Громко стучусь и жду, но мне никто не открывает. Тогда я дёргаю за ручку и заглядываю внутрь. Звук музыки смешивается здесь со звуком включённой воды, доносящейся из открытой ванной комнаты. Виола спит себе преспокойно, похоже, совсем ни на что не обращая внимания. Ни Марка, ни Бена я не вижу.

— Эй? — шёпотом окликаю я.

В ответ ничего. Тогда я проскальзываю внутрь, осторожно прикрывая за собой дверь. В ту же секунду выключается вода, и остаётся только музыка. Песня мне знакома: что-то из очень далёкого прошлого… Когда вспоминаю, едва сдерживаюсь, чтобы не произнести название группы вслух. В этот же момент из ванной, пританцовывая, выходит Бен в одном только полотенце, повязанном на бёдрах. Он придерживает его правой рукой, а левой ерошит мокрые от душа волосы. Мой взгляд падает на его правый бок. Точнее, на татуировку. Чёрно-серый орёл, расправивший крылья. В его когтях меч, а над головой — звёздное небо.

— Матерь Божья! — вскрикивает Бен, замечая меня. — Ты что здесь делаешь?

Вместе с этим он сильнее стискивает в пальцах полотенце.

— Крутая татушка, — говорю я, игнорируя его вопрос.

Бен отворачивается к стулу и пытается одной рукой отыскать в куче одежды что-то определённое.

— Только давай обойдёмся без вопросов типа: «Больно ли было?», «Дорого ли стоило?» или «А мать твоя знает, что ты сделал с её ребёнком?», — комментирует он мои слова.

— Даже не собиралась.

Бен оборачивается. Бегло оглядывает меня с ног до головы.

— Миленький наряд, — произносит он саркастично.

— Ты вообще стоишь сейчас в одном полотенце, — парирую я.

— И заметь, выгляжу куда лучше тебя.

Я вопросительно выгибаю одну бровь, Бен в ответ мне кривит губы в улыбке уголками вниз. Он продолжает притоптывать ногой в такт играющей песне, и когда замечает, что я, в свою очередь, замечаю это, немного приподнимает подбородок и смотрит мне в лицо, будто свысока.

— Марк ещё не вернулся? — я разрываю наш бессмысленный зрительный контакт и перевожу взгляд на кровать Марка.

— Неа.

— Ладно, — кусаю губы.

Нужно уходить, разговаривать нам всё равно больше не о чём. Но сейчас и именно в самый ненужный момент и самым ненужным человеком во мне вдруг просыпается девчонка. Я скольжу взглядом по голой спине Бена, по рукам и по той часть пресса, которая мне видна. Парень в отличной форме. Я бы сказала, в прекрасной. Мне уже удосужилось увидеть полуголого Марка, и он хрупкий, как птичка. Бен же, по большей степени, медведь. Или шкаф.

— Эй! — Бен щёлкает пальцами возле своего лица. — Женщина! Мои глаза здесь!

— Да-да, — рассеяно бормочу я и пулей вылетаю из комнаты, пока чего ещё не ляпнула.

Если нет Марка и Саши, то из знакомых мне миротворцев остаётся только Полина. Поэтому я иду в комнату «Беты», по пути пытаясь привести мысли в порядок. И мне везёт — в этот раз я нахожу нужного человека на его месте.

— Смотрите, кто уже не спит! — мягко восклицает Полина.

Это не сарказм, Полина действительно удивлена и действительно рада меня видеть.

— Утро доброе? — с сомнением спрашиваю я.

Так же обычно по утрам со мной здоровается Даня. Он знает, что мне всегда нужно время, чтобы решить, доброе ли оно или, как бывает в 99,9 % случаях, совсем нет.

— Доброе, — подтверждает Полина.

Она уже одета и явно готова идти на завтрак.

— Я поела, — предупреждаю я.

— Молодец. Тогда давай встретимся минут через пятнадцать во внутреннем дворике, хорошо?

Она выскакивает в коридор, попутно цепляя меня за локоть в дружеском жесте. Я выглядываю в образовавшийся проём и вижу, что у лестницы Полину уже встречает Максим. Вместо приветствия они целуются. Я пытаюсь представить Бена на месте Максима, но у меня получается полнейшая ерунда. В какой-то момент мозг играет злую шутку, и я представляю Бена на месте Полины. Это смешнее и ещё бредовее. А всё потому, что я понимаю — Бен мог бы встречаться разве что с самим Беном, потому что никого сильнее себя он всё равно никогда любить не будет.

