Я была раздраженной и уставшей. Я была такой практически с тех пор, как мы с Нейтом расстались. Ночью я не могла расслабиться настолько, чтобы заснуть, и, хотя я пыталась вздремнуть перед ночными мероприятиями, мне это не всегда удавалось. Коко предложила мне взять несколько дней отпуска, может быть, съездить на север, навестить Мию и немного отдохнуть. Она была уверена, что Эми справится с запланированными мероприятиями, и даже вызвалась быть на связи, если Эми понадобится помощь. Я навещала Коко в начале недели, и она сказала, что отчаянно хотела выбраться из дома.

Но она была счастлива. Кто бы не был на ее месте? Ее новорожденная девочка была здоровой и красивой, муж был на седьмом небе от счастья, а свекровь помогала с мальчиками. Когда я вышла из их дома, всю дорогу домой повторяла аффирмацию, стараясь не позволить зависти разъедать мое счастье за нее. Коко не виновата в том, что я все еще безнадежно влюблена в Нейта.

Он не выходил у меня из головы. Снова и снова я вспоминала нашу последнюю встречу, размышляя, не поступила ли я неправильно.

Должна ли я была выгнать его? Потребовать больше ответов? Обращаться с ним вежливо? Сказать ему правду — что я его не разлюбила, и согласилась на работу на севере только для того, чтобы увеличить расстояние между нами?

Но у меня не было ответов. Я даже не рассказала сестрам о перепихоне после разрыва — мне было слишком стыдно. Почему-то я знала, что ни одна из них не сдалась бы. Они были бы сильнее, смогли бы противостоять его поцелуям, его прикосновениям и его дешевым уколам в мою совесть. Было очевидно, что он был несчастен, и я была рада. Он заслужил это.

— Я заслуживаю поддержки, любви и потрясающих отношений, — сказала я. И верила в свое утверждение. Я действительно верила.

Но я была слаба, и боялась, что всегда буду такой.

Расстояние поможет.

***

Чуть позже 10 часов я свернула на круговую гравийную дорожку перед красивым фермерским домом во французском стиле. Миа и Лукас вышли из парадной двери и тепло поприветствовали меня. Лукас поцеловал меня в обе щеки и взял маленький чемоданчик из багажника, а Миа обняла меня еще крепче.

— Я так рада, что ты здесь, — сказала она, взяв меня за руку. — Я устроила тебя в одном из лучших маленьких гостевых коттеджей на территории отеля. Лукас уже включил отопление, так что тебе должно быть хорошо и уютно.

— Звучит неплохо.

Здесь определенно холоднее, чем в Детройте. Уютный маленький коттедж звучал идеально. Еще лучше было бы, если бы было с кем его разделить.

Я выкинула эту мысль из головы.

— Я отнесу твой чемодан, — предложил Лукас.

Я улыбнулась красивому мужчине, который говорил с легким французским акцентом. Его обросшая челюсть и худощавый вид напомнили мне Нейта.

— Спасибо.

— Ты голодна? — спросила Миа, ведя меня в дом.

— Вообще-то, да.

— Отлично. Я принесу тебе ужин, и мы выпьем вина. Присаживайся на кухне. Дети уже легли спать, так что у нас будет много времени, чтобы наверстать упущенное.

Я последовала за ней в большую просторную кухню в задней части дома, которая была сделана по образцу кухни в замке семьи Лукаса на юге Франции, где они поженились. Конечно, она была прекрасна: много натурального камня нейтральных оттенков, темные деревянные балки под потолком, стены мягкого грифельно-серого цвета, белые шкафы с открытыми полками и фирменное цветовое решение Мии — ярко-розовые цветы в стеклянной вазе на стойке. Я выбрала табурет у мраморной стойки и наблюдала, как Миа суетится на кухне, разогревая что-то в большой кастрюле на плите, которая пахла просто восхитительно. Она выглядела очаровательно — джинсы с манжетами чуть выше щиколотки, бордовые бархатные туфли, черная рубашка с длинными рукавами и серый шарф-бесконечность на шее, волосы закручены в беспорядочный пучок. И она выглядела счастливой.

