– В каком ящике хранится посуда? – спросила она, решив сразу обозначить цель своего визита на кухню, чтобы Гонтье не подумал, будто Алиса следит за ним. – Тоже хочу пить.

Он допил и в тот же кубок налил воду из канистры, что стояла на кухонной тумбе из коричневой древесины.

– Не думаю, что ты побрезгуешь воспользоваться моим кубком, – с насмешкой сказал он, вытянув вперёд руку с кубком. Алиса была удивлена подобным поведением, ведь она ожидала, что Максенс так и будет игнорировать произошедшее в туалете самолёта.

– Я не из брезгливых, – отмахнулась Алиса и, не сводя с него решительного взгляда, залпом выпила всю воду.

Гонтье пожелал доброй ночи и вышел из кухни, оставив её одну в полумраке помещения. Он почти всегда уходил первым, оставляя за собой право последнего слова, и лишь несколько раз Алиса взяла первенство в свои руки.

«Как далеко ты готов зайти, Максенс Гонтье?» – прозвучал в её голове голос мадам Рене из минувшего видения в самолёте, и Алиса была согласна с ней, о чём бы ни шла речь. Ей определенно нравилась игра, которую вёл Гонтье, но хватит ли у него решимости, чтобы завершить её?

И к чему это приведёт?

Алиса открыла глаза, на несколько секунд растерялась, увидев незнакомую комнату, наполненную солнечным светом, и резко села. В сонном разуме пронеслись картинки долгой дороги, и она вздохнула с облегчением, когда поняла, что находилась в доме верховной жрицы, расположенном в Ламмасе, и что её жизни пока ничего не угрожало.

«Странные мысли после пробуждения», – подметила Алиса, встав с кровати, чтобы открыть настежь окно с видом на побережье. Она глубоко вдохнула свежий воздух, наполненный чем-то отдалённо знакомым, и нахмурилась, учуяв нотки сигаретного дыма.

На крылечке сидел Гонтье и с сосредоточенным видом докуривал сигарету. Алиса хотела привлечь его внимание, крикнув первую попавшуюся на ум насмешливую фразу, но вовремя одёрнула себя, решив, что больше не станет навязываться. Ей было интересно посмотреть на действия Максенса и на то, во что выльется их совместная поездка в Ламмас, если вся инициатива будет идти исключительно с его стороны.

Поэтому Алиса с неохотой отошла от окна, пока Гонтье не заметил её, и решила заглянуть в небольшой чемодан, который специально для неё собрала мадам Рене.

– Это ещё что такое? – прошептала она, раскладывая на смятых простынях две белые рубашки с коротким рукавом, чёрное платье на толстых бретелях, передничек с рюшами, белые гольфы и чёрные лакированные туфельки на плоской подошве. В отдельном пакете лежал ярко-жёлтый купальник, явно не предназначенный для работы, и простенький ситцевый сарафан бежевого цвета.

– Через полчаса будь готова к выходу, – сообщила ей мадам Рене, когда Алиса со всем богатством постучала к ней в комнату. – Заплети волосы в косу и надень тот костюм, который я подготовила для твоего прикрытия.

Алиса не сдержала тяжёлого вздоха, представив себя в подобном виде, но смиренно пошла переодеваться, понимая, что никто не обратит внимания на невзрачную девочку в форме прислуги, а именно такой результат ей был необходим. Её тёмно-русые волосы доходили до лопаток, и Алиса завязала на конце косы белую ленту, которую не заметила изначально. С остальным пришлось повозиться, чтобы выглядеть опрятно, но в конечном итоге она осталась довольна результатом.

– Милый костюмчик, – коротко усмехнулся Гонтье, когда Алиса спустилась на первый этаж. Мадам Рене и Владимир в это время изучали карту Ламмаса, а в частности территорию, вдоль которой накладывались защитные руны, поэтому не сразу обратили внимание на Алису.

– Серьёзно? – негромко фыркнула она в ответ. – Понравился костюмчик горничной?

– Непривычно смотрится на тебе, – терпеливо пояснил он, бросив короткий взгляд на мадам Рене. – И те, кто не знакомы с тобой, могут сделать вывод, что ты весьма кроткая. Что, разумеется, полная чушь.

– В таком случае мне лучше держать рот на замке, а то даже милый костюмчик горничной не спасёт положение, – язвительно отозвалась Алиса. – И тогда все точно узнают, что я не кроткая, как ты выразился.

– О чём вы толкуете? – поинтересовалась мадам Рене, придирчиво оглядев наряд Алисы.

