– Я не держу слуг, – ответил сарби. – И я не женат.

– Кто же тогда тебе готовит?

– Обычно это делаю я сам.

– Но ты же шоно.

– И что?

– Разве для тебя не должны готовить?

– Для меня иногда готовят, ты прав, но это делается по собственной воле тех, кто хочет выразить своё уважение ко мне. Но если я захочу есть, я сам могу обеспечить себя пропитанием.

– Я готовить действительно не умею, – вздохнул Юрген.

– Значит, будешь есть то же, что и я, и тогда же, когда я.

– Хорошо.

– Побудь здесь, а у меня есть дела. Если хочешь погулять по шоносару, пожалуйста. Когда вернусь, пообедаем.

С этими словами Оташ ушёл. Юрген остался сидеть у очага. С одной стороны, ему было интересно погулять, но другой, он боялся, что не найдёт обратной дороги. Конечно, можно было спросить, но Шу не был уверен, что многие здесь могли говорить на языке нортов, а показывать свои знания было нельзя.

Шу ещё раз осмотрелся. Пол гера был устлан меховыми и шерстяными подстилками, вещей больше никаких не наблюдалось. Юрген догадывался, что всё необходимое хранилось в сундуке и ларе. Сначала он заглянул в ларь, откуда Оташ доставал посуду. Помимо кухонной утвари, там лежали мешочки с какой-то пряной травой и ещё небольшие деревянные фигурки, изображавшие коня и волка. Юрген закрыл ларь и подошёл к сундуку. Если бы он был заперт, Шу не стал бы предпринимать никаких попыток узнать, что внутри, но сундук был без замка. В нём обнаружилась одежда, и Юргену стало неловко, когда он решился посмотреть, было ли что-то под ней. Он решил, что быстро посмотрит и всё. На самом дне сундука лежал свиток. Юрген бросил взгляд на выход, убедился, что никого нет, а затем достал его и развернул. Свиток оказался сводом законов.

Должно любить и уважать друг друга.

Нельзя красть, нельзя лжесвидетельствовать и быть предателем. Нарушение карается смертью.

Должно почитать старших. Нарушение карается смертью.

Нельзя прелюбодействовать.

Все мужчины должны состоять в войске.

Каждый воин должен следить за состоянием своего оружия.

Запрещено грабить покорившегося врага. Нарушение карается смертью.

Воины, не выполнившие волю шоно, караются смертью.

Шпионов приговаривать к смерти.

Юрген выронил свиток. Быстро подняв его, он положил его обратно на дно сундука, прикрыл одеждой и опустил на место крышку.

Оташ знал, что в шоносаре за его отсутствие ничего не случилось, потому что если бы что-то произошло, то ему уже бы сообщили. Да и доверял он Сагдаю, который оставался здесь за главного. Оташ сразу направился в гер Сабиры, своей мачехи. У входа, как и положено, стояло два стражника. Увидев шоно, они расступились, пропуская его в гер.

– Ну, здравствуй, – проговорила Сабира, когда Оташ зашёл. Ему казалось, что горе изменило её, и Сабира стала выглядеть старше. Но её глаза были прежними. Глаза женщины, которую невозможно сломить.

– Здравствуй, – ответил Оташ.

– Как прошла свадьба?

– Хорошо. Король не обидит Асиму. Он достойный человек.

– Я рада это слышать. Значит, теперь я мать королевы Нэжвилля.

– Тебя только это волнует?

– Это тебя должно волновать. Ты мог бы получить Нэжвилль на тарелочке.

– Жизнь тебя не учит.

– Кто стал бы главой Нэжвилля, если бы короля не стало? Асима. Она сарби. Она твоя сестра.

Оташ только покачал головой.

– Может быть, ты ещё одумаешься, – проговорила Сабира. – Есть ещё какие-нибудь новости?

– В шоносаре теперь будет жить посол Нэжвилля, – ответил шоно.

– Ты ещё и нортов сюда пустил. Опять.

– От нортов шоносару ещё никогда не было плохо.

– Разве? А не норты ли помешали Данжуру завоевать Серес?

– А не твой ли муж стал шоно после смерти Данжура?

– Ты такой же недальновидный, как и твой отец.

– Хватит. У тебя есть просьбы? Еда? Одежда?

– Мне нужна бумага.

– Для чего?

– Хочу записывать стихи и песни. Те, что я пела Газизу, когда он был маленьким.

– Хорошо, я дам тебе бумагу. Но если ты попробуешь связаться с кем-то, ты будешь наказана. Как и тот человек.

