— Привет, что происходит? — спросила она.

— Мы с Нейтом расстались прошлой ночью, — я откинулась на подушку, и натянула одеяло. Свежие слезы угрожали пролиться.

Она ахнула.

— О нет! Почему?

— Он сказал, что хочет пространства. Сказал, что не имел в виду ничего из того, что сказал мне накануне вечером.

— Что? Это бессмыслица.

— Знаю, но это то, что произошло, и я расстроена, из-за себя и из-за него. Я почти не спала прошлой ночью.

— Почему бы нам с Марен не прийти с завтраком?

— Я не так уж голодна.

— Бублики? Маффины? Пончики?

— Неважно.

Даже пончики были малопривлекательны.

— Я заеду за Марен, пончиками и кофе. Мы будем у тебя примерно через час.

— Хорошо.

Я повесила трубку, и через несколько минут потащилась в ванную, чтобы принять душ. Я включила воду и, пока ждала, когда она нагреется, совершила ошибку, посмотрев в зеркало. Мои глаза, под которыми были темные круги, налились кровью и были тусклыми. Веки опухли. Цвет лица был бледным. Я посмотрела на свое обнаженное тело, вспомнила, какой прекрасной я чувствовала себя в его объятиях, и мне снова захотелось плакать. Оказавшись в душе, я позволила себе еще раз хорошенько выплакаться, а потом поклялась больше не проливать слез из-за Нейта Пирсона.

После этого я почувствовала себя немного более похожей на человека, но у меня не было сил сушить волосы феном, поэтому, когда я ответила на стук сестер, я была одета в легинсы и свитер, но с еще влажными волосами. Каждая из них обняла меня.

Мы сели в гостиной, Стелла и я на диване, а Марен скрестила ноги на полу.

— Стелла рассказала мне, что произошло. Ты хочешь поговорить об этом? — спросила Марен. — Ты выглядишь такой грустной.

— Я грустная.

Даже крекер не помог мне почувствовать себя лучше, хотя я все равно его ела.

— Значит, он ни с того ни с сего попросил пространство? — спросила Стелла. — Это действительно удивляет меня, после того как я видела вас вместе в пятницу вечером.

— Не только ты удивлена, — сказала я. — Но он сказал мне, что это было притворство. Что он просто говорил то, что, по его мнению, я хотела услышать. И я была той, кто просил полной честности в самом начале, так что… — я пожала плечами.

— Но как ты думаешь, он был честен? — спросила Стелла, ставя свою кофейную чашку на стол. — Или он запаниковал и подумал: «Стоп, мне лучше сделать шаг назад».

— Это хорошая мысль, — Марен кивнула. — Может быть, он не играл в пятницу вечером. Может быть, он играл прошлой ночью.

Я покачала головой.

— Стоп. Я не могу даже думать об этом. Я не хотела никаких игр в этот раз, понимаешь? И чего ему паниковать? Я не давила на него. Ни о чем не просила. И уж точно не теснила его — если что, это он каждый раз выводил нас на новый уровень.

— Вот и я о том же, — задумчиво сказала Стелла. — Может быть, он сам себя напугал.

— А потом выместил это на ней? — спросила Марен.

Стелла кивнула.

— Верно. Он разорвал отношения, чтобы не иметь дело с настоящим чувством близости, которое, как он признался, его пугает.

— Но он не порвал со мной, — сказала я, потянувшись еще за крекером, чувствуя, что разбитое сердце оправдывает еще один. — Он сказал: «Эмми, это не значит, что мы должны перестать общаться», а я такая: «Да, Нейт, значит. Ты только что сказал, что солгал мне».

— О Боже. Он, наверное, думал, что ты все равно займешься сексом, — Марен закатила глаза.

— Или, — сказала Стелла, — он вынуждал тебя уйти, чтобы не чувствовать себя виноватым. Он мог даже обвинить тебя в разрыве.

— Это как-то странно, — сказала Марен.

— Знаешь что? Он и есть странный, — я откусила от своего крекера, и задумалась на мгновение. — Вся эта история с отцовством заставила его переоценить свою жизнь. Он переживает огромные перемены, в себе и в своем будущем. К тому же вчера мы были в доме его мамы и… — я покачала головой. — Это было эмоционально для него, потому что он потерял своего младшего брата от рака, когда ему было 12 лет. Дом хранит много болезненных воспоминаний.

