– Мой отец, Муса, любил говорить, что Аллах закрывает дверь, но приоткрывает окно. Куда нам бежать со своей земли, от своего народа? Что будет с ним, то будет и с нами.

И Магомед согласился с женой. А через некоторое время всемогущий Аллах, действительно, приоткрыл для него окно. В один из осенних вечеров к их дому подъехала чёрная Волга, и, вышедшие из неё двое вооружённых крепких бородатых мужчин поднялись в квартиру Бегоевых. Наблюдавшие за этими событиями соседи могли видеть, что через некоторое время Магомед вместе с этими мужчинами вышли из подъезда, и они уехали в неизвестном направлении. Лала хорошо помнит тот вечер. Отец вернулся среди ночи. Он был очень возбужден. Достал бутылку коньяка, взял первый попавшийся ему под руку бокал для шампанского, налил полбокала и одним махом, не смакуя, как водку выпил. И лишь после этого ответил на вопрос застывший в глазах близких

– Я был у Джохара. Он мне предложил должность начальника его аэродрома и чин генерала. Мы с ним долго говорили. Он сказал, что я нужен лично ему и нашей независимой Ичкерии. И хотя я не во всем согласен с ним, но предложение я принял. Он по-настоящему переживает за нашу страну и народ. Спасибо Аллаху и тебе, Аминат, что удержали меня от неверных поступков.

Лала впервые в жизни услышала, что её отец серьёзно поблагодарил Аллаха. Ей стало как – то не по себе. Она со страхом подумала, что в этой новой жизни отец может не одобрить её любовь к Ване. Зато искренне обрадовался её десятилетний брат Руслан..

– Ура, папа! Ты будешь вместе с Джохаром строить новую страну, – восторженно воскликнул мальчик и захлопал в ладоши.

Да, несомненно, незаконно выбранный президент Джохар Дудаев, обладал огромной харизмой и настоящим даром убеждения. И если Магомед Бегоев нашёл свое место в независимой Республике Ичкерия и поэтому никуда не уехал, то прапорщику Ване Звягинцеву просто не было куда уезжать. Его дочка, умница Танечка, поступила учиться в Ставропольский педагогический институт заочно, чтобы не оставлять отца с братом, и пошла работать лаборантом в родную школу. Семья Звягинцевых жила сегодняшним днем, не думая о будущем. Так же поступили другие российские семьи, которым или некуда было бежать или не почувствовали надвигающуюся над ними грозу. Хотя только слепой и глухой мог не уловить этот странный будоражащий запах, одним казавшимся запахом свободы, другим – огромной беды.

Выпускной вечер в средней школе № 7 лета 1992 года совсем не напоминал прошлогодний. Да и самого вечера практически не было. В актовом зале, утративший свою вальяжность, заметно похудевший Амир Шарифович под вялые хлопки вручил аттестаты о среднем образовании «дожившим» до окончания школы выпускникам, среди которых была и Лала. Не было представителей администрации, пафосных речей, песен и танцев. Школа доживала последние дни. Выпускники и учителя смутно представляли, что будет завтра. Уверенно чувствовал себя лишь учитель астрономии Решид Салманович Мерзохоев. Все предыдущие годы Амир Шарифович терпел этого заносчивого и ограниченного человека лишь потому, что тот приходился троюродным племянником его жене, а на Кавказе даже дальнее родство значит очень много. Теперь Решид Салманович регулярно совершающий вечерний намаз во дворе своего дома, вызывающе смотрел на директора. В отличие от Амира Шарифовича он хорошо представлял себе свой завтрашний день, так как получил вполне авторитетные обещания стать директором религиозной школы для мальчиков, которую со следующего учебного года планировалось открыть в помещении СШ № 7.

Лале было очень грустно. Не было рядом её подруг Светы и Вики, далеко был самый дорогой для неё человек, Ваня, которого она не видела целый год. Правда письма полные любви и надежды, она получала регулярно. В ответ Лала отсылала такие же нежные и страстные письма. Ваня обещал приехать в начале августа, и Лала с нетерпением ждала его. Только с ним она связывала свое будущее. Именно поэтому она решила поступить в культпросветучилище на специальность «Организация художественной самодеятельности». В училище учиться всего два года и профессия ей пригодится в роли офицерской жены. Ведь художественная самодеятельность существует в любом гарнизоне. Да и нравится ей эта профессия. Ведь она так любит танцевать. А где теперь потанцуешь? Дискотека, на которой она зажигала в прошлом году, теперь закрыта, точно также как и другие подобные заведения. Ведь мусульманская молодежь не дожна посещать такие места. Зато мечети стали расти как грибы поле дождя. Но можно все пережить, лишь бы поскорее дождаться Ваню.

