Возможно, но чувствую я себя совершенно по-другому.

Тепло и правда работает. Ноющая боль в руке, к которой я уже успела привыкнуть, исчезает, уступая место облегчению. Лиса выпускает мою руку и помогает подвязать бинты обратно.

— Тебе, наверное, теперь нужно отправляться домой, — произносит Ваня.

Он встаёт с кровати и принимается собирать документы в одну неряшливую стопку.

— Наверное, — бросает Лиса.

По её тону ясно, что ни в какой дом она возвращаться не хочет; возможно даже, ни в каком доме её и не ждут вовсе.

— У меня есть на примете отличное место для ночлега, — сама не верю, что говорю это. — Можешь пересидеть там сколько нужно, всё обдумать. Твоя мать и так, похоже, уже в курсе, где ты и что с тобой, поэтому поисковую бригаду она точно направлять не будет.

Немного поразмыслив, Лиса соглашается. Краем глаза замечаю, как Ваня роняет несколько листочков на пол.

— Слава, — тихо произносит он.

— Не переживай, я не собираюсь устраивать её в твоей комнате. У меня есть идея получше.

Получше — не значит «сработает — сто процентов», и всё же я пробую. Выхожу в коридор, закрываю за собой дверь и нахожу в телефонной адресной книге знакомый контакт. Трубку на другом конце провода поднимают после первого же гудка.

— Ты ещё жива? — обеспокоенно уточняет Лия.

— Нет, звоню с того света, — фыркаю я. — И мне тут очень весело посреди огромного зелёного поля с золотистыми ретриверами и голыми по пояс мужчинами.

Лия прыскает.

— Серьёзно, как ты?

— Всё нормально. Я не в концлагере, Лия.

— Знаю. Но для моих родителей это почти что одно и то же.

— Но ведь я сейчас разговариваю не с ними.

Лия замолкает. Короткую паузу заполняет короткий стук на другом конце провода.

— Ты права, — наконец произносит Лия. — Тогда к чему звонок?

— Дело есть, — сразу выдаю я. — У тебя же, вроде, полдома свободно, да? Комнат двести-триста, и все для гостей?

— Очень смешно, — я могу представить, как Лия закатывает глаза. — Ну, допустим.

— Не найдётся одной для моей новой знакомой?

На другом проводе повисает молчание: ни шорохов, ни вдохов, ни выдохов. В ожидании я скребу носком кроссовка какое-то серое пятно на половице.

— Кто она? — наконец спрашивает Лия. — Страж?

— Вообще-то, нет… Феникс.

Возможно, стоило соврать? Так или иначе, уже поздно. Я кусаю губы. Снова молчание на другом конце провода.

— Мои родители точно убьют меня, — сообщает Лия. — А потом попробуют и тебя, но тебя защитит штаб, и в итоге они погибнут сами… Романова, мой род прервётся из-за того, что я потакаю твоим желаниям!

Я не могу не улыбнуться. Знаю, что Лия несерьёзно — слышу это по её голосу. И всё же уточняю:

— Это значит «да»?

— Да, — подтверждает Лия. — Сегодня зайду к вам вечером.

Повисает секундное молчание, и когда я уже хочу попрощаться, Лия тяжело вздыхает.

— Что? — спрашиваю я. — А то меня даже через трубку чуть ветром не сдуло.

— Быстро же вещи изменились, — говорит она грустно. — Я ведьма, ты — та, кто за такими, как я, иногда охотится.

— Я никогда не причиню тебе боль, — уверенно заявляю я.

Об этом и речи быть не может. Я скорее свою жизнь под удар поставлю, или репутацию, или что-либо ещё, но никому и никогда не дам причинить Лие боль.

— Знаю, — отвечает Лия. — А что, если придётся?

— Не говори ерунды.

— Спрашиваю ради перестраховки!

— Лия…

— Ладно, ладно… Извини. Тогда до вечера.

Заканчиваю разговор. Возвращаюсь в комнату и застаю Лису и Ваню читающими одну книгу. Она лежит у Вани на коленях, и он делает в ней какие-то пометки. Я громко хлопаю дверью, привлекая к себе внимание.

— Лиса помогает мне с книгой по народам Огненных земель, — произносит Ваня, не поднимая на меня взгляд.

— Круто.

— Она не считает книги глупостью.

— Шикарно.

— В отличие от некоторых.

