Я стараюсь вообще не меняться в лице, хотя с каждой секундой, которую мы продолжаем топтаться друг напротив друга, меня всё сильнее распирает от желания ударить себя по щекам, чтобы привести в чувства.

— Ты можешь перестать?

Я вздрагиваю, когда Ваня повышает голос. Оказывается, я уже непонятно сколько времени выстукиваю ногтями по столу известный одной Вселенной ритм.

— Прости, — я завожу руки за спину. Затем опускаю. Потом скрещиваю на груди. Лихорадка бродит по всему телу, не собираясь уходить. — Я просто…

— Нервничаешь?

— Нет.

— Волнуешься?

— Нет, я…

— Боишься? — Ваня хмыкает. — Новички все одинаковые.

— Дело в том, что ты просто очень-очень-очень-очень сильно напоминаешь мне одного знакомого.

Ваня ведёт бровью (в точности, как делает Даня, когда мы спорим).

— Я всё время всем кого-то напоминаю, — вздыхая, говорит он. — Лицо типичное.

— Не сказала бы.

Ваня пожимает плечами. Обходя стол с противоположной от меня стороны, он идёт к одинокой стопке книг, растущей от пола (сейчас она вполовину его роста) и приседает напротив неё на корточки.

— А что…? — начинаю я, но не успеваю договорить, потому что в помещение входит незнакомая мне девушка.

Она, в упор меня не замечая, направляется к Ване. Тот выпрямляется. Некоторое время они о чём-то бурно шепчутся, а как только замолкают, Ваня срывается с места и идёт в другой конец комнаты. Там наспех хватает какие-то бутылки, колбы, пакетики. Я жду. Не думаю, что стоит попадаться под горячую руку, тем более Ване, который, по каким-то причинам, не очень ко мне расположен.

Интересно, изменилось бы его мнение, если бы он узнал, что я живу под одной крышей с его близнецом уже больше десяти лет?

— А! Слава, — говорит он на пороге, оборачиваясь на меня через плечо. Я почти поверила, что он уйдёт, совсем про меня позабыв. — Считай, что тебе повезло. Пошли.

Я не жду второго приглашения.

А уже в коридоре до меня доносятся леденящие душу крики.

— Ты новенькая? — спрашивает девушка. Я поднимаю на неё глаза и киваю. — Меня Даша зовут.

— Слава.

— Приятно. Там картина не для слабонервных. Не брезгуешь?

Я передёргиваю плечами. Смотря что она имеет в виду: если пара кровоточащих царапин, то мне плевать, в общем, а вот если у кого-то оторвало руку…

Мы спускаемся на этаж ниже. Комната «Беты» там — единственная с распахнутой настежь дверью. Крики доносятся именно оттуда.

— Что произошло? — спрашиваю я у Даши.

Она прищуривается.

— Сейчас увидишь.

Мы заходим внутрь. Полина, Нина и ещё кто-то, чьего лица я не вижу, стоят у кровати в дальнем углу, склонившись над тем, кто лежит и стонет от боли. Я не спешу расталкивать людей локтями, чтобы пробраться к больному, потому что это, как минимум, не моё дело, но всё-таки умудряюсь пригнуться и заметить рыжие волосы. Ваня на ходу начинает свои манипуляции, открывает колбы зубами, сплёвывая при этом пробки на пол. Никто ничего не говорит и не мешает парню заниматься делом, в котором он явно мастер.

— Вы капитану сообщили? — спрашивает Ваня, присаживаясь на край кровати.

Нина, сжимающая ладонь Лены в своей, прыскает.

— Романов, мы, по-твоему, совсем с ума сошли? Да он же нам головы оторвёт раньше, чем мы ей поможем!

Я так внимательно слежу за людьми в комнате, что услышанное до меня доходит не сразу. А когда это всё-таки происходит, я совсем выпадаю из разговора. Нина назвала Ваню моей фамилией. Ваню, чертовски похожего на моего, пусть и приёмного, но всё-таки брата.

Я запутываюсь окончательно. У меня кружится голова. Приходится сжать ладони в кулаки, больно впившись ногтями в кожу. Это немного отрезвляет, и я решаю все вопросы на эту тему оставить на потом. А пока прохожу за Дашей и встаю так, что мне видно лицо Вани. Сам он внимательно осматривает Лену, поджимает губы. Достаёт шприц из индивидуальной упаковки. Дальше всё происходит очень быстро, отчего я понимаю: подобный случай не первый. Ваня набирает в шприц какую-то чёрную жидкость, затем добавляет фиолетовую, зелёную и делает укол девушке в шею.