С таким же нетерпением ждала Ваню на летние каникулы и Елена Алексеевна.

– Юра, может, ты съездишь к Ване? И Петра заодно повидаешь. И вместе с Ванечкой домой приедешь. А то мало ли что с ним в дороге случится. И я спокойна буду, – уговаривала она мужа.

– Не выдумывай, Леночка. Ваня должен становиться самостоятельным мужиком, а не расти маменькиным сынком. Ему же было неудобно перед товарищами, когда я приезжал за ним перед зимними каникулами. Да и Петр удивится, если я опять появлюсь, – отстаивал свою позицию Юрий Анатольевич, считая себя абсолютно правым.

Но права оказалась Елена Алексеевна. Вместо долгожданного сына в начале августа они получили письмо, в котором он писал:

– Дорогие мама и папа! Не волнуйтесь за меня. Я съезжу на две недели в Грозный. Остановлюсь у тети Таи. Я очень соскучился по друзьям, а к вам я приеду позже. Поймите меня и не сердитесь. С любовью и уважением, Ваня.

У Елены Алексеевны началась настоящая истерика.

– Это всё из-за этой девки! Погубит она нашего Ванечку. Я же просила тебя Юра, поехать за ним. Ты же знаешь, что творится в Чечне. Не вернётся он оттуда живым, – рыдала она.

Тоже напуганный и чувствующий себя виноватым, Юрий Анатольевич всячески пытался успокоить и жену и самого себя:

– Леночка, не всё так страшно. Позвоним Таечке, всё узнаем. Парень молодой, глупый. Переживем как-нибудь эти две недели. Не думай о плохом, – уговаривал он.

– В церковь пойдем, Бога попросим уберечь нашего сыночка, – плача просила Елена Алексеевна.

– Конечно, Леночка дорогая, пойдем, не плачь. Всё будет хорошо, – покорно согласился Юрий Анатольевич.

Примерно, в тоже время, когда его родители сходили с ума от страха за него, довольный и счастливый Ваня сидел напротив Лалы за белым пластиковым столиком маленькой шашлычной, расположенной на берегу Терека. Они пили терпкое красное вино, ели вкусный шашлык из баранины и не могли наглядеться друг на друга.

Хозяин шашлычной, пятидесятилетний Хасан, двадцать лет отработал на Севере. Оттуда он привез русскую жену Марию и деньги, на которые и открыл эту шашлычную. За время, проведенное на Севере, Хасан пристрастился к русскому шансону и сейчас, наблюдая за сидящей в его шашлычной молодой, красивой и влюблённой парой, он захотел поставить для них душевную любовную песню. Порывшись среди кассет, хранящихся у него под стойкой бара, он, наконец, нашел, то, что искал. Хасан не помнил имя исполнителя этой песни, но именно её он сейчас захотел послушать сам, и чтобы её услышала молодая пара. Песня называлась «Голуби целуются на крыше».

Умаляю, ради бога тише

Голуби целуются на крыше

Вот она сама любовь ликует

Голубок с голубкою воркуют

Настроение Хасана передалось и помогавшей ему жене Марии.

– Много я бы отдал за то, чтобы женщина смотрела на меня такими глазами, как эта девушка смотрит на своего парня, – мечтательно обратился Хасан к Марии.

Да, Хасан, – прервала молчание Мария. – Пока молоды, то радуются друг другу, а куда всё потом исчезает? – грустно заметила она.

Я тебя целую, дорогую

Я не целовал ещё такую

Самую любимую на свете

Голуби, пожалуйста, поверьте…

Тихо лилась песня, а рядом, омывая большие белые камни, мирно журчал Терек, как бы повторяя слова песни. И оба, Хасан и Мария, искренне пожелали красивой молодой паре, чтобы их любовь не пропала, выдержала все испытания и преграды, которые готовили им и нелёгкое время и сама жизнь, суровая и прозаичная, совсем не похожая на эту красивую песню.