И всё же за эти месяцы мы стали хорошими друзьями. Настя тяжело переживала смерть брата, и я оказался единственным, кто поддержал её в этот непростой период. Однако она довольно быстро пришла в себя, вернулась к прежней жизни, и теперь опять кого-то выслеживала. Ей стало не до телефонной болтовни, да и мне, собственно, тоже.

С деньгами Настя не испытывала проблем. За убийство архонта ей на счёт капнуло шесть тысяч драхм — доля её и брата. Мне клан перевёл (очевидно по требованию ГСЭБ) пять тысяч. Мои услуги, похоже, ценились больше, чем услуги людей полузнатного происхождения.

Когда Алексей ушёл, я позвонил Насте и предложил как-нибудь встретиться поговорить. Она согласилась. Однако на этой седмице у неё были дела, а в начале следующей мне предстояла очередная, уже третья за последние два месяца, поездка в зону «Д». Поэтому встречу назначили на следующую среду.

Договорились пересечься вечером возле станции метро «Солнечное плато», что находилась на территории клана Палеологов.

В назначенное время я подъехал на машине в условленное место. Настя ждала меня рядом с большим зданием, в котором располагались рынок и одновременно торговый центр, стояла, сунув руки в карманы своего короткого чёрного плаща, под мышкой держала длинный зонт-трость. Она подошла к машине и села рядом со мной. Сейчас Настя выглядела какой-то невзрачной, серой, словно мимикрировала под такую же серую толпу, что гудела вокруг многоликой массой. Даже взгляд стал бесцветным, в нём уже не было прежнего огня.

На девушке были серые брюки, а под воротником плаща виднелась бежевая кофточка.

— Ну здравствуй, — сказал я. — Куда поедем?

— Есть ресторанчик один спокойный, — ответила Настя. — Я покажу, как доехать. Давай прямо, потом налево.

Я нажал «газ», машина тронулась с места и покатила по запруженным улицам.

— Где-то здесь живёшь? — спросил я.

— Да, недалеко. Но вообще я две квартиры снимаю в разных частях города. Одна тут, другая — на востоке.

— Шифруешся, значит.

— А куда мне деваться?

— Не надоело?

Настя пожала плечами и, помолчав, сказала:

— Не знаю. Если честно, даже не думала. Как тебе твоя новая должность? Привык уже?

— Привыкаю. Я сейчас в основном охотой занимаюсь. Вот вчера-позавчера опять ездил.

— Слышала, там плохи дела.

— Да, плохи. Пока мы воевали с Птолемеями, бесплотные добрались до границ города. Пришлось потрудиться, чтобы очистить там всё.

— Тяжело было?

— Тяжело, конечно. У нас даже один дружинник погиб. Такая огромная тварь вылезла высотой с пятиэтажный дом. Кое-как её убили. Да и вообще их очень много стало. Пришлось в зоне даже временную базу организовать с вахтой.

— Проклятые Птолемеи. Всё из-за них, — мрачно проговорила Настя. — Теперь, наверное, зону расширят.

— Уже расширили. Новый забор ставят в двух вёрстах к северу от прежнего. Два месяца назад там ещё люди жили, а теперь — пустые кварталы. Там ведь тенебра новая появлялась. Её ликвидировали, но говорят, пространство нестабильно.

— Слышала, их несколько появилось. Две или три — точно не знаю, в новостям такое не скажут. Вообще, я думала, это слухи.

— Если бы…

Ресторан находился на небольшой улице. Мы заняли свободный столик у окна, заказали поесть. Цены тут были недорогими.

Заведение выглядело скромно даже по сравнению с чайной, где мы встречались последний раз с Зоей, но зато атмосфера была приятная. Играла тихая музыка. Несколько человек сидели за столиками неподалёку, но нам они не мешали.

— А ты чем занимаешься? — спросил я.

— Выслеживаю человека, — ответила Настя. — Я тебе уже рассказывала. Это один из тех, кто напал на пансионат моего отца.

— До сих пор выслеживаешь?

— К нему оказалось сложно подобраться.

— Не устала этим заниматься? Может быть, тебе действительно сменить род деятельности? Вид у тебя бледный какой-то.

— Да это пустяки. Просто сегодня так и не поспала. А чем ещё я займусь? Буду сидеть в какой-нибудь конторе, перебирать бумажки или на звонки отвечать? — Настя хмыкнула, и в глазах её на миг загорелся задорный огонёк, который тут же потух. — Даже не представляю себя в этой роли. Мне кажется, с ума сойду от скуки.