Лена открывает глаза, когда Ваня выкидывает шприц в поднесённое Дашей мусорное ведро.

— Ваня? — зовёт она. Голос такой слабый, что даже я, зная девушку всего и ничего, начинаю переживать.

Не представляю, что чувствуют сейчас её друзья, стоящие рядом.

— Ну и сколько раз я ещё буду вынужден спасать тебя? — горько усмехаясь, спрашивает Ваня.

Лена слабо улыбается, дёргает плечом и моментально отрубается. Никто не волнуется, и я понимаю, что всё нормально — девушка просто уснула.

— Что с ней? — думаю, подходящий момент наконец поинтересоваться, что за дерьмо тут происходит.

Ваня, не произнося ни слова, поднимает в воздух руку Лены. На коже предплечья я вижу зелёные пятна, как волдыри, только плоские, с грубой коркой по краям. Теперь, приглядевшись, я замечаю такие же на шее и на лодыжках Лены.

Зрелище на любителя пощекотать себе нервы. Я морщу нос и непроизвольно делаю шаг назад.

— Фейри, — поясняет Ваня. — Лена у нас любит связываться с плохими парнями, наивно полагая, что именно для неё они вдруг станут хорошими. — Голос у Вани ледяной. — Если останешься с нами, запомни — никогда не доверяй фейри, независимо от того, какому двору они принадлежат и с какой просьбой к тебе обращаются. Вероятность того, что, в итоге, ты заполучишь какую-нибудь нечеловеческую волчанку, стремится к бесконечности.

— Поняла, — я киваю.

Теперь, когда жизни и здоровью Лены ничего не угрожает, все смотрят на меня. Поворачивается даже незнакомка — девушка с русыми волосами, едва касающимися плеч, и таким хмурым взглядом, что недовольный Бен по сравнению с ней — миленькая щенячья морда.

— Ну как? — подаёт голос Нина. — Блевать не тянет от такого зрелища?

С сомнением, но всё-таки отрицательно качаю головой.

— Это хорошо. Нам тут нужны только крепкие орешки.

Смотрю на мокрое от пота лицо Лены, на зелёные корки, под определённым углом напоминающие рыбью чешую. Всё происходящее больше не кажется глупой сказкой. Угроза действительно есть — её последствия сейчас лежат на кровати бледные, как мел.

Готова ли я подвергнуть себя такой опасности? Готова ли я оберегать от подобного других людей?

Три дня на размышления теперь кажутся совсем незначительным сроком.

Ваня остаётся с Леной, посылая вместо себя девушку по имени Виола (ту самую, о которой упоминал Марк). С Виолой мы сразу находим общий язык, хотя бы потому, что она, в отличие от Вани, не ведёт себя так, словно я — муха на её завтраке.

Правда, и минусы есть — Виолу не заткнуть. В течение полутора часов, что мы проводим вместе, я узнаю многое не только о хранителях, но и жизни самой девушки.

— Братец у меня тоже хранитель, — говорит она и облизывает кончик пальца, прежде чем перевернуть страницу книги, лежащей перед ней на столе. — Может, видела уже, высокий такой, крупный, волосы чёрные. Зовут Рэм. Он сам придумал себе прозвище, когда нам исполнилось по двенадцать. Типа, Рома — это недостаточно круто для него.

Я молча слушаю, иногда киваю. Не хочется упустить важную информацию, поэтому приходится сосредоточится, чтобы выудить её из этого непрекращающегося словесного потока.

— Кстати, ты не подумай чего, на самом деле Ванька у нас добрый парень.

— Ага, я видела. Точнее, слышала. Точнее, всё сразу.

— Просто жизнь его не особо жалует, — Виола косится на приоткрытую дверь. — Ты уже знаешь, наверное, что случилось с его командой и куратором на последнем задании?

Я качаю головой. Виола, явно взвешивая все за и против, нервно покусывает губу.

— Паша и Тори, миротворец и защитница команды «Дельта», отправились в Огненные земли, чтобы решить кое-какие проблемы с местной стаей оборотней-отшельников. Ваня остался тут, но обеспечил ребят полной информацией, как это принято. Спустя пару дней штаб потерял с ними связь, и тогда следом отправился Феликс — куратор команды. Обратно, как ты понимаешь, никто уже не вернулся. После этого случая у нас ввели правило двенадцати часов, а Ваня… он теперь себя винит, мол, остался, когда на задание отправилась вся его команда.