Не знаю, чем можно занять себя на пятнадцать минут, поэтому решаю позвонить Лие, чтобы убедиться, что за ночь ни ведьма, ни феникс не убили друг друга. Абонент оказывается недоступен, что странно, потому что Лия всегда следит за тем, чтобы батарея была заряжена, и даже носит с собой запасную. Я в смятении. Набираю номер ещё раз, и ещё, и ещё.

Недоступен.

Стоит волноваться?

Сегодня пятница, учебный день, но сейчас нет ещё и девяти, что значит — подруга должна быть дома. Максимум — в дороге.

Тогда я, совершенно не думая, набираю новый контакт — номер Дани. И в этот раз не успеваю очнуться и сбросить вызов, когда на другом конце провода раздаётся голос.

— Смотрите-ка, кто-то соизволил позвонить своему единственному брату!

— Привет.

— Тебе не стыдно? Два дня прошло, между прочим! Могла бы и разбудить утром, когда уезжала.

— Дань…

— Ну правда! Мама сказала, чтобы я сам не звонил, вдруг помешаю твоей научной выставке. Кстати, о ней. Почему ты не сказала мне, что готовишь проект?

— Можешь успокоиться хоть на секунду? — прошу я.

Даня судорожно выдыхает.

— Я спокоен. Немного обижен и чувствую себя брошенным, но спокоен.

— Прости. Я тебя люблю.

— А вот теперь начинаю волноваться. Последний раз, когда ты говорила, что любишь меня, ты залила мой ноутбук соком.

— Слушай. Нет никакой выставки, Дань. Помнишь, я говорила тебе о тех ребятах, которые появились в нашей комнате ночью, и…

— Не начинай, — предостерегающе произносит Даня. — Не делай этого. Лучше скажи правду. Ты связалась с наркоторговцами? Они заставляют тебя делать ужасные вещи?

У меня снова не выходит. Даня непробиваемый.

— Я серьёзно.

— Я тоже.

— Спроси Лию, если не веришь мне, — выдаю я. — Она знает больше, чем я. Больше чем кто-либо, на самом деле.

Даня молчит целую вечность. Я слышу посторонние звуки на другом конце провода; брат собирается в школу и попутно с разговором делает обычные утренние дела, вроде одевания, складывания рюкзака или завтрака.

— Значит, нет никакой научной выставки? — спрашивает он осторожно.

Я чувствую, как огромный груз падает с моих плеч. Качаю головой, забывая, что Даня меня не видит. Произношу вслух:

— Нет.

— Тогда где ты?

— Я скоро буду дома, обещаю, и всё тебе объясню. Даже доказательства принесу. Только маме не говори.

— Тогда зачем ты позвонила?

Теперь моя очередь замолчать. И правда, неужели лишь потому, что не смогла дозвониться до Лии и запаниковала?

— Потому что я соскучилась.

Я знаю, что такой ответ Даню устроит всецело, и поэтому ничуть не удивляюсь, когда он говорит:

— Ладно. И хотя я всё ещё не уверен, что верю тебе, пожалуйста, будь осторожна.

— Постараюсь.

— Я тоже тебя люблю, — произносит он, прежде чем я сбрасываю звонок.

Разговор проигрывается у меня в голове ещё некоторое время, пока я иду на первый этаж, там — на улицу, во внутренний дворик. Не думаю, что уже прошло пятнадцать минут, поэтому просто меряю периметр шагами, грея лицо под тёплыми лучами солнца. Бабье лето в самом разгаре, и мне совсем не холодно в одной только рубашке.

Огибаю склад с одеждой и вижу оранжерею. Она состоит из четырёх отдельных полукруглых длинных секторов, соединённых короткими стеклянными проходами. Дверь тоже стеклянная, поэтому я заглядываю внутрь, когда подхожу ближе. Как человек, который никогда не был силён в ботанике, я едва ли различаю хоть одно знакомое растение.

Возможно, конечно, и не во мне дело. Есть вариант, что все эти растения просто не из нашего мира.

Обхожу оранжерею вокруг, но другой двери не нахожу. Только деревянный умывальник и пару махровых полотенец между третьей и четвёртой секцией.

Приходится вернуться обратно. Там я вижу приближающуюся Полину.

— Это не я опоздала, это ты пришла рано, — сразу декларирует она.

Дверь открывает, приложив ладонь к похожей панели, как та, что позволяет управлять замками на этаже преступников.