У Вани, к великому его сожалению, такого взаимопонимания с родителями не получилось, и ему нечем было порадовать свою любимую. Еще тогда, в августе 1992 года, когда после поездки в Грозный, он заехал к родителям, то попал в настоящий шторм, состоящий из истерик матери и увещеваний отца. Елена Алексеевна, вмиг потеряв свою интеллигентность и респектабельность, как простая деревенская баба надрывно орала:

– Эта девка и её родня погубят тебя. Как можно быть таким идиотом, чтобы лезть в это пекло. Я всё знаю, что там сейчас происходит. Таечка пишет, что русским там жить совершенно невозможно. Не позволю тебе совершать глупости! Бросаю работу и еду с тобой в училище, больше шагу без меня не сделаешь!

– Мама права, Ваня. Разве можно сейчас туда соваться? Счастье ещё, что живой и здоровый вернулся. О женитьбе ещё рано думать. Надо доучиться, а там, в конце концов, всё решишь сам, если так её любишь, – заявил Юрий Анатольевич, одновременно поддержав жену и пытаясь дипломатично сгладить ситуацию и не обидеть сына. Но Елену Алексеевну было не так просто успокоить. До самого конца каникул она доставала сына истериками и неприятными разговорами на эту тему. Хорошо, что ещё не выполнила свою угрозу поехать с ним в училище. И Ваня принял мудрое решение: он не будет больше обсуждать с родителями этот вопрос, а когда придет время, просто распишется с Лалой и поставит родителей перед фактом. Другого выхода нет. Приехав к родителям на зимние каникулы, он и словом не обмолвился о Лале и своих планах. И у родителей создалось ложное представление, что сын наконец успокоился, прислушался к голосу разума.

Осуществить свои намерения насчет поездки в Россию вместе с дочерью у Магомеда не получилось. Обстановка в Республике обострилась ещё больше и глубже. Джохар с трудом справлялся с оппозицией. По всей Чечне возникали вооруженные конфликты. И после августовского нападения на Джохара, когда борьба с оппозицией приняла государственный масштаб, возможность покинуть свой пост для Магомеда отпала окончательно. Получалось, что поехать вместе с Лалой он не мог, отпустить её одну не мог тем более. Криминальные элементы окончательно распоясались. Пользуясь всеобщей неразберихой и безнаказанностью, они грабили поезда, нападали на мирное население, терроризировали пограничные с Чечней регионы.

Ваня писал Лале, что, так как не может приехать она, то он готов сорваться и как в прошлом году приехать в Грозный. В своих письмах Лала умоляла его не делать этого.

– Дорогой мой, Ванечка! Я очень хочу видеть тебя. Словами не описать, как я соскучилась, но я заклинаю тебя нашей любовью не ехать сюда. Помнишь, тётя Тая говорила, что жизнь – полосатая зебра. Не может быть всегда так страшно, как сейчас. Я верю, что в конце концов, наступит порядок и всё будет хорошо. Мои родители на нашей стороне. При первой же возможности отец сделает всё, чтобы организовать нашу встречу. Потерпи немного, мой родной.

И Ваня прислушался к уговорам любимой девушки, о чём впоследствии не раз пожалел.

Магомед старался успокоить дочь, но в первую очередь он успокаивал самого себя. Какая-то нехорошая, напряженная обстановка сложилась вокруг него. Его заместитель, Шакир Андарбиев, родственник самого вице-президента Зелимхана, стал нагло дерзить ему, делать намёки о его неверности режиму Джохара, на его близость к лидерам оппозиции. Наглое поведение Шакира имело под собой реальную основу. Магомед не знал о разговоре, который «серый кардинал» Зелимхан затеял с Джохаром.

– Я не доверяю Магомеду Бегоеву, – заявил Зелимхан. – Он не наш человек. Для него ничего не значат законы рода. Он явно сочувствует оппозиции, не поддерживает антироссийскую политику. Я уверен, что он предаст тебя, Джохар, в самый неподходящий момент. Я бы на твоем месте избавился от него.

– Думаю, ты не прав, Зелимхан, – возразил Джохар. – Магомед, конечно, имеет недостатки. Он мягкий и добрый человек, не всегда может проявить жесткость, которая так нужна в нашем деле. Он долго служил в России и несколько отошёл от наших понятий. Но он, безусловно, честный и порядочный человек, а в наше время это дорого стоит.