Сказав так, Оташ покинул гер. К себе он вернулся уже с мясом барашка, которого забили по случаю возвращения шоно, свежим хлебом и кумысом. Юрген так и сидел у очага.

– У тебя много бумаги? – спросил Оташ.

– Пока да, – кивнул Шу.

– Отнеси моей мачехе один свиток, а я пока поставлю варить мясо.

– Как я найду гер твоей мачехи?

– Дай свою бумагу, я нарисую на обратной стороне. Это недалеко.

– Ты говорил, что её охраняют? А меня пустят?

– Пустят, если покажешь им вот это, – и Оташ достал из ларя фигурку волка и протянул Юргену. – Это моего отца. Все знают, что он подарил его мне. Носи его с собой. Только смотри, не потеряй.

– Не потеряю, – пообещал Шу.

План, нарисованный шоно, оказался достаточно понятным, и Юрген зашагал к Сабире. Он ловил на себе заинтересованные взгляды местных, но чувствовал, что был далеко не первым нортом в шоносаре. Наконец, он нашёл нужный гер и увидел перед ним стражников. Подойдя к ним, он продемонстрировал волка, и его пропустили внутрь. Юрген почему-то думал, что увидит старую женщину, хотя королева Асима была совсем юной. Сабира вовсе не была старой. Возможно, она была одного возраста с его родителями. Увидев норта, Сабира спросила:

– Ты приехал с послом?

– Я не знаю вашего языка, – ответил Юрген и протянул бумагу, – вот.

– Оташ пустил в свой гер норта? Ну и дела.

Шу развернулся к выходу.

– Аги! – вдруг крикнула Сабира, и в гер заглянул один из стражников. – Позови Эсфиру.

Кивнув, Аги вышел из гера вместе с Юргеном, а затем вдруг схватил его за руку. Шу вздрогнул.

– Чего тебе?

– Эсфира, – сказал стражник.

– И что?

– Ты, – Аги показал пальцами ножки. – Эсфира. Сюда.

– Я вам, что, мальчик на побегушках? Сначала я пойду к шоно. Потом ваша Эсфира.

Когда Юрген вернулся в гер Оташа, тот уже поставил мясо на огонь.

– Там Сабира попросила позвать какую-то Эсфиру, – сказал Шу. – Охранник почему-то решил, что я могу её позвать.

– Ему нельзя отлучаться от гера, пока его не сменят. Их всегда должно быть двое. Обычно они подзывают кого-то, кто оказывается неподалёку.

– Так что, мне идти её звать?

– Сходи. Тебе же нужно изучать шоносар.

– А кто такая эта Эсфира?

– Дочка Данжура.

– А Данжур?

– Был шоно до моего отца. Эсфира сама вызвалась ухаживать за Сабирой.

– Ты ей доверяешь?

– Нет. Но кто-то же должен ухаживать за Сабирой.

– И где мне её искать? Опять нарисуешь? Я, между прочим, с трудом дорогу назад нашёл без плана.

– Тренируй память. Дойдёшь до гера Сабиры. Оттуда прямо на восток, пока не увидишь кузню. Гер Эсфиры и Гэрэла напротив кузни.

– Ну, а как я ей объясню?

– Эсфира немного знает язык нортов. Иди. Всё равно мясу ещё долго вариться.

Юрген снова пошёл к геру Сабиры и вдруг увидел Рейна, который будто бы прогуливался.

– Как успехи? – поинтересовался Арчибальд.

– Вы знаете закон шоносара? – спросил Юрген.

– Знаю, что у сарби есть закон, который провозгласили ещё много лет назад. Но сам лично я его не слышал и не видел.

– Зато я видел. Знаете, что со мной сделают, если узнают, чем я занимаюсь?

– Что же?

– Меня убьют.

– Если вам страшно, вы можете прямо сейчас сесть на своего коня и вернуться в Нэжвилль. Я вас не задерживаю.

– И жениться?

– Вряд ли за вас уже кто-то снова заступится.

– Нет, я останусь.

– Похвально. Так как успехи, господин Шу?

– Про Сабиру знаете?

– Нет, не вполне.

– Это мать нашей королевы. Она здесь под стражей. Потому что она как-то замешана в убийстве бывшего шоно, и это она направляла Газиза, когда тот пошёл войной на Фейсалию. И вроде бы она пыталась убить Оташа. Но Оташ не стал её убивать, потому что она мать его сестры. Мне кажется, шоно очень добрый.