— Это печально, но не дает ему права быть придурком, — Марен потянулась за своей чашкой.

— Нет, но это может помочь объяснить это, — сказала Стелла. — Все эти изменения могли пойти снежным комом и заставить его резко почувствовать реальную угрозу. А дом — это напоминание о ком-то, кого он любил и потерял.

— Тем не менее, — сказала я, — он был полным мудаком и знает это, — я рассказала им о том, как я пришла к нему в квартиру посреди ночи. — И, прежде чем я ушла, он спросил меня, ненавижу ли я его, и думаю, он ожидал, что я отвечу «да».

— Что ты ответила? — спросила Марен.

— Я сказала ему правду. Что не ненавижу его, я ненавижу то, что он сделал. И ненавижу себя за то, что поддалась на его уловку, — мое горло опасно сжалось, и мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не расплакаться.

Стелла подошла и погладила меня по ноге.

— Не вини себя, Эмми. Это не твоя вина.

Но я не могла отделаться от ощущения, что так оно и есть.

Мы помолчали минуту, прежде чем Марен начала хихикать.

— Прости, но я все время представляю себе лицо Нейта, когда ты вручила ему ректальный термометр.

— О, он был так потрясен, — несмотря ни на что, даже я улыбнулась. — Можно было подумать, что я попросила его съесть эту штуку. На самом деле это было довольно забавно.

Позже, когда они уходили, я сказала Марен:

— Твое предложение помочь мне обрести покой и равновесие все еще в силе? Думаю, мне это не помешает.

— Конечно, — ответила она. — Думаю, это отличная идея — использовать эту возможность для работы над собой. Переключить свое внимание на внутреннее «я».

Я кивнула.

— Я бы хотела вырваться из своих пагубных романтических шаблонов. Чувствую, что продолжаю делать одно и то же снова и снова, как хомяк в одном из этих колес. Мне нужно сделать что-то другое, изменить свой подход или что-то в этом роде. Я действительно думала, что Нейт был чем-то особенным, что то, что у нас было, было настоящим, но… — я пожала плечами, когда мои глаза заслезились, — я снова ошиблась.

— Послушай, у меня есть как раз то, что нужно, — сказала она. — Ты можешь встретиться со мной в студии в 4 часа?

На этот вечер у меня не было запланировано никаких рабочих мероприятий, так что я могла.

— Да. Тогда до встречи.

«Как раз то, что нужно», оказалось очень сложным занятием по йоге. Я изо всех сил старалась завести ноги за голову, подтянуть колени к ушам и балансировать на попе с поднятыми вверх руками и ногами, но у меня совершенно не получались все позы, кроме «Счастливого малыша», которая меня даже немного рассмешила, настолько она была жалкой.

Может, это и был ее план с самого начала?

Нет, не может быть.

— Ты не должна смеяться на занятиях, — шепнула мне Марен после занятия. — Люди могут подумать, что ты смеешься над ними.

— Я смеялась над собой, — сказала я ей. — Все эти позы были такими трудными. Я не справилась с каждой из них, и даже в «Счастливом малыше» мне пришлось 3 раза пытаться попасть левой ногой в руку. Разве я не имею права смеяться над собой? Я должна была либо смеяться, либо плакать, и я решила, что плакать будет более неловко.

Марен вздохнула.

— Вместо того, чтобы смеяться над собой, почему бы не сосредоточиться на своем дыхании, на том, что чувствуют твои мышцы, или на том, на что способно твое тело, вместо того чтобы думать об этом как о неудаче? — она протянула мне бутылку воды из холодильника за столом. — Вот, выпей это. Важно соблюдать водный баланс. Ты можешь взять ее с собой на следующее занятие.

— На следующее занятие? Мне придется идти еще на одно? — я уже обливалась потом, и с нетерпением ждала душа, пижамы и бокала вина.

— Думаю, это занятие будет очень полезным для тебя.

— Каким образом? Это еще одно занятие по йоге? Потому что я и так себя плохо чувствую, — и ничто не отвлекало меня от мыслей о Нейте.