это тебя беспокоит? — Хм. Странная вещь, чтобы придираться, но неважно. Я делаю мысленную пометку использовать больше слов, когда отвечаю ей, а не такие глупые, как «да» и «ага».

— Да. Хотя я не совсем понимаю, почему.

— Хм. — Дерьмо. Ну вот, снова.

Чарли тянет время, и я ее не виню. Я тоже комок нервов. Чем дольше мы здесь стоим, тем сильнее меня начинает тошнить. Это хуже, чем нервы, которые у меня были перед Кубком колледжа — первым крупным чемпионатом, в котором я когда-либо играл. Пятьдесят тысяч орущих футбольных фанатов не идут ни в какое сравнение с этим моментом.

— Шарлотта. — Я бы хотел, чтобы мой голос не звучал так слабо.

— Знаю, знаю, дойдём до этого. Просто дай мне минутку.

— Просто забудь об этом. — Убираю руки от ее тела.

— Нет! Не надо!

— Хорошо. Ладно, извини. — Я сдерживаю смех, когда она берет мои руки и кладет их обратно на свое тело. Снова на талию, где это кажется правильным.

Им, черт возьми, там самое место.

— Прости. — Она приглаживает несколько выбившихся волосков, собираясь с силами. — Я не хотела, чтобы ты перестал прикасаться ко мне, я просто… Ты понимаешь, что я имею в виду.

Понимаю. Она нервничает и суетится, как шлюха в церкви.

— Хорошо. Я собираюсь поцеловать тебя сейчас. Ты готов?

Ее заявление почти заставляет меня рассмеяться, но она серьезна, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы остановить шум, который подкрадывается к моему горлу.

— Аг… — я делаю паузу, поправляя себя. — Готов, как никогда.

— Хорошо.

Я закрываю рот, стараясь не сжимать губы от волнения, когда Чарли поднимается на цыпочки и наклоняется вперед, грудь снова прижимается к моей груди. Трудно сказать, носит ли она бюстгальтер с подкладкой или нет, но, черт возьми, ощущение сисек на моем теле потрясающее.

Нереальное.

Я стою прямо и неподвижно, как столб, силой воли пытаясь удержать свой член от того, чтобы он не затвердел, когда ее губы нависают над моими, теплое дыхание из ее носа и рта скользит по моей коже. Она колеблется, изучая мое лицо, по-видимому, в поисках идеального места для поцелуя.

Начинает с уголка моего рта, нежное нажатие ее губ касается небольшого углубления. Отстраняется.

Тихонько напевает и хмыкает, прежде чем придвинуться во второй раз.

Целует ямочку на моем подбородке, которая ей так нравится.

Это щекотно, и я подавляю смешок.

«Сколько тебе, пять? Господи, Джексон, сосредоточься».

Глаза Чарли прикованы к моим губам — я вижу их, несмотря на свет, льющийся из-за ее спины и падающий мне в глаза, ослепляя меня. Может, я и не вижу ничего, кроме ее силуэта, но все равно вижу интерес в ее взгляде.

Свет внезапно мигает и гаснет, звук лопнувшей лампочки — единственный признак того, что кто-то не выключил его изнутри дома.

Становится темно. Так темно, что мы стоим и ждем, пока наши глаза привыкнут, слышно только наше дыхание и медленно проезжающий мимо автомобиль. Я наблюдаю боковым зрением, как он останавливается на светофоре, стоит там слишком долго, его водитель скорее всего пишет смс.

Руки Чарли обхватывают мою челюсть, напоминая мне, как хорошо это было, когда она делала это раньше, только на этот раз, как будто девушка запоминает черты моего лица, когда не может их видеть.

Наконец-то, при полной луне, я могу видеть ее лучше, чем мог бы видеть при свете на крыльце. Девушка насторожена, заинтересована, красива. Сосредоточена на своей цели, как будто я не стою здесь с ней, хотя я — объект ее миссии.

Я втягиваю воздух, когда ее губы, наконец, нависают над моим ртом. На самом деле с трудом делаю чертов вдох, вдыхаю, как будто кто-то положил свои ледяные руки мне на живот. Или ударил меня электрошокером. Или… собирался поцеловать меня прямо в губы.

Боже, я такой чертов ребенок. Мой желудок сводит от нервов — мне уже за двадцать, черт возьми, я не долбаный мальчишка.

Чарли наконец-то прижимается своими губами к моим. Крепко. Наши губы встречаются. Теплые. Мягкие. Пухлые.

Она стоит там, не двигаясь, позволяя простому поцелую закипеть, навсегда татуируя мой рот своим отпечатком.

Он горит. Поет.

Наэлектризовывает меня.

И все же я не двигаюсь, вместо этого позволяя своим рукам парить у ее талии, почти касаясь, но не совсем, слишком боясь двигаться — как олень, пойманный светом фар.

Я никогда не бываю таким пассивным, как сейчас, обычно я решителен и полон сил. Я привык действовать. Как принимающий в футбольной команде, я парень, который управляет мячом. Лидер.

А сейчас я позволяю какой-то девчонке прижимать меня к стене на ее крыльце, командовать и брать все под контроль. Обычно это моя работа.

Это освежает.

Сладкий рот Чарли приоткрывается, и мой автоматически тоже — совсем чуть-чуть, наши намерения совпадают.

Языки осторожно соприкасаются, мой нерешительно, желая и нуждаясь в том, чтобы Чарли указала путь. Черт возьми, хотел бы я знать, что делать.

Природа берет верх, мой язык решительно встречается с ее. Я чувствую мед и сахар, это все сексуально и влажно. Невинно. Хотя не совсем, когда Чарли открывает рот шире, чтобы я мог двигать языком глубже.