— Зато я уладила вопрос с жильём, — я так горда собой, ведь впервые смогла решить проблему сама, без обращения к маме или Дане, что даже потираю ладнони. — Моя подруга Лия с большим удовольствием даст тебе приют в своём доме. Единственное, есть загвоздка…

— Какая?

— Она ведьма.

Лиса приподнимает одну бровь. У неё это выходит гораздо выразительнее, чем обычно получается у меня.

— И?

— Из ковена «Белой розы», — продолжаю я.

Лиса пожимает плечами, всё ещё не улавливая причину моего беспокойства.

— Для меня это не имеет значения, — говорит она. — Фениксы столетиями проживают с ведьмаками бок о бок.

Я чуть улыбаюсь и киваю. Наверное, она права. Это для меня всё вокруг в новинку, а Лиса выросла среди магии и огня.

Да и она сама — буквально настоящее пламя.

Вскоре, — что хорошо, потому что я не успеваю заскучать в компании Вани и Лисы, которые продолжали возиться с книгой, — за мной приходит Бен и сообщает, что пора бы оторвать задницу от дивана и заняться серьёзными делами. Под ними, как оказывается позже, он имеет в виду «бумажную» для защитников работу — чистку оружия.

Когда мы только появляемся в тренировочном корпусе, там уже сидит Нина. Разместившись на полу в секции с оружием, она окружила себя баночками с жидкостями, спреями и кремами, а также тряпками, губками и прочим необходимым инвентарём.

— Эй! — приветствует нас Нина, размахивая двумя ножами.

— Мы тут одни? — спрашиваю я, оглядываясь.

Тут и правда никого нет, я даже немного удивлена. Как я уже поняла, именно тренировочный зал — самое шумное помещение в штабе.

— Когда день свободен от лекций, вторая половина дня — время для глупых совместных занятий во благо штаба, — объясняет Нина. — Кто-то моет машину, кто-то помогает миротворцам в оранжерее, кто-то патрулирует город.

Бен останавливается рядом с ней, и Нина бьёт его кулаком в голень:

— А где Лиза? Ты позвал её?

— Она с Рэмом перебирает книги в библиотеке.

— Ох. Это ничем хорошим не кончится.

— Точно.

Бен подходит к стеллажам, хватает с подставки мачете и прокручивает его в руке. Затем смотрит на меня, будто приценивается, можно ли мне давать такое оружие. В итоге, он кладёт мачете на место и протягивает небольшой нож, лезвие которого напоминает ряд из острых редких зубов.

— Это всё, что ты можешь мне доверить? — уточняю я, разглядывая нож.

— Боюсь, что порежешься и забрызжешь кровью всё вокруг. У нас потом только работы в два раза больше будет.

Нина хмыкает. Когда я присаживаюсь на пол рядом с ней, она в дружеском жесте пихает меня локтем в бок.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что ничем хорошим общение Рэма и Лизы не кончится? — интересуюсь я, пока тема ещё свежа.

Нина откладывает свои ножи в сторону и показывает мне, чем и как нужно протирать лезвие. Для этого защитники используют обычные губки для мытья посуды, хлопковые тряпки и куски поролона, автополироль, хранящуюся в непрозрачных банках разной формы с самодельными наклейками, на которых круглым почерком написаны пометки: «Неабразивная», «Мелкоабразивная», «Абразивная», а также что-то, напоминающее масло.

— Они типа любят друг друга, — говорит Бен.

Он стоит к нам спиной, его лица я не вижу, но по тону сразу ясно, какое ко всему этому отношение у самого Бена.

— И это типа плохо? — уточняю я, вторя его интоннации.

— У родителей Рэма и Виолы есть небольшой «пунктик», — Нина делает кавычки пальцами, — по поводу отца Лизы.

— Что ты имеешь в виду?

— Он же оборотень, — Бен разворачивается. У него между пальцев зажаты маленькие ножички, каждый не больше обычного маркера. — Кажется, его зовут… Аниторий?

— Адаразус? — подключается Нина.

По улыбкам на их лицах понимаю, что они шутят.

— Амадеус, — предполагаю я. — Слышала, как сегодня Дмитрий разговаривал с кем-то по имени Амадеус по телефону.

— Он самый, — подтверждает Нина. — А родители Рэма из тех, кто считает чем-то вроде предательства перед самим смыслом существования стражей позволение другим видам заводить детей с человеком.