— А твой род куда тебя хотел устроить?

— Я работала в пансионате отца — я же говорила. А вообще лексиарх гимназии планировал меня направить в высшее военное училища, а потом — в дружину. Не знаю, как отцу удалось отмазать нас с братом. Он тоже был против этой военщины и не хотел, чтобы кто-то из его детей торчал в дружине или ехал в какую-нибудь горячую точку.

— А как так получилось, что ты занималась фибральной акробатикой? Её не запрещали?

— Наоборот, у нас в роду это поощрялось.

— Да неужели?

— Представь себе. Я тогда сама не знала, что многие князья с таким презрением относятся к фибральной акробатике. До сих пор удивляюсь: почему? У меня только одно предположение. Раньше этот спорт был распространён среди группировок подпольных клостов в Персии. Дурная слава и всё такое. Неблагородно, видите ли.

— Глупости всё это, как по мне.

— Да, глупости. Но что поделать? Зато теперь никто не определяет мою жизнь.

— Кроме ГСЭБ, на которых ты работаешь, — напомнил я.

— Да, они меня вроде как на крючке держат. Но я нечасто получаю от них задание. Помнишь, мы Паука брали? Это была не их инициатива. Они вообще почему-то не заинтересовались им. Нам с братом пришлось самим всё делать. Они, конечно, знали… Но я ни копейки за это не получила. А бывают и от них заказы приходят, как в случае с Птолемеем, но немного.

— На крючке, говоришь, держат? — я огляделся по сторонам, словно опасаясь, что за нами могут следить, но посетители продолжали мирно беседовать за столиками, ничем не выдавая себя. — Плохо. Ты вроде как внештатный убийца, значит.

— Получается, так. Все мы на крючке.

— И я тоже?

— Они знаю, что ты участвовал в убийстве Амвросия. Случись что, могут использовать это против тебя. Но мне кажется, ты — более ценный человек, чем я. Ты — князь, ты руководишь родом, а я просто беглянка, вынужденная ото всех скрываться.

В голосе Насти прозвучала обречённость. Она уставились в на салфетку, которую мяла в своих тонких пальчиках.

Официантка принесла нам заказ, и мы ненадолго отвлеклись от разговора, занявшись едой.

— Мне кажется, что истинная власть в ВКП — это эфоры, — продолжала Настя. — Это структура. Басилевсы сменяются, а структура бессмертна. Система — вот что управляет всем.

— Система тоже состоит из людей.

— И всё же это намного больше, чем просто люди. Это своего рода высший разум. Система состоит из людей, но каждый, из них подчинён системе. Даже басилевс. Он якобы правит кланами, но фактически — всего лишь исполнитель. Он многое не может сделать, ему даже запрещено приводить в правительство родственников больше положенного количества. Эфоры строго следят за этим.

— Логично. Иначе каждый басилевс тащил бы в правительство весь свой клан. Других бы это не устроило.

— Ну да. Поэтому и сочинили такие законы: чтобы ни один клан не мог захватить власть.

Мы снова занялись едой, а когда расправились с основным блюдом, я перешёл непосредственно к цели нашей встречи:

— Может быть, ты хотела бы заняться, как и раньше, преподавательской деятельностью?

Настя пожала плечами и задумалась:

— Даже не знаю. Вряд ли мне удастся вернуться к прежней жизни.

— Из-за ГСЭБ?

— Не только. Просто я… теперь другой человек.

— Это понятно. Я тоже, знаешь ли, сильно изменился после некоторых событий. Но мне нужен человек, который разбирается в фибральной акробатике и имеет опыт преподавания. Помнишь, я говорил, что намерен открыть школу? Так вот, я собираюсь заняться этим в ближайшее время. И мне нужен не просто преподаватель, а ещё и тот, кто сможет организовать процесс. Управляющий. Надо найти подходящую площадку, обустроить её должным образом, составить программу занятий и так далее. Я бы хотел, чтобы ты частично взяла это на себя. С меня, само собой, жалование, и финансирование проекта. Скажу прямо, поначалу больших денег не будет. Двести драхм в первые месяцы. Потом, когда школа откроется и появятся ученики, жалование будет расти. Таково моё предложение.