– Я был бы рад ошибиться, но интуиция и некоторые, пока непроверенные факты говорят об обратном. Как бы тебе не пожалеть, Джохар, – стоял на своем Зелимхан.

– Мы ничем не рискуем. Ведь рядом с Магомедом всегда находится твой Шакир, который не допустит измены, – иронично заметил Джохар.

Зелимхану не понравился этот ответ. Он знал, что Джохар недолюбливает Шакира, считает его хитрым интриганом и, конечно, не ошибается в этом. Поэтому и иронизирует. Но Зелимхан так же хорошо знал, что капля камень точит. Джохар никогда не забывает услышанного. Нужно ещё подкопить информацию на Магомеда и только тогда снова вернуться к разговору о нем с Джохаром. А пока стоит замять этот разговор. И Зелимхан перешёл к другим вопросам.

Звёздный час Зелимхана наступил только через год, после того как 30 сентября 1994 года вертолёт Временного Совета Оппозиции, совершив налёт на аэродром Грозного, уничтожил часть авиации Дудаева.

– Это Магомед виноват, без его предательства не обошлось. Я предупреждал тебя, Джохар. Не верь этому неверному псу, – яростно наседал Зелимхан на Дудаева.

Окончательно расстроенный этими событиями Джохар слушал его рассеянно.

– Разберись с этим, Зелимхан, – не особенно вникая в суть своих слов, бросил он.

А Зелимхану Андарбиеву только это и нужно было. И он разрешил Шакиру всё организовать по своему усмотрению.

В это октябрьское воскресное утро Магомед как-то особенно не находил себе место.

– Я пойду пройдусь, Аминат, – с порога бросил он хлопотавшей на кухне жене. – Может тебе что-нибудь купить?

– Нет, ничего не нужно. Возвращайся побыстрее, – ответила она.

Не торопясь шёл Магомед по тихой улице бывшего военного городка. Утро выдалось довольно теплым, ласково светила неяркое осеннее солнце, лёгкий ветерок гонял пожелтевшую листву. Магомед с грустью думал, что всё складывается плохо. Обстановка в Республике ужасная, нет мира и покоя. На службе тоже всё безрадостно, любимая дочка тоскует по своему парню и не известно когда сумеет увидеть его. И он, отец, не может ничем ей помочь. Грустно и печально.

Магомед все же дошёл до магазина, зашёл в него, с тоской посмотрел на пустые полки, и ничего не купив, пошёл обратно. Удручённый своими мыслями, он не заметил, как из-за угла магазина выскользнула фигура в тёмной куртке и низко надвинутой на лоб вязаной шапке. Острая боль под лопаткой пронзила Магомеда. Уже теряя сознание, он увидел перед своими глазами Аминат, молодую и красивую, идущую ему навстречу по залитой ярким солнцем горной тропинке, в желтом платье, усыпанном красными тюльпанами. Такую, какой она была в их первую встречу.

Его обнаружила продавщица Хеда, решившая сбегать домой, чтобы покормить сына. Она хорошо знала всю семью Бегоевых, ещё с того времени, когда её Джамал ходил в детский садик, где Аминат была его воспитательницей. Увидев лежащего лицом вниз Магомеда, Хеда дико закричала. Возле них стали собираться люди. Очень скоро жуткая весть дошла до Аминат.

Она прибежала растрепанная, в домашнем платье и в тапках, надетых на босу ногу. Не замечая людей и не чувствуя осенней прохлады, она бросилась сквозь толпу и сразу увидела лежащего на асфальте своего мужа.

– Мага, дорогой, что с тобой? Я здесь рядом. Я подниму тебя. Не оставляй нас…, – кричала Аминат, став на колени прямо на пыльный асфальт, яркой птицей накрыв мужа своим телом, как бы стараясь вырвать его из черных когтей смерти.

Магомеда похоронили по мусульманским законам в тот же день до захода солнца в родном селе Комсомольском. Проводить его в последний путь прибыл сам Джохар со своим ближайшим окружением, включая Землихана и Шакира Андарбиевых.

– Совсем распоясалась оппозиция, – фальшиво заявил Шакир.

Джохар молчал. В глубине души он чувствовал свою вину за то, что не защитил Магомеда от нападок Андарбиевых, как год назад, а своим уходом от обсуждения вопроса о нем как бы дал Зелимхану карт-бланш.