– О том, что я провалю своё прикрытие, если буду много болтать, – отмахнулась девушка, поморщившись, когда мадам Рене случайно ущипнула её за бок, поправляя выбившуюся из-под платья рубашку.

– В этом определённо есть истина, – задумчиво подтвердила мадам Рене, продолжая выискивать недочёты. – Что ж, ладно. Через десять минут нам нужно быть в поместье Найроми, она пригласила нас на завтрак.

– Найроми Уэлш? – уточнила Алиса, вспомнив слова мадам Рене о том, что нужно будет присмотреться к ней. – Жрица Ламмаса, верно?

– Верно, – многозначительно кивнула мадам Рене, а Алиса задумчиво прикусила нижнюю губу, думая о том, что вскоре ей предстоит выполнить первое задание в качестве приближённого друида верховной жрицы Индиго.

И это было весьма волнительно.

До поместья Найроми они шли пешком, и Алиса в очередной раз поразилась тому, насколько погодные условия в ЮАР отличались от привычного русского морозца. Всюду виднелась зелень, слышался плеск воды в фонтанах и пение птиц, а утреннее солнце хоть и не было жарким, но дарило приятное тепло. Пусть их прогулка была недолгой, так как поместье мадам Уэлш находилось в пяти минутах ходьбы от дома мадам Рене, Алиса успела выслушать немало рекомендаций относительно своего поведения.

– Ни в коем случае не вмешивайся в разговоры, не задавай вопросы, – негромко перечисляла мадам Рене. Макс и Владимир отставали от них на десять шагов, чтобы контролировать периметр и не вмешиваться в личную зону своих подопечных. – Наблюдай за всеми так, чтобы никто не заметил. Если что сразу опускай взгляд.

– Разве прислуга может сидеть за одним столом со жрицами? – спросила Алиса, нервно сжимая в кулаке грубую ткань рюшей на передничке.

– Я предупредила Найроми, что вы все будете со мной завтракать, поэтому нет никакой проблемы. Униформа делает тебя неприметной, а не моей рабыней. Народ Индиго с почтением относится к каждому человеку вне зависимости от его сферы занятости.

– Звучит отлично.

«Осталось лишь проверить на практике», – мысленно закончила Алиса, надеясь, что жрица Ламмаса столь же внимательна к своим подчиненным, как мадам Рене.

Поместье Найроми Уэлш было столь же величественно, как и поместье мадам Рене в Белтайне, но Алиса старалась не пялиться на обстановку, чтобы выглядеть профессионально. Она вспомнила все уроки этикета, что ей преподала Калия, поэтому церемонно поклонилась Найроми – красивой мулатке средних лет с пятью тёмно-русыми косами, которые доходили до бёдер. У неё были выразительные голубые глаза в обрамлении чёрных ресниц, однако они лишь на две секунды остановились на лице Алисы.

– Здравствуй, Найроми, – властно сказала мадам Рене, напоминая всем вокруг о своём статусе и силе, но, несмотря на тон, губы верховной жрицы растянулись в доброжелательной улыбке. – Рада вновь видеть тебя.

– Мадам Рене, – Найроми улыбнулась в ответ и двумя руками сжала протянутую ладонь верховной жрицы. – Не передать словами, как я рада, что вы прибыли в Ламмас! Но жаль, что обстоятельства столь трагичны…

Алиса стояла между Владимиром и Максом позади мадам Рене, но это не мешало ей рассматривать Найроми, прислушиваться к её словам и к голосу интуиции, которая уличила лишь один намёк на то, что жрица Ламмаса самую малость кривила душой.

«Любопытно», – подумала она, следуя за жрицами в столовую, рассчитанную на то, чтобы собирать за столом множество гостей. Алиса дождалась, когда они займут свои места, и лишь после этого села на стул в самой дальней части стола, где также расположились Макс и Владимир.

Они если и чувствовали себя неловко в обществе жриц, то никак не показывали это.

Несмотря на то, что мадам Рене предложила своим подчинённым разделить трапезу за общим столом, никто из слуг Найроми не задержался в столовой дольше, чем это было положено рабочими обязанностями. Алиса лишь однажды наткнулась на внимательный взгляд молоденькой белокожей девушки, которая поставила перед ней блюдо с десертом, и ей невольно захотелось извиниться за своё поведение. Алиса не могла отделаться от мысли, что в любой другой ситуации мадам Рене вряд ли предложила бы своим слугам присоединиться к завтраку, и что всё это было сделано лишь для неё одной.