— Итак, у нас не было возможности поговорить с тех пор, как ты написала мне сообщение, — сказала Миа, протягивая мне сложенную льняную салфетку. — Расскажи мне, что с тобой происходит

— Ты имеешь в виду, почему я согласилась на эту работу?

— Конечно, можешь начать с этого.

— Я хочу перемен, — я развернула салфетку и положила ее на колени.

Она кивнула, придвигая к себе 3 бокала с вином.

— Хорошо.

— И мне очень нравится то, что я делаю, но новая площадка будет хорошим творческим вызовом, я думаю.

— Конечно.

— А с Нейтом у нас все как-то развалилось, — призналась я, разглаживая салфетку на джинсах.

— Мне интересны подробности, — Миа достала бутылку вина из холодильника под стойкой, когда Лукас вошел через заднюю дверь.

— Да, — я сделала дрожащий вдох, надеясь, что смогу говорить об этом без слез. — Это произошло как-то неожиданно.

— Я сделаю это, детка, — Лукас взял у Мии штопор и открыл бутылку.

Она быстро похлопала его по заднице, а затем подошла к плите, чтобы помешать все, что было в кастрюле.

— Что именно произошло? — спросила она меня.

— Трудно сказать, что именно. У нас было то, что я считала потрясающим, пару недель, а потом бум — это просто взорвалось.

— Взорвалось? — спросила она, поднимаясь на цыпочки, чтобы достать с верхней полки большую неглубокую миску. — Или он все испортил?

Лукас поставил передо мной бокал вина.

— Знаешь, Миа, это может быть что-то вроде личного дела, — сказал он жене.

Она обернулась, и бросила на него неодобрительный взгляд.

— Девушки любят говорить о таких вещах. Уходи, если не хочешь об этом слышать.

Он поднял обе руки.

— Я в порядке, если Эмми в порядке.

— Я в порядке, — вздохнула я. — Я имею в виду, что не против поговорить об этом. Я все еще не отошла от разрыва. Отвечая на твой вопрос, да, он все испортил. Думаю, мы стали слишком близки для его комфорта.

Лукас прислонился спиной к стойке, держа в руке бокал с вином, и кивнул.

— Звучит как типичный поступок парня.

Миа вылила все, что разогрела, в миску и взяла ложку из ящика, закрыв ящик бедром.

— Дорогой, нарежь, пожалуйста, багет на стойке, — попросила она Лукаса.

— Конечно.

— Так ты думаешь, он специально все испортил? — она поставила передо мной миску и ложку. — Вот. Говяжий бургиньон лечит все.

Я вдохнула ароматное, исходящее паром рагу, и у меня потекли слюнки.

— Возможно, ты права. Запах невероятный.

Миа улыбнулась, и подняла свой бокал.

— Приятного аппетита.

Я взяла ложку, и принялась за еду, рассказывая им все в подробностях — насколько осторожной, как мне казалось, я была; как замечательно видеть, как Нейт взрослеет и начинает любить свою маленькую дочь; как на меня подействовали изменения в нем; как изучение истории его семьи и посещение дома его детства открыли так много нового о его эмоциональном облике. Они задумчиво слушали, сочувственно комментировали, наливали еще вина.

— Но в итоге либо он совсем не изменился, и я увидела только то, что хотела увидеть, либо он испугался, и решил закончить отношения, пока они не зашли дальше, — я протерла дно своей миски кусочком хлеба.

— Хм, — Миа поднесла свой бокал с вином к губам. К этому времени она сидела на табурете рядом со мной.

— Думаю, он испугался, — сказал Лукас. — Так же, как и Миа.

Я удивленно посмотрела на своего родственника.

— Что? — вскрикнула Миа, усаживаясь повыше. — Я не испугалась. Это все ты: «Брак бесполезен, и я никогда не хочу детей», — она изобразила его глубокий голос и подчеркнула его французский акцент.

Он рассмеялся.

— Но сразу после нашей встречи, когда мы еще были во Франции в конце твоего отпуска, ты хотела все отменить. Я хотел посмотреть, к чему это может привести.

— Ох, да, — позвоночник Мии слегка расслабился. — Я всегда забываю об этом, — она немного успокоилась. — Но я сделала это только потому, что думала, что в конечном итоге для нас нет никакой надежды — я хотела мужа и семью в 30 лет, а мне уже было 28…