Теперь остаётся только надеяться на то, что защитники прибудут вовремя.

Когда к нам снова подходит официантка, мы заказываем два безалкогольных коктейля и гренки. Чтобы хорошенько осмотреться, я оставляю Даню и иду в туалет. По дороге отмечаю про себя как можно больше деталей: и количество официанток, и вход в кухню, и ещё одно окно в закутке у туалета, который, в свою очередь, оказывается общим. Внутри — три кабинки, три раковины, большое и очень грязное зеркало и одинокий писсуар в углу, видимо, для самых раскрепощённых. Только две кабинки из трёх — рабочие. Из них одна занята. Я включаю воду, мою руки. Украдкой поглядываю на занятую кабинку через отражение в зеркале. Дверь не доходит до самого низа, и я вижу ноги в кроссовках. Это определённо мужчина. Когда слышу шум спускающейся воды, тут же выключаю кран и делаю вид, будто поправляю причёску. Открывается дверь, из кабинки выходит молодой человек. Наши взгляды пересекаются, и он улыбается мне. Навскидку, парню немногим за двадцать пять. Одет он очень просто: тёмно-синий свитер, джинсы. На голове беспорядок из светлых волос, торчащих во все стороны. Я бы сказала, что именно так выглядят завсегдатаи подобных заведений, но лицо у парня слишком уж гладкое.

Всё время, которое парень моет руки, он не сводит с меня взгляд. Я старательно это игнорирую.

— Любишь футбол? — вдруг спрашивает он. — Необычное хобби для девчонки.

— Я пришла за компанию с братом, — отвечаю я.

— Тогда могу посоветовать спортбар в паре кварталов отсюда. Местечко намного лучше этой дыры.

— Если это дыра, что ты тогда тут делаешь?

Парень ничего не отвечает. Я решаю, что разговор окончен, и направляюсь к выходу, но незнакомец успевает перехватить меня за локоть.

— Уходи отсюда, если тебе дорог твой брат, — произносит он тихо. — Я серьёзно.

У парня ярко-зелёные глаза, под определённым углом отливающие тёмным золотом. С трудом, но я вырываю свою руку обратно из его цепкой хватки.

— Ты не Вик, случайно? — спрашиваю я, вспоминая слова Жени.

— Откуда знаешь?

Он снова хватает меня за руку, но теперь для того, чтобы взглянуть на моё предплечье. Когда не находит ничего, что бы его заинтересовало, перехватывает другое.

— Я не приносила клятву! — восклицаю я. — Ещё… Но буду. Завтра.

— Стражи прислали новенькую? Они совсем спятили?

— Меня никто не присылал. Я здесь сама по себе.

— Тогда, возвращаясь к тому, что я говорил ранее — уходи. И как можно скорее. Ты понятия не имеешь, что здесь намечается.

Секунду мы с Виком сверлим друг друга взглядами. Затем я говорю:

— Мы уже в ловушке. Когда я шла в туалет, видела, как одна из сирен закрывала входную дверь.

Вик громко ругается и бьёт кулаком по ближайшей раковине. Вместо ожидаемой болевой агонии, которая, как я знаю на своём примере, обычно приходит после подобного выплеска эмоций, трещина идёт по кафелю раковины, а не по руке Вика.

— Ты не человек, — выдыхаю я удивлённо.

— Оборотень, — подтверждает Вик.

— Доброволец?

— Боже, упаси!

— Зачем ты тогда предупредил Женю?

Вик отмахивается, как если бы я не понимала очевидного.

— Так они придут или нет? — вместо ответа спрашивает он. — Защитники?

— Должны.

— Главное, чтобы не опоздали, — Вик усмехается, оглядывая меня. — Я смогу за себя постоять, ты — девчонка, и сирены тебя не тронут, а вот брату твоему наверняка крышка.

Я поджимаю губы. Вик, в противовес мне, изображает на лице беззаботную улыбку и возвращается в зал походкой лёгкой и непринуждённой. У меня же будто на плечах по пять килограммов песка.

Возвращаюсь к Дане, но в глаза ему не смотрю, а сказать и вовсе ничего не успеваю, потому что раздаётся страшный грохот. За ним — крик. Вздрагиваю и оборачиваюсь. Одна из сирен, видимо, не выдержав, перевернула столик, за которым сидят два пожилых человека. На глазах у всех она хватает одного из них за горло и поднимает в воздух.

— Эй! Какого чёрта? — это встаёт красавчик с татуировкой.

За своё возмущение он тут же получает точный удар палкой в руку от сирены за барной стойкой. У палки на конце — острый колышек.

Это копьё.

Едва соображая, я кидаюсь через стол и падаю вместе с Даней на пол. Накрываю его своим телом. Секунда — и это больше не бар, а настоящая преисподняя. Паника, крики, звуки бьющегося стекла, ломающейся мебели и падающих замертво тел смешиваются воедино, превращаясь в общий для всех предсмертный марш.

Бам. Один точный удар по голове.

Ба-бам. Кто-то сегодня не вернётся домой.

Не знаю точно, сколько времени проходит, но для меня оно растягивается на часы, в течение которых я замечаю каждое упавшее тело, слышу каждый, даже самый отдалённый, крик. Брат подо мной пытается пошевелиться, но я не могу позволить ему встать.

В голове звучат слова Вика: «Ты — девчонка, и сирены тебя не тронут, а вот брату твоему наверняка крышка».

Я зажмуриваюсь. Шум становится невыносимо громким, но своё имя среди него я каким-то чудом различаю:

— Слава? Ты что тут забыла?

Открываю глаза. Это Бен. Он стоит в нескольких шагах от нас и отражает атаку одной из официанток. На помощь Бену приходит мужчина, который сидел за одним столом с красавчиком и блондинкой: он со всего размаху бьёт сирену бутылкой по голове. Стекло летит во все стороны, но сирена не отключается, лишь на секунду отворачивается от Бена.

И это — её ошибка.

Бен наносит сокрушительный удар остро заточенным мачете. Голова официантки бьётся об пол лишь единожды, а затем закатывается под соседний стол. Я быстро встаю на колени и только и успеваю, что отвернуться к стене, как меня тошнит.

Всё в тумане. Я едва понимаю, кто и когда выводит меня на улицу. Вижу только, что спасена не я одна: ещё мой брат, та блондинка и пожилой мужчина.

— Почему они делают это? — спрашивает блондинка.

Я вытираю рот рукавом и, покачиваясь, подхожу ближе к брату.

— Ты в порядке?

Даня качает головой. Он весь бледный, как мел. Тяжело вздыхает, отходит в сторону. Вытаскивает из кармана ингалятор.

— Чего они добиваются? — блондинка повторяет свой вопрос.

— Не знаю, — вру я. — Как тебя зовут?

— Снежана.

— Я Слава. Ты не ранена?

— Нет, но мои брат и папа…

Красавчик с татуировкой и мужчина, который помог Бену. Я гляжу сначала на Снежану, потом на дверь. Вспоминаю, что насчитала около четырёх сирен-официанток. И чёрт знает, сколько ещё их скрывалось в кухне.

Вик не дал никакой конкретной информации, поэтому прибыли только Нина, Бен и Лиза. Они предполагали, что это будет ложная тревога и никак не ожидали попасть в самый разгар смертельного карнавала.

Вчетвером, даже если считать Вика, они могут и не справиться. Но как я могу им помочь?

Снежана срывается с места. Я едва успеваю преградить ей путь.

— Ты погибнешь!

— Плевать! Ты не понимаешь, там мой брат!

Недалеко за её спиной стоит, согнувшись, мой собственный. Упёр ладони в колени и тяжело дышит.

Снежана даже не представляет, насколько я её понимаю.

— Просто ворвёшься туда и всё? — спрашиваю я.

— У тебя есть другая идея?

Она смотрит на меня, поджав губы. Я отворачиваюсь от неё, когда слышу крик. В следующее мгновение с петель слетает металлическая дверь бара, а вместе с ней и то, что послужило толчком — тело сирены. Могу только представить, с какой силой нужно было её швырнуть. Магия, не иначе. Теперь двери нет, и я снова вижу помещение бара и некоторых из тех, кто всё ещё сражается за жизнь. Один из таких — молодой парень — выпучив глаза, еле перебирает ногами в нашем направлении. Его жёлтая футболка на боку насквозь пропитана кровью.

Будто в замедленной съёмке, его рот раскрывается. Он протягивает в мою сторону руку и просит о помощи, но едва переступает порог, как падает замертво. Копьё в его спине, застрявшее перпендикулярно полу, становится отметкой конца: его жизни и чего-то внутри меня.

Ты никогда не узнаешь, как больно падать, пока впервые не споткнёшься. Этот парень — ступенька, которую